Факт проведения земельной переписи с целью конфискации «незаконно» приобретенных владений не имеет аналогов в мусульманской истории. Но такой прецедент имел место в истории Византии: так поступил император Василий II, объявивший себя, так же как и Мехмед II, защитником бедняков от «сильных».
Среди позаимствованных османами византийских порядков наибольше значение имело перенимание налоговой системы[2104]. Так же как в Византии, за нормальное хозяйство считался крестьянский двор, владевший упряжкой из пары быков – эта упряжка (и все хозяйство) в Византии называлось «зевгарем», а у турок – «чифтом». Такое хозяйство должно было обрабатывать участок земли, который тоже назывался чифтом и составлял (с возможными вариациями по провинциям) 70-80 денюмов хорошей земли, или 100 денюмов средней земли, или 130-150 денюмов земли худшего качества (1 денюм равен 0,092 га)[2105]. По расчетам А. С. Тверитиновой чифт соответствовал по размерам византийскому зевгариону[2106]. Второй разряд крестьян в налоговой классификации составляли семьи, владевшие одним быком и, соответственно, половиной чифта (или зевгаря). В третий разряд записывались крестьяне, не имевшие тяглового скота, – их назывались в Византии «актемонами», а у турок – «беннаками». Крестьяне платили переведенную на деньги десятину урожая («ушр»), а также поземельный и подушный налоги. Подушный налог в Османской империи, как и везде в мусульманском мире, платили только неверные; так же как и в Византии, он составлял одну золотую монету (номисму, динар, перпер или миткаль, которые были примерно равны по весу). Что касается поземельного налога, то при завоевании новых территорий османы проводили перепись населения и устанавливали налог на чифт, «чифт-ресми», исходя из прежних размеров обложения (позже чифт-ресми был унифицирован[2107]). В этот налог входили и трудовые повинности, переведенные на деньги, причем по низким ставкам, что было весьма выгодно для крестьян[2108]. После унификации налоги стали значительно меньшими, чем до завоевания; например, по расчетам югославских историков, в Боснии уровень совокупной ренты уменьшился с 3/5 до 1/5-1/4 дохода крестьянского хозяйства[2109]. Мусульмане не платили джизью, поэтому их рента была меньше, чем у христиан: «ушр» составлял по крайней мере половину их налогов, и в целом налоги равнялись 1/6-1/5 урожая[2110]. В денежном выражении характерны цифры налогов в вилайете Гелиболу (середина XVI в.): для мусульман «ушр» составлял 50 акче со двора, «чифтресми» – 22 акче, всего 72 акче, христиане же платили 87 акче и еще джизью (примерно 30 акче)[2111].
Первые сведения о проведении переписей податного населения и составлении писцовых книг-дефтеров с перечислением налогов относятся к правлению Баязида I. Вероятно, османские дефтеры продолжали традицию византийских «практик», однако нужно отметить, что система переписей существовала в Анатолии и раньше, при монгольском владычестве, и, возможно, в окончательном виде османские дефтеры восприняли также и монголо-китайские элементы. По-видимому, одним из таких элементов была коллективная податная ответственность: в то время как в византийских писцовых книгах расписаны налоги для каждого крестьянского хозяйства, в османских дефтерах они указаны лишь суммарно для деревни. Кроме того, в османских переписях размеры наделов оценивались лишь приблизительно, через количество посеянного зерна, в Византии же производился обмер полей[2112].
Необходимо так же отметить, что османская система землевладения принципиально отличалась от византийской в отношении прав собственности. Византийские крестьяне (речь не идет об арендаторах) имели право собственности на свои земли, могли продавать их и дробить между наследниками. В османское время крестьяне были в основном наследственными держателями государственной земли, они не могли продать свой чифт и не могли разделить его между сыновьями. В случае, когда имелось несколько женатых сыновей, чифт после смерти отца записывался за двумя из них, и они становились полноправными крестьянами, «райя», остальные же числились «беннаками»[2113]. Когда несколько братьев вместе хозяйствовали на одном чифте, душевой доход снижался и крестьяне уже не могли заплатить калым и налог на невесту (около 60 акче) для своих сыновей, поэтому в семьях было много взрослых холостяков («кара»). Кроме того, в некоторых санджаках, а также на землях, отданных в тимары, крестьянам-райя запрещалось оставлять свой надел – его обработка была их обязанностью. В отличие от райя «беннаки» и «кара» были свободны в выборе места жительства[2114]. Но даже для райя, живших в тимарах, это прикрепление было по большей мере формальностью, так как допускались исключения из этого правила, а реальный механизм сыска и возвращения ушедших отсутствовал[2115].
