Бросив на меня еще один взгляд, мэр скрылся в своей палатке. Через минуту я тоже встал и пошел проведать Ангаррад. Они с Джульеттиной Радостью были привязаны у моей палатки. Стояли бок о бок и от души наслаждались сеном да яблоками.
Ангаррад спасла Виоле жизнь там, наверху, на спачьем холме.
Этого я никогда не забуду.
А сейчас мэр предлагает сделать это еще раз – тут, внизу.
Вот бы я мог ему поверить! Я хочу ему поверить…
(исправленный…
искупленный…)
(но насколько?..)
МАЛЬЧИК-ЖЕРЕБЕНОК, признала Ангаррад, толкая меня мордой в грудь.
ПОДЧИНИСЬ! – брякнула Радость, вытаращив глаза.
И не успел я и рта раскрыть, как Ангаррад сама рявкнула в ответ ПОДЧИНИСЬ! – еще громче нее.
И Джульеттина Радость покорно повесила голову.
– Ах ты, девочка! – изумленно расплылся в улыбке я. – Кто моя девочка?
МАЛЬЧИК-ЖЕРЕБЕНОК, повторила она, и я обнял ее и уткнулся, чувствуя ее теплый бок и душный, щекочущий нос конский запах.
Я обнимался со своей кобылой и думал про искупление.
– Нет, ты не войдешь в совет со спаклами, Айвен, – отрезала мистрис Койл, когда упомянутый Айвен просочился за ней следом через шлюз. – И сюда тебе входить никто не разрешал.
Был следующий день после возвращения из города. Я до сих пор валялась в кровати и чувствовала себя хуже, чем когда-либо. Температура наотрез отказывалась реагировать на новую комбинацию антибиотиков от мистрис Лоусон.
Айвен утвердился на пороге и окинул дерзким взглядом по очереди мистрис Койл, меня, Ли на соседней койке и мистрис Лоусон, которая как раз сегодня окончательно снимала ему повязки.
– Вы так себя ведете, будто до сих пор тут всем заправляете, мистрис, – выдал он.
– Это потому что я действительно всем здесь заправляю, мистер Фарроу, – вскипела она. – И насколько мне известно, вас пока никто не назначал новой мистрис.
– Стало быть, вот почему люди толпами повалили в город? – нагло осведомился он. – И половина женщин уже принимает это мэрское лекарство?
– Чтооо?! – мистрис Койл винтом развернулась к мистрис Лоусон.
– Я дала его только умирающим, Никола, – слегка робко ответила мистрис Лоусон. – Если приходится выбирать между неминуемой смертью и вероятной, это, знаешь ли, не выбор.
– Это уже не только умирающие, – ввернул Айвен. – Когда остальные увидели, как оно хорошо работает…
– И ты мне ничего не сказала? – мистрис Койл оставила его реплику без внимания.
– Я знала, как ты расстроишься, – мистрис Лоусон потупилась. – Я пыталась отговорить других…
– Ваши собственные мистрис уже сомневаются в вашем авторитете, – злорадно прокомментировал Айвен.
– Закрой рот, Айвен Фарроу, – приказала мистрис Койл, не оборачиваясь.
Айвен облизнул губы, еще раз смерил нас всех взглядом и вышел – общаться с толпой снаружи.
Мистрис Лоусон сейчас же ударилась в извинения.
– Никола, слушай, мне так жаль…
– Нет, – оборвала ее мистрис Койл. – Конечно, ты поступила правильно. Самые тяжелые больные, кому нечего было терять… – она устало потерла лоб. – А что, люди правда повалили в город?
– Не так много, как он говорит, – кивнула мистрис Лоусон. – Но есть такие.
Мистрис Койл покачала головой.
– Он явно берет верх.
Кто «он», ни у кого сомнений не возникло.
Мэр, кто же еще.
– У тебя все равно остается совет, – сказала я. – И в этом деле ты будешь лучше него.
Она снова покачала головой.
– Он наверняка уже прямо сейчас что-то планирует.
Она долго и шумно выдохнула через нос и вышла, не говоря больше ни слова.
– Не он один будет сегодня планировать, – заметил Ли.
– И мы уже видели, как отлично ее планы работали в прошлом, – добавила я.
– Вы двое, заткнитесь, – гавкнула неожиданно мистрис Лоусон. – Полно народу все еще живо только благодаря ей!
Она содрала последний пластырь с физиономии Ли с куда большей энергией, чем реально требовалось. Закусила губу, посмотрела на меня. Через переносицу Ли, там, где были глаза, тянулась ярко-розовая рубцовая ткань… Глазницы укрывала мертвенно-бледная новая кожа. Синих глаз, которые тут же уставились бы на нас, больше… не было…
И не будет уже никогда.
– Что, все настолько плохо? – спросил Ли в ответ на наше молчание.
– Ли… – начала я, но его Шум сказал, что он еще не готов, и тему быстро сменили.
– Так ты собираешься принимать лекарство? – спросил он.
Все его чувства ко мне колыхались на переднем крае Шума. И картинки… На них я была куда красивее, чем в жизни. Мне такой красивой никогда не бывать…
И такой он теперь будет видеть меня всегда.
– Не знаю, – честно сказала я.
