[2636]. Многие «злостные шэньши» были помещиками, «местными магнатами»; они возглавляли «большие дома» и «богатые семьи». В южных провинциях 70-80% крестьян были арендаторами на землях помещиков[2637]. Как отмечают специалисты, это была «кабальная голодная аренда»[2638]. При заключении арендного договора с крестьянина требовали залог в размере годового урожая с участка, это сразу же делало его кабальным должником ростовщика-помещика. Помещики и их управляющие часто измеряли рис в «арендных ху», по своему произволу увеличивая объем арендной платы. Еще хуже было положение батраков: обычная оплата батрака составляла около 10 тыс. вэней в год[2639], при цене риса в 3000 вэней за дань[2640] это составляло 1,2 литра зерна в день; даже с учетом хозяйских харчей эта плата была чрезвычайно низкой. Батраки не имели возможности жениться и обзавестись семьей, по существу, они находились в кабале у хозяев[2641]. По цинским законам, арендатор, не уплативший положенное, подлежал телесному наказанию с последующим взысканием задолженности. «Местные магнаты» держали стражников, имели свои тюрьмы, творили над арендаторами и должниками свой суд (хотя формально это было запрещено). В случае провинности арендаторов секли плетьми, их жен и дочерей превращали в помещичьих рабынь и наложниц. На случай бунта бедняков существовали отряды сельской милиции, которыми командовали те же помещики; таким образом «местные магнаты» держали в руках всю округу[2642].
В 1825 г. численность населения достигла 370 млн. В низовьях Янцзы люди жили на воде; 35 тыс. джонок ежедневно уходили на рыбную ловлю, и обитавшие на них рыбаки, по словам современника, не умели ходить по суше[2643]. Разорение крестьян дошло до такой степени, что в некоторых районах помещикам принадлежало 9/10 земли; а все имущество земледельцев было заложено и перезаложено. «Если вся одежда и утварь были проданы, то закладывали землю и орудия труда, – свидетельствует современник. – Если не было земли и орудий, то продавали скот, если не было уже вещей, то продавали детей, и так шло, пока все не кончалось»[2644]. «Из каждых десяти дворов трудно найти хотя бы два-три, где бы люди не стонали от голода и холода и могли бы свести концы с концами к началу нового года»[2645]. Были случаи, когда крестьянин шел на казнь вместо совершившего преступление помещика, чтобы его семья получила клочок земли. Деревня была переполнена безработными батраками. Ученый Гун Цзычжень писал, что безработные «составляют около половины населения... Богатые дворы стали бедными, бедные – голодными. Образованные шэньши мечутся туда-сюда, но все бесполезно, поскольку все обнищали. Китай на пороге потрясений...»[2646].
Если во времена кризисов в конце Хань, Сун и Мин, «чистые чиновники», пытались что-то предпринять и выступали с проектами уравнительного передела земель, то теперь они признавали, что «все бесполезно». Голод и эпидемии были постоянным явлением. В 1821-1823 гг. в Пекине 3 раза вспыхивала эпидемия холеры. По рассказам очевидцев, из каждых девяти ворот столицы каждый день вывозили до восьмисот трупов[2647]. В 1831 г. низовья Янцзы жестоко пострадали от сильного наводнения. Из всех провинций постоянно докладывали о стихийных бедствиях, наводнениях, неурожаях, голоде. Не все из этих сообщений были достоверными: дело в том, что в 1820-х гг. аграрный кризис достиг такой остроты, что крестьяне уже не могли платить налоги, и в оправдание недоимок провинциальные власти придумывали наводнения и неурожаи[2648]. В 1830 г. недоимки по налогам достигли 30 млн лян; правительство простило эти недоимки, но они снова стали копиться и через девять лет достигли 39 млн лян[2649].
И без того тяжелое экономическое положение Китая усугублялось в результате торговой экспансии европейских держав. Поначалу, во времена «чайного бума», англичанам приходилось расплачиваться за китайские товары серебром; это привело к удешевлению серебра в Китае – к «революции цен», подобной той, которая сопровождала приход европейских купцов в Индию. Как отмечалось выше, в конце XVIII – начале XIX вв. цены на рис значительно возросли, возросла и заработная плата – но намного меньше. В конце концов англичане нашли способ оплатить свои расходы в Китае. Не останавливаясь ни перед чем ради прибыли, английская Ост-индская компания развернула широкую торговлю наркотиками; производившийся в Индии опиум стал главным товаром, который поставляли англичане на рынки Китая. Торговля опиумом была запрещена китайскими законами, но цинское правительство находилось на крайней степени разложения и практически уже не контролировало таможни. Английские купцы платили таможенникам огромные взятки, и корабли с опиумом беспрепятственно разгружались в порту Гуанчжоу. Когда в 1839 г. китайские власти предприняли-таки попытку прекратить эту торговлю, Англия объявила войну Китаю.
