Война.
У меня в кармане снова пикнул комм.
– На нейтральной территории? – мэр вопросительно поднял бровь. – Это, интересно, где?
– Старый дом исцеления мистрис Койл, – сказал я. – Так сказала Виола. Мистрис Койл и люди с корабля поселенцев встретятся с тобой там на рассвете.
– Ну, не то чтобы нейтральная, – покачал головой мэр. – Но ход умный, что есть, то есть.
Он ненадолго задумался, поглядывая на доклады от мистера Тейта и мистера О’Хеа у себя на коленях, – о том, насколько ужасно положение дел.
Оно было просто из рук вон.
Площадь вся лежала в руинах. Половину палаток смыло водой из рухнувшей цистерны. Моя, к счастью, оказалась слишком далеко, и с Ангаррад тоже все было в порядке, но все остальное… все остальное превратилось в промокший мусор. Одна из стен провиантского склада рухнула под напором воды; мэр послал туда людей – посмотреть, што осталось и как скоро нам настанет конец.
– Они от нас реально камня на камне не оставили, Тодд, – произнес мэр, хмуро глядя в бумаги. – Одной атакой они сократили наши запасы воды на девяносто пять процентов. Даже при самом жестком пайке это четыре дня, не больше. И шесть недель до прибытия кораблей.
– А еда?
– Ну, здесь нам немного больше повезло, – он протянул мне доклад. – Сам смотри.
Я уставился на бумагу. Я даже различил на ней рукописные закорючки мистера Тейта и мистера О’Хеа, разбежавшиеся по странице как эдакие микрокрыски, какие водились у нас на ферме в амбаре: они с такой скоростью носились и извивались, што подымешь, бывало, доску, а они как кинутся врассыпную… – и ни одной разглядеть не успеваешь. Я глядел на страницу и думал, как вообще кто-то может читать – неважно што! – когда все эти чертовы буквы выглядят совершенно по-разному в разных местах, а поди ж ты! – они все равно одно и то же…
– Прости, Тодд, – мэр убрал бумаги. – Я забыл.
Я отвернулся к Ангаррад. Как же, способен он хоть што-то забыть…
– А знаешь, – сказал он (и голос был… даже добрый). – Я мог бы научить тебя читать.
И после этих слов, от которых внутри у меня все разгорелось еще жарче, от стыда и смущения и ярости, мне уже просто захотелось оторвать кому-нибудь голову, и дело с концом…
– Это может быть проще, чем ты думаешь. Я уже некоторое время разрабатываю способы использовать Шум для обучения и…
– Это што, в благодарность за спасение твоей жизни? – нарочно громко осведомился я. – Не хочешь оставаться в долгу?
– Думаю, тут у нас равный счет, – сказал он. – Кроме того, стыдиться совершенно нечего…
– Давай ты просто заткнешься, ладно?
Он смотрел на меня целую долгую секунду.
– Ладно, – ответил мягко. – Я не хотел тебя расстраивать. Передай Виоле, что я встречусь с ними на их условиях, – он встал. – И еще. Что я приду в сопровождении одного лишь тебя.
– Это как-то подозрительно звучит, – сказала я в комм.
– Я знаю, – кивнул Тодд. – Я думал, он станет спорить, а он возьми да и согласись. На все.
– Мистрис Койл всю дорогу говорила, что он сам к ней придет. Похоже, она была права.
– И почему меня это не радует, а?
Я немного посмеялась и, как следствие, раскашлялась.
– Ты как там? – тут же спросил Тодд.
– В порядке, в порядке, – быстро ответила я. – А вот кто меня беспокоит, так это Ли.
– А он как?
– Стабильно, но все равно плохо. Мистрис Лоусон снимает его с седации, только чтобы покормить.
– Исусе, – простонал Тодд. – Скажи ему, што я типа привет передавал, – он посмотрел куда-то вправо. – Да, черт побери, еще минуту! – вернулся ко мне. – Мне идти пора. Мэр хочет поговорить про завтра.
– Мистрис Койл тоже наверняка захочет, – согласилась я. – Увидимся утром.
Он застенчиво улыбнулся.
– Так хорошо будет увидеть тебя. По-настоящему, в смысле. Таак долго… Уже так долго…
Я сказала «пока», и мы прервались.
Ли крепко спал на соседней койке. В углу сидела мистрис Лоусон, каждые пять минут проверяя его состояние на корабельных мониторах. Меня она тоже проверяла: новая программа лечения инфекции от мистрис Койл была привязана к четким временным интервалам. Инфекция, кстати, благополучно плевала на нее и, кажется, уже перекинулась на легкие.
Смертельная, сказала про нее мистрис Койл.
Смертельная.
Если она, конечно, говорила правду… если не преувеличивала, чтобы заставить меня помогать.
Вот именно поэтому я, собственно, и не сказала Тодду, как скверно себя чувствую на самом деле. Потому что, если он расстроится (а он точно расстроится), мне придется начать думать, что… оно, возможно, все правда.
Вошла мистрис Койл.
– Как ты себя чувствуешь, моя девочка?
– Лучше, – нагло соврала я.
Она кивнула и пошла смотреть Ли.
– Они что-нибудь ответили?
– Мэр согласился на все, – я опять закашлялась. – Он придет один. Только он и Тодд.
Мистрис Койл усмехнулась (не особенно весело).
– Да, самодовольства ему не занимать. Уверен, что мы не причиним ему вреда, и решил сделать из этого шоу.