И я правда не знала. Лучше мне не становилось, ни на столечко, а до конвоя еще не одна неделя… даже если они вообще смогут мне помочь, когда долетят. Смертельная, смертельная… крутилось в голове, и теперь это уже не просто мистрис Койл пугала меня. Интересно, уж не я ли одна из тех женщин, чей выбор теперь – неминуемая смерть против вероятной, или как там сказала мистрис Лоусон?
– Не знаю, – повторила я.
– Виола? – в дверном проеме объявился Уилф.
Шум Ли почти против воли прянул к Уилфову, увидел его глазами… то, что видел сейчас Уилф…
Свои шрамы…
– Фух, – выдохнул он, но через эту ложную браваду слышались реальные нервы. – Не так уж все и погано. Поверить вам двоим, девочки, так я практически в спакла превратился.
– Я пр’вел Жолудя обратно, из городу, – сказал мне Уилф. – Привязал его с м’ими волами.
– Спасибочки, – улыбнулась я.
Он в ответ кивнул.
– А что до м’лодого Ли, дак ежели тебе когда-нить понадобиться, штобы я за тебя посмотрел, ты просто скажи.
Шум Ли затопило розовым чувством – он удивился, был невозможно тронут… – достаточно ярким, чтобы Уилф увидел его ответ.
– Слушай, Уилф, – вдруг сказала я, пораженная новой идеей… которая с каждой секундой выглядела все лучше.
– Ась?
– Не хочешь ли поучаствовать в новом совете?
– Это с ума сойти какая хорошая идея! – воскликнул я, любуясь лицом Виолы на экране комма. – Всякий раз, как им захочется сделать очередную глупость, Уилф даже не скажет «нет», он просто объяснит, что надо делать вместо этого.
– Вот и я так подумала, – сказала Виола и снова согнулась пополам от кашля.
– Как там ваши тесты? – встревоженно спросил я.
– У женщин, которым дали лекарство, до сих пор так и не выявлено никаких проблем, но мистрис Койл настаивает, что проверки нужно продолжать.
– Она же никогда его не одобрит, правда?
Возражать она не стала. Только спросила.
– А ты-то сам что по этому поводу думаешь?
Я сделал долгий-долгий вдох.
– Я ему не доверяю. Сколько бы он ни уверял, што уже исправился.
– Он так говорит?
Я кивнул.
– Очень в его духе.
– Ага.
Она подождала, пока я скажу больше.
– Но?
Я посмотрел ей в глаза, через комм, через экран – туда, на холм, все в том же мире, что и я… но так бесконечно далеко.
– Я, кажется, нужен ему, Виола. Не знаю зачем, но, судя по всему, я важен для него.
– Он назвал тебя сыном как-то раз, давно, когда мы с ним дрались. Сказал, у тебя есть сила.
Я кивнул.
– Нет, я ему не доверяю. Не думаю, што он все это делает по доброте сердечной – сердца у него нет, – я сглотнул. – А вот штобы привлечь меня на свою сторону – очень даже может.
– Это достаточная причина, чтобы пойти на риск?
– Ты умираешь, – сказал я и поскорее продолжил, потому что она уже начала что-то отвечать. – Ты умираешь и врешь мне, што это не так, и если с тобой што-то случится, Виола, если с тобой хоть што-то случится…
У меня такой ком встал в горле, что дыхание реально перехватило. Вот как хочешь, так и дыши…
На целую секунду у меня весь дар речи отшибло.
(Я есмь круг…)
– Тодд? – она в первый раз не стала отрицать, что больна куда сильнее, чем говорит. – Тодд, если ты мне скажешь принять лекарство, я приму и не стану ждать разрешения мистрис Койл.
– Но я не знаю! – У меня глаза налились водой.
– Завтра утром мы прилетим. И поедем верхами на первый совет.
– Да?
– Если хочешь, чтобы я это сделала, я хочу, чтобы ты сам наложил мне пластырь.
– Виола…
– Если ты сам это сделаешь, Тодд, все пройдет хорошо. Если это будешь ты, я буду в безопасности.
Прошла длинная минута.
Но я все равно не знал, што ей на это сказать.
И што делать, я тоже не знал.
– Стало быть, ты тоже решила его принять? – осведомилась, стоя на пороге, мистрис Койл, стоило мне отключиться.
Я уже почти собралась высказать ей, что думаю по поводу тех, кто подслушивает частные разговоры, но вообще-то она делала это настолько часто, что я даже не особенно взбесилась.
– Ничего еще не решено.
Я была с ней одна. Симона и Брэдли готовились к завтрашней встрече. Ли ушел с Уилфом – изучать волов, чей Шум он, оказывается, видел.
– Как поживают тесты? – спросила я.
– Изумительно, – сказала она, но рук на груди не разняла. – Сочетание агрессивных антибиотиков с алоэ, которое, по словам Прентисса, он обнаружил на вооружении у спаклов. Помогает лекарству расходиться по организму в десять-пятнадцать раз быстрее, чем в наших средствах. Бьет по системам с такой скоростью, что они не успевают перегруппироваться. Блестящий ход, кроме шуток, – она посмотрела мне прямо в глаза, и, клянусь, я различила в ее взгляде печаль. – Настоящий прорыв.
– Но ты все равно ему не доверяешь?
Она с тяжким вздохом опустилась на кровать рядом со мной.
– А как я могу доверять? После всего, что он сделал? И как, скажи, мне не сидеть тут в отчаянии, когда женщины просят лекарства… и как не бояться, что я сама, своими руками, открываю им дорогу в ловушку… – она больно укусила себя за губу. – А тут еще ты.