Табл. 12. Население и площадь пахотных земель в Китае[2650]
В ходе этой первой опиумной войны (1840-1842 гг.) выявилось не только падение боеспособности китайской армии, но и огромное техническое превосходство европейцев. Как отмечалось выше, конструкция китайских пушек и аркебуз не претерпела существенных изменений с XVII в. Между тем в Европе произошла новая военно-техническая революция, и английские пушки 1830-х гг. намного превосходили своей мощью маньчжурскую артиллерию. Цинские войска были разбиты в нескольких сражениях, и пекинское правительство было вынуждено легализовать торговлю опиумом. Обороты этой торговли были таковы, что всех товаров Китая не хватало для оплаты наркотиков; началась утечка из страны серебра, в 1830-х гг. она приняла огромные масштабы. В результате серебряную инфляцию сменила дефляция; в 1830-1850-х гг. цены на рис упали вдвое, соответственно возрос курс ляна по отношению к разменной медной монете. В действительности на рынках ходила в основном медная монета, и в медной монете цена зерна почти не менялась[2651]. Однако налоги собирались в условном серебряном исчислении, и рост курса серебра на практике привел к двойному увеличению налогов. «Раньше денег, вырученных от продажи трех доу риса, хватало на уплату налогов с одного му земли, да еще и оставалось, а теперь после продажи 6 доу риса не хватает на налоги…» – свидетельствует современник[2652].
Рост налогов еще более ухудшил и без того тяжелое положение в деревне. В отсутствие запасов зерна любой неурожай, любое стихийное бедствие приводили к голоду. В 1849 г. от голода в бассейне Янцзы погибло 1,4 млн человек[2653]. Голод поднимал крестьян на восстания, в исторической хронике «Дунхуалу» с 1841 по 1849 гг. было зарегистрировано 110 восстаний в различных провинциях страны[2654]. В конце концов восстания переросли в революцию тайпинов. Вождем революции стал Хун Сюцюань – бедный деревенский учитель, случайно познакомившийся с миссионерами в Кантоне и принявший христианство. Он семь лет бродил по дорогам Южного Китая, проповедуя, что «вся Поднебесная – одна семья, все люди братья» и «повсюду должно быть полное равенство»[2655]. В июле 1850 г. он собрал у горы Цзиньтянь 20 тыс. верующих и провозгласил создание «Тайпин тянго» – «Небесного государства всеобщего равенства и благоденствия». Голодающие крестьяне толпами присоединялись к тайпинам, и их поход на Янцзы напоминал движение лавины; когда тайпины пришли к южной столице, Нанкину, их было уже больше миллиона. В марте 1853 г. тайпины взяли Нанкин и создали в долине Янцзы большое государство, просуществовавшее десять лет. На территории, подвластной тайпинам, была упразднена помещичья собственность, крестьяне объединялись в коммуны по 25 семей с общей «священной кладовой» и церковью[2656].
Европейские державы воспользовались гражданской войной в Китае, чтобы полностью открыть страну для опиумной торговли. Волна завоеваний, порожденная новой европейской военно-технической революцией, достигла Дальнего Востока, и в сентябре 1860 г. англо-французские войска овладели Пекином. Цинское правительство приняло все условия европейцев и получило за это европейское оружие для борьбы с тайпинами. В 1864 г. тайпины были разгромлены вооруженной европейскими пушками «непобедимой армией» – таким образом, подавление крестьянской революции в конечном счете стало результатом новых перемен в военно-технической сфере.
Восстания и войны середины XIX в. унесли жизни около 120 млн человек[2657] – это была одна из самых страшных катастроф, когда-либо происходивших на Земле. Характерно, однако, что наибольшие потери причинили не военные действия, а сопровождавшие их голод и эпидемии. Летом 1855 г. Хуанхэ прорвала давно не ремонтировавшиеся дамбы и, уничтожая все на своем пути, нашла себе новую дорогу к морю севернее Шаньдуна. Эта гигантская катастрофа привела к гибели семи миллионов человек. Уже после войны в 1877–1878 гг. на севере разразился страшный голод, унесший жизни примерно десяти миллионов человек