– Я сказала, мы сделаем то же самое. Ты, я, Симона и Брэдли. Мы запрем корабль и поедем на место верхами.
– Превосходный план, моя девочка, – она проверяла мониторы. – Плюс отряд вооруженных женщин Ответа. За пределами видимости, конечно.
– Стало быть, никаких добрых намерений с самого начала, – нахмурилась я.
– Да когда же ты начнешь, наконец, учиться? – вздохнула она. – Добрые намерения не значат ничего, пока они не подкреплены силой.
– Это означает бесконечную войну.
– Возможно, – кивнула она. – Но это также и единственная дорога к миру.
– Вот в это я совершенно не верю, – отрезала я.
– Что ж, продолжай не верить, – пожала плечами она. – Кто знает, возможно, победишь ты, а не я.
Она развернулась и пошла к двери.
– До завтра, моя девочка.
Но по голосу было ясно, как она предвкушает это самое завтра.
День, когда мэр придет к ней сам.
Мы с мэром ехали по дороге к дому исцеления. Еще не рассвело, кругом висела холодная тьма. Мимо проплывали смутные силуэты домов и деревьев, которые я видел каждый день, пока ездил в монастырь вместе с Дэйви.
Я впервые здесь был без него.
МАЛЬЧИК-ЖЕРЕБЕНОК, подумала Ангаррад, и у нее в Шуме я увидел Желудя… Дэйви всегда ездил на нем и пытался звать Буреломом… а теперь на Желуде ездит Виола, и он тоже, наверное, там будет.
А Дэйви – нет. Дэйви больше нигде никогда не будет.
– Ты думаешь о моем сыне, – заметил мэр.
– Заткнись насчет него, – брякнул я почти машинально, потом задумался. – Почему ты до сих пор меня читаешь? Больше никто не может.
– Ну, я же не кто попало, Тодд.
Попробуй сказать это еще раз, подумал я, просто штобы посмотреть, услышит ли он.
– Но ты вообще-то прав, – он натянул поводья Джульеттиной Радости. – Ты проделал великолепную работу. Ты усвоил навык быстрее, чем кто угодно из моих капитанов. Кто знает, чего ты достигнешь дальше?
И он ухмыльнулся мне почти с гордостью.
Солнце должно было встать прямо в конце той дороги, по которой мы ехали, – но пока не встало. Так, легкая розовость в небе. Мэр настоял, чтобы мы приехали на место первыми… чтобы это мы ждали вторую сторону, когда она прибудет на переговоры.
Он, я и следующий на расстоянии отряд.
Вот и два сарая, отмечающие поворот к дому исцеления. Мы свернули и поехали к пустой реке. Обогнув последний угол – небо было все еще темное, – мы увидели…
Нет, не совсем то, чего ожидали. Не дом исцеления, в который можно зайти и устроить собрание, – лишь обугленный деревянный остов: крыши нет, по лужайке раскидан обгорелый мусор. Я первым делом подумал, што спаклы сожгли его… но потом вспомнил: это Ответ взрывал все на своем пути, наступая на город, – свои собственные здания в том числе. Ну, и то, што мэр превратил его в тюрьму, наверняка сыграло свою роль – никто больше не придет сюда за исцелением. Только не в это место.
Второй сюрприз состоял в том, што они уже были там. Ждали нас. На подъездной дорожке.
Виола на Желуде, сбоку от запряженной волами телеги с темнокожим мужчиной и сурового вида женщиной, которая могла быть только мистрис Койл. Не один мэр так рвался прибыть первым.
Я почувствовал, как он ощетинился рядом, но мгновенно спрятал реакшию. Остановился, глядя на них в упор.
– Доброе утро, – поздоровался мэр. – Виолу я знаю, а это, разумеется, знаменитая мистрис Койл… Но не уверен, что имею честь быть знакомым с джентльменом.
– За деревьями у нас вооруженные женщины, – выдала Виола, не сказав даже «здрасьте».
– Виола! – воскликнула мистрис Койл.
– У нас пятьдесят мужчин дальше на дороге, – сказал я. – Он говорит, нам полагается объяснить, что это типа для защиты от спаклов.
Виола кивнула на мистрис Койл:
– Она только сказала, что нам полагается врать.
– Это было бы затруднительно, – светло улыбнулся мэр, – потому что я ясно все вижу в Шуме у джентльмена, которому, вынужден повториться, я не представлен.
– Брэдли Тенч, – сказал мужчина.
– Президент Дэвид Прентисс, – отрекомендовался мэр. – К вашим услугам.
– Ну, а ты можешь быть только Тоддом, – заявила мистрис Койл.
– А ты – той, которая пыталась убить меня и Виолу, – я, не мигая, выдержал ее взгляд.
– Уверена, я здесь сегодня не единственная, кто в этом повинен, – улыбнулась в ответ она.
Мистрис Койл оказалась меньше ростом, чем я думал. А может, это я – больше. После всего, што, по рассказам Виолы, она сделала – командовала армиями, взрывала полгорода, собиралась стать новым главой города, – я ждал увидеть какую-то великаншу. А она…
Довольно коренастая, как большинство людей на этой планете… А как еще ты можешь выглядеть, когда приходится все время работать пропитания ради? Но вот эти ее глаза… – смотрят на тебя, и ясно, что никаких возражений они не потерпят, ни при каких обстоятельствах… они даже сомневаться, скорее всего, не умеют, даже когда следовало бы. Может, такие глаза у великанш как раз и бывают?