Византийское культурное влияние имело широкий характер и распространялось на все стороны жизни, особенно это влияние проявлялось в организации ремесла и торговли. Уцелевшее городское население было по преимуществу греческим или армянским и, как можно заключить из документов более позднего времени, в городах сохранялись цехи, имевшие византийское устройство, а торговля регламентировалась в соответствии со старыми византийскими установлениями. В частности, должность мухтесиба, обязанного контролировать качество продукции и цены на рынке, очевидно, соответствовала должности византийского эпарха. Османская практика регулирования цен на товары в целях поддержания «справедливости» восходит к аналогичной византийской практике. При установлении цен учитывались затраты, и прибыль, которая не должна была превосходить 10% и лишь в сложных ремеслах – 20% (в византийских регламентах прибыль обычно составляла 8,33%)[2116].
Византийское, греческое и славянское влияние проявлялось и в других областях. В турецкий язык вошло много славянских слов, относящихся, главным образом, к сфере земледелия и материальной культуры: избе (изба), хамут (хомут), пуллук (плуг), колеска (коляска) и др. Византийский храм святой Софии стал образцом для строительства турецких мечетей. Тип турецкой бани сложился под непосредственным влиянием византийских терм, восходящих к эпохе древнего Рима[2117].
Процессы социального синтеза проходили и в идеологической сфере. XIV и XV столетия были временем распространения суфийских братств («тирикатов»), среди которых видное место занимал основанный Хаджи Бекташем тирикат бекташие. Бекташи проявляли терпимость ко всем религиям и не настаивали на строгом соблюдении мусульманских обрядов; они допускали употребление вина, но вместе с тем, как христианские монахи, требовали соблюдения безбрачия. Члены братства, подобно христианам, должны были исповедоваться в своих грехах перед шейхом[2118]. Это последнее обстоятельство делало возможным духовный контроль над последователями-мюридами со стороны шейха, и оно было использовано при организации корпуса янычар. Янычары считались мюридами братства бекташие, и таким образом, организация корпуса имела черты, сближавшие его с христианскими духовно-рыцарскими орденами.
Так же как в сельджукские времена, население османского государства было разделено на два главных сословия. Одно из сословий составляли свободные от налогов «аскери», «воины»; это сословие включало в себя всех обязанных постоянной военной службой (в том числе поначалу и кочевников), сюда входили и чиновники, так как гражданская служба не отделялась от военной. Другим сословием были райа: крестьяне, ремесленники и торговцы, которые должны были работать и платить налоги[2119]. Султан Сулейман Законодатель (1520-1566 гг.) требовал от своих пашей «обращаться с нашими подданными так, чтобы крестьяне соседних княжений завидовали их судьбе»[2120]. Почти все фирманы султанов на имя местных властей, пишет Х. Инальчик, заканчивались такой сентенцией: «Если райя подадут вам жалобу на беев или других военных, или откупщиков, то вы обязаны заставить их прекратить несправедливые деяния; если вы не в состоянии пресечь их злоупотреблений, то должны немедленно уведомить об этом Порту. Если вы и этого не сделаете, то будете сами наказаны»[2121]. Сипахи и санджакбеи должны были следить за состоянием крестьянских хозяйств и по возможности обеспечивать их стандартными наделами земли, чифтами. Отношение к торговцам было иным: османские власти часто третировали их как спекулянтов, устанавливали цены и жестко регламентировали торговлю. «А с торговцами-шакалами, – писал в 1629 г. один из идеологов османизма Кочубей Гемюджинский, – никакого дела не сделаешь»[2122].
* * *
Подводя итоги нашему обзору истории Османской империи в XV в., можно отметить, что исторический процесс в этот период определялся главным образом действием военно-технического фактора в комбинации с процессами социального синтеза. Пороховая революция привела к созданию новой армии и в соответствии с теорией военной революции обусловила победу этатистской монархии. В этом же направлении действовали и процессы социального синтеза, результатом которых было частичное перенимание османами византийского этатизма.