брейкдаун – разрушение государства, разрушение или запустение многих городов, упадок ремесла и торговли, высокие цены на хлеб, гибель большого числа крупных собственников и перераспределение собственности. Можно говорить и о социальной революции, однако эта революция была подавлена классом собственников, действовавшим в союзе с завоевателями-маньчжурами. Таким образом, последовательность трансформаций на протяжении минского цикла можно выразить формулой ВАbАCC.
Основной проблемой, возникающей при анализе кризиса XVII в., является вопрос о масштабах демографической катастрофы. Противоречия в оценках численности населения в конце эпохи Мин порождают противоположные суждения о масштабах депопуляции. Так, Э. С. Кульпин, М. Хейдра, Ф. Моут считают, что уменьшение численности населения в середине XVII в. было лишь небольшой флуктуацией на общем фоне демографического роста, что демографический цикл продолжался почти тысячелетие и закончился кризисом в XIX в.[2543]. Дж. Голдстоун также считает, что масштабы депопуляции были небольшими; напротив, К. Чао полагает, что численность населения уменьшилась в три раза[2544]. По нашему мнению, ответ на этот вопрос дает общая методика исследования демографического цикла, разработанная М. Постаном. В соответствии с этой методикой в случае недостатка данных о численности населения используются данные о динамике цен и заработной платы: падение цен на зерно считается главным признаком демографической катастрофы[2545]. Как отмечалось выше, в конце XVI в. один дань стоил 1,25 ляна; после кризиса цена упала до 0,2-0,3 ляна, т. е. в пять-шесть раз[2546]. Это обстоятельство с очевидностью свидетельствует о резком, во всяком случае, более чем двукратном, сокращении численности населения.
Как отмечает К. Чао, особенностью минского цикла истории Китая является его большая продолжительность[2547] – этот цикл длился два с половиной века. Если принять для начала эпохи Мин оценку численности населения в 60 млн человек, а для конца – оценку в 250 млн, то окажется, что население за этот период возросло в 4 раза; такой рост населения можно объяснить его низкой первоначальной численностью (результат демографической катастрофы середины XIV в.) и расширением экологической ниши в результате интенсификации земледелия. Некоторую роль в продлении цикла сыграли промежуточные кризисы: внутренняя война 1399-1402 гг. и восстания конца XV – начала XVI вв., – эти кризисы приводили к некоторому уменьшению численности населения и на время снижали демографическое давление. По мнению М. Ли, большое восстание 1509–1512 гг. было настолько разрушительным, что привело к падению числа зарегистрированных налогоплательщиков на 1/4, с 61 до 46 млн[2548]. Однако ван дер Шпренкель показал, что цифра 46 млн является результатом ошибок переписчиков, что в действительности численность налогоплательщиков практически не изменилась[2549]. По нашему мнению, большая продолжительность цикла объясняется также эффективной (несмотря на все недочеты) работой системы государственных зернохранилищ. «Не было ни одного года, даже во время смуты в конце династии, когда не оказывалась бы помощь населению», – говорит один из документов того времени[2550].
12.9. ИМПЕРИЯ ЦИН
Переходя к освещению истории следующей «пороховой империи», империи Цин, мы должны прежде всего отметить, что наиболее детальное исследование этого периода истории Китая в рамках демографически-структурной теории проведено известным российским востоковедом О. Е. Непомниным в монографии «История Китая. Эпоха Цин»[2551]. Это позволяет нам ограничиться кратким обзором, отсылая более требовательного читателя к указанному фундаментальному труду.
Маньчжуры первоначально являлись одним из племен чжурчженей; они обитали в горных долинах к востоку от современного Шэньяна (Мукдена). Основным занятием чжурчженей (в отличие от монголов) было земледелие, и у них были укрепленные городки и многочисленные ремесленники (изготовлявшие, в частности, железные латы). Однако нехватка плодородных земель и суровый климат воспитали в чжурчженях характерные качества горцев, и они могли сравниться с жителями степей своей выносливостью и отвагой. Но в военно-техническом отношении маньчжуры не обладали преимуществами перед монголами или китайцами, и их победы объясняются другими факторами. Создатель маньчжурского государства Нурхаци сумел объединить чжурчженей главным образом благодаря идеологии примирения. «В то время, – говорит трактат “Маньчжоу шилу”, – повсюду царила смута… Злодеи и разбойники размножались как пчелы, они называли себя ханами, бэйлэ, амбанями и гашанями»[2552]. Нурхаци старался привлечь на свою сторону страдавших от бесконечных смут старейшин и простой народ; старейшинами он обещал всевозможные почести, а простолюдинам – неприкосновенность жизни, имущества и снижение податей. «Пленных успокаивайте добрыми речами, делитесь с ними пищей и питьем, – гласил наказ для маньчжурских полководцев. – Тогда у народа не будет ни сомнений, ни страха, и к вам будут приходить толпами»[2553].
