Я посмотрел вниз. На мне все еще была униформа. Та самая, да.
Он прав.
Она даже размера почти такого же…
Он повернул голову.
– Можешь войти, рядовой. Я знаю, что ты там.
– Чего? – я посмотрел на дверь.
Внутрь скользнул Айвен.
– Трап был опущен, – сказал он, слегка неуверенно. – Я типа решил поглядеть, нет ли тут кого… кого быть не должно…
– Всегда вынюхиваешь, куда ветер дует, рядовой Фарроу? – невесело улыбнулся мэр. – Что ж, боюсь, власть здесь больше не живет.
Айвен нервно огляделся по сторонам.
– Ну, тогда… я типа пошел?..
– Да, – согласился мэр. – Теперь ты наконец-то пошел.
Он совершенно спокойно протянул руку к мундиру, аккуратненько так сложенному на кровати… мы с Айвеном просто стояли и смотрели, разинув рот, как мэр полез в карман, вытащил пистолет и, не шевельнув и бровью, прострелил Айвену голову.
Мы уже были на самой вершине холма и даже успели въехать в лагерь спаклов… Небо и 1017 ждали нас, когда…
Я винтом развернулась в седле и вперила взгляд в город внизу.
– Это что, был выстрел?
– Ты спятил!
С поднятыми вверх руками я пятился к двери, хотя там лежало, хлеща кровью во все стороны, тело Айвена. Он не шелохнулся, даже не поморщился, когда мэр наставил на него пистолет… ничего не сделал, штобы предотвратить собственную смерть.
Понятно почему…
– Ты не можешь меня контролировать, – пробормотал я. – Не можешь. Я буду драться и… победю.
– Правда, Тодд? – все так же тихо ответил он. – Стой где стоишь.
И я замер.
Ноги будто примерзли к полу. Руки торчали вверх. Никто никуда не шел.
– Все это время ты правда верил, что контролируешь происходящее? – мэр медленно поднимался с койки, не снимая меня с мушки. – О, это так мило… – он рассмеялся, искренне радуясь этой милоте. – А знаешь что? Так ведь оно и было. Ты действительно контролировал меня. Пока ты вел себя, как положено сыну, я с радостью делал все, о чем ты просил, Тодд. Я спас Виолу. Я спас этот город. Я боролся за мир – и все только потому, что ты так хотел, Тодд.
– Назад! – приказал я, но мои ноги все еще не желали двигаться с места.
Я все так же не мог оторвать их от чертовой земли, чтоб ее.
– А потом ты спас мне жизнь, – он неторопливо двинулся ко мне. – Ты спас меня, а не ту женщину, и я подумал: он мой. Он наконец-то по-настоящему со мной. Он – все, чего я когда-либо хотел от сына.
– Отпусти меня!
Но я даже уши руками зажать не мог.
– И тут в город является Бен, – сказал он, и в голосе полыхнул огонь. – Как раз в тот момент, когда все стало как надо. Когда мы с тобой, Тодд, держали судьбу этого мира у себя в руках.
Он разжал кулак, словно желая мне показать судьбу этого мира.
– И оно все растаяло, как снег…
ВИОЛА, подумал я в него – прямо ему в самый мозг подумал.
Он ласково мне улыбнулся.
– Раньше у тебя как-то сильнее получалось, а? Не так-то просто делать такие штуки… когда у тебя Шум молчит?
У меня сердце упало в пятки – когда я понял, што он сделал со мной.
– Не я с тобой сделал, Тодд, – он уже был прямо передо мной, вплотную. – Ты сам с собой сделал. Все это сделал с собой ты.
Он поднял пистолет.
– Ты разбил мне сердце, Тодд Хьюитт, – сказал он. – Отцовское сердце разбито.
Рукоять пистолета врезалась мне в висок, и мир померк.
Будущее уже здесь
[Возвращение]
Небо подъезжает ко мне сквозь лед, тихо падающий с облаков. Лед как белые листья; он уже застелил землю белым покрывалом и закутал нас, прямо на боерогах, большим таким покрывалом, хватило на всех.
Это вестник грядущего, счастливо показывает Небо. Знак нового начала. Прошлое отныне стерто, и мы можем начать новое будущее.
Или, возможно, это просто погода, показываю я.
Он смеется.
Именно так и должен думать Небо. Это будущее или просто погода?
Я подъезжаю к самому обрыву. Далеко внизу трое едут через последнее пустое поле перед подъемом. Они едут сейчас, не дожидаясь завтра, – явно хотят новых гарантий мира, чтобы утишить раздоры, уже раздирающие их изнутри.
Небо уже отдал распоряжения Земле, удерживающей реку (ясно же, что они сейчас попросят отпустить воду), дать ей медленно возобновить естественный ход.
Мы отдадим им реку. Сейчас будут переговоры, а потом мы им ее отдадим.
Откуда ты знаешь, что я стану Небом? – показываю я. Ты же не можешь приказывать Земле, кого выбирать – я видел это у них в голосах. Когда умирает Небо, Земля договаривается между собой.
Верно, Небо поплотнее запахнул свой лишайниковый плащ. Но я не вижу для них иного выбора.
