[1350]. Усовершенствованная почтовая связь позволяла халифу контролировать положение даже в отдаленных провинциях, за исключением Ирана, который стал почти независимым под властью наследственных эмиров из рода Тахира[1351].
Основатель династии Тахиридов, знатный перс Тахир ибн Хусейн был представителем сасанидской политической традиции[1352], ставившей во главу угла принцип социальной справедливости. Для писателей последующей эпохи Тахир ибн Хусейн, наряду с Хосровом Ануширваном, стал символом идеального государя. «Смотри, вот, на поземельный налог: подданные неуклонно его уплачивают… – писал Тахир своему сыну Абдаллаху, – так ты распределяй его по праву и справедливости, на равных и общих началах, между всеми, кто подлежит обложению им: ни в какой мере не освобождай от него ни благородного, ради его благородства, ни богатого ради его богатства… Не взимай этого налога свыше платежеспособности, не налагай чрезмерных повинностей… Помни, что благодаря своему назначению правителем, ты стал казначеем, защитником и пастырем… В каждый округ подведомственной тебе области назначь по надежному человеку, который сообщал бы тебе сведения о всех поставленных тобою должностных лицах и писал бы тебе о их поведении и поступках… Заботься о тех представителях высшей знати, которые впадут в нужду, бери на себя их содержание… Исключительное внимание уделяй делам бедняков и неимущих, – тех, кто не имеет возможности довести до тебя о взимаемых с них незаконных поборах, о забитых, не понимающих, как добиться своего права… Государь богат тогда, когда у него райаты живут зажиточно и в достатке… Устрой для больных мусульман особые дома, где они могли бы найти приют; назначь людей, которые ходили бы за ними, и врачей, которые лечили бы их болезни…»[1353].
Это послание еще при жизни Тахира стало «царским зерцалом», кодексом мусульманской этатистской монархии, халиф Мамун, ознакомившись с его содержанием, велел изготовить копии и разослать их всем наместникам в виде инструкции[1354]. Правление Тахиридов демонстрирует те этатистские тенденции, которые были свойственны новым персидским государствам в восточной части мусульманского мира. Однако развитие арабской государственности в Ираке приняло иное направление: этатистская монархия Мамуна и Мутасима вскоре пала под натиском новой военной элиты, гвардии гулямов. Заменившая арабское ополчение гвардия стала мощной военной силой, в 860 г. она насчитывала 70 тыс. воинов. Таким образом, на сцену вышло новое военное сословие, тюрки и дейлемиты; заменив арабов, новая армия сразу же предъявила свои права. В отличие от арабов тюрки не испытывали религиозного благоговения перед заместителями пророка, и халифы не смогли справиться со своим новым войском. В 861 г. тюркские гулямы убили халифа ал-Мутевакилла и в последующее десятилетие заменили на престоле еще четырех халифов. Военное сословие требовало перераспределения ресурсов в свою пользу – и вскоре добилось своей цели. Первоначально гулямы получали содержание в 4-7 динаров в месяц (примерно в 2–3 раза больше, чем получал квалифицированный ремесленник); к началу X в. оплата воинов-кавалеристов возросла до 10-13 динаров в месяц[1355].
Однако постоянные мятежи в столице привели к ослаблению центральной власти, наместники, эмиры, стали почти независимыми и передавали свои должности по наследству. Не только Тахириды в Хорасане, но и Саманиды в Мавераннахре и Тулуниды в Египте содержали собственные армии и проводили самостоятельную социально-экономическую политику.
Уравнение сословий и снижение налогов при Мамуне и Мутасиме предопределили относительно быстрое восстановление хозяйства после кризиса. Как отмечалось выше, в 860-х гг. цена пшеницы была низкой и составляла 0,6 динара за центнер – экономическое положение было весьма благоприятным. Хотя данные о заработной плате практически отсутствуют, хронисты свидетельствуют, что в те времена даже бедняк мог легко заработать на пропитание[1356]. Из описаний арабских географов IX – X вв. можно заключить, что в этот период Иран пережил такой экономический рост, какого никогда не было ни раньше, ни