Необходимым условием такой политики была четкая организация и строгая военная дисциплина, не допускавшая каких-либо насилий маньчжурских воинов над населением присоединяемых областей. Нурхаци заимствовал эти порядки из преданий о чжурчженьской империи Цзинь: он объединил маньчжуров в военные общины, ниру, подобные цзиньским моукэ; ниру включала триста военнообязанных мужчин, причем треть из них ежегодно должна была выступать в поход, а остальные обеспечивали их снабжение. Пять ниру составляли полк, а пять полков – корпус-«знамя». В 1616 г., объединив чжурчженьские племена, Нурхаци провозгласил себя ханом и назвал свое государство Поздняя Цзинь[2554]. В 1619-1620 гг. Нурхаци захватил китайскую провинцию Ляодун, и таким образом в состав маньчжурской империи вошло многочисленное китайское население. Поздняя Цзинь, также как Ранняя Цзинь, стала китаизированным государством; как ее предшественница, она имела администрацию, устроенную по китайскому образцу, и среди чиновников первых ханов было много китайских шэньши[2555].
Политика примирения помогла маньчжурам привлечь на свою сторону восточных и южных монголов, которые добровольно присоединились к Цзинь. Монголы и частично китайцы были включены в состав «знамен», что намного увеличило силу маньчжурской армии. Монголы, как и прежде, составляли легкую конницу, основным оружием которой был мощный монгольский лук; маньчжуры сражались в тяжелой латной кавалерии, а китайцы – преимущественно в пехоте. После завоевания Ляодуна и походов в Корею (в 1627 и 1636 гг.) маньчжуры познакомились с огнестрельным оружием и завели пушки и отряды аркебузиров. Маньчжурские стрелки были вооружены корейскими фитильными аркебузами («чочхон»), которые были в начале XVI в. скопированы корейцами с португальских образцов. С 1631 г. с помощью китайских мастеров была налажена отливка пушек «фоланьцзы пао» (которые также были старинного португальского образца). Военная тактика маньчжуров трансформировалась под воздействием китайской тактики Ци Цзигуана: в центре за укреплениями из щитов и рогаток находились пушки и пехота, на флангах и позади – кавалерия. Легкая кавалерия ложным отступлением побуждала противника атаковать центр, где он нес большие потери от огня пушек и аркебуз, а затем в дело вступала тяжелая конница[2556]. Эта тактическая трансформация несла в себе важный новый элемент: решающий удар тяжелой маньчжурской кавалерии, сражавшейся в плотном строю – этого элемента не хватало в китайской тактике, поскольку минская кавалерия была слабой.
После войн в Корее у маньчжуров появились также и тяжелые осадные орудия, которые позволили проламывать мощные стены китайских городов – это важное обстоятельство облегчило им завоевание Китая. Наиболее существенным было, однако, то, что к моменту маньчжурского вторжения Китай находился в состоянии жестокой гражданской войны и маньчжуры были приглашены вмешаться одной из воюющих сторон. Завоевание Китая осуществлялось в основном силами самих китайцев: войска У Сяньгуя, Шан Кэси и других вступивших в союз с маньчжурами китайских полководцев шли впереди маньчжурских знаменных войск, которые вмешивались лишь в том случае, если их китайские союзники не могли справиться с противником[2557]. В присущем для них стиле маньчжуры сумели выступить в качестве «умиротворителей», несущих измученной стране покой и порядок. «Нашей целью было ликвидировать критическое положение, а не обогатиться за счет Китая, – гласил указ Шизцзу, провозгласившего себя первым императором династии Цин. – Гуны и ваны, высшие гражданские и военные чиновники, а также старейшие среди военных и народа просили нас вступить на престол, неоднократно умоляя об этом». Далее император обещал амнистию, уменьшение налогов, частичную отмену повинностей и долгов[2558]. Маньчжурские войска, как правило, не совершали враждебных действий по отношению к не оказывавшему сопротивления населению. Еще в начале войны, в 1645 г, маньчжурское командование ввело смертную казнь за грабежи мирного населения