Я не готов к этому, показываю я. Я не подхожу. Я все еще гневаюсь на Расчистку… но не могу их убивать, даже когда они этого заслуживают.
А тебе не приходило в голову, что конфликт и есть то, из чего получается Небо? Из умения искать третий путь, когда два имеющихся никуда не годятся? Только ты знаешь, каково это – нести такое бремя. Только ты уже делал подобный выбор.
Внизу едут трое – Источник и с ним те двое из Расчистки, что уже были здесь: шумный, с темной кожей…
…и одна особенная Ножа.
И чем станет для тебя Нож теперь, показывает Небо, когда ты снова встретил его во плоти?
О да…
Нож.
Бежит к своему Источнику, видит меня, но даже не показывает этого; кидается ему на шею с такой радостью, такой любовью, что мне хочется повернуть боерога и уехать… и тут еще голос Источника раскрывается во всю ширь, с теми же чувствами, растекается, захватывает всех и каждого на площади…
И Возвращение тоже.
Какое-то мгновение я был в этой радости, в этой любви и счастье, в воссоединении и восстановлении связи, и я снова увидел Ножа – ущербную Расчистку, потому что он ею и был, и остался, и как Источник простил Ножа, как даровал ему отпущение – всему, что Нож сделал…
Что Тодд сделал…
И мой собственный голос тоже сделал это – тоже даровал… он слился с голосом Источника и дал Ножу мое прощение, от меня, разрешение отпустить и забыть все плохое, что он мне сделал, что он сделал моему народу…
Потому что через голос Источника я видел, как Нож казнит себя за все, за все свои преступления… – больше, чем когда-либо смогу наказать я.
Он просто один из Расчистки, показываю я. Незначительный, как любой из них.
Вовсе нет, мягко показывает Небо. Среди Расчистки он – такая же выдающаяся личность, как Возвращение среди Земли. Именно поэтому ты не мог его простить, когда пришел к нам. Именно поэтому твое теперешнее прощение, даже через голос Источника…
Я не прощаю его. Я – нет…
Но ты увидел возможность этого. И сам этот факт тоже отмечает тебя как примечательного.
Я не чувствую себя примечательным, показываю я. Только очень усталым.
У нас наконец-то есть мир, показывает Небо и кладет руку мне на плечо. Ты отдохнешь. Ты будешь счастлив.
Его голос окружает меня, и я ахаю в изумлении…
Там, в этом голосе – будущее. Будущее, о котором он так редко говорит, потому что все последнее время оно было совсем темно…
Но сейчас светло, как эти падающие хлопья льда.
Будущее, в котором Расчистка держит данное слово и блюдет границы… в котором тело Земли, что лежит сейчас вокруг, на вершине холма, сможет жить спокойно, не зная войны…
В котором Расчистка может научиться говорить голосом Земли… и понимание не только возможно, но и желаемо всеми…
Будущее, где я работаю бок о бок с Небом и учусь тому, что это такое – быть вождем…
В этом будущем он наставляет и учит меня…
и нет больше смерти…
а есть покой и солнечный свет…
Рука Неба легко сжимает мне плечо.
У Возвращения нет отца, показывает он. У Неба нет сына.
И я вижу, о чем он говорит… Чего он просит…
А он видит мою нерешительность…
Потому что, если я потеряю его, как моего одного особенного…
Это только возможный вариант будущего, показывает он; голос все еще напоен теплом. Могут быть и другие. Он поднимает глаза. Вон как раз один едет.
Возглавляет процессию Источник; его голос – весь счастье и оптимизм. Голос идет впереди него и приветствует нас, стоит им только показаться над обрывом. Вторым – человек из Расчистки, «Брэдли» на их языке. Его голос грубее и громче и не такой дальнобойный, как у Источника.
И наконец, она. Одна особенная Ножа.
Виола.
Ее зверь оставляет следы в белизне льда. Она выглядит куда здоровее, чем раньше, – почти хорошо, и я какое-то время дивлюсь произошедшей в ней перемене. Может, они нашли лекарство от браслета… он все еще жалит и жжется у меня на руке.
Но не успеваю я спросить, не успевает Небо должным образом их поприветствовать, как по долине раскатывается треск, странно глухой над всем этим покрывалом льда…
Безошибочный треск, который невозможно не узнать.
Одна особенная Ножа мгновенно оборачивается на седле.
– Это что – выстрел?
Голос Источника сразу же заволакивает облако, и у второй Расчистки тоже.
И у Неба тоже.
Возможно, это ничего не значит, показывает он.
– Когда это здесь такие вещи ничего не значили? – возражает вторая Расчистка.
Наши глаза могут увидеть? – спрашивает Источник у Неба. Мы достаточно близко, чтобы видеть?
– О чем речь? – не понимает Расчистка. – Что видеть?
Погодите, показывает Небо.
Одна особенная Ножа держит коробочку, которую вытащила из одежды.
– Тодд? – кричит она в нее. – Тодд, ты здесь?
Но ей никто не отвечает.
А потом мы все слышим знакомый звук.
– Это корабль! – кричит Расчистка и поворачивает своего зверя…
А со дна долины действительно поднимается в воздух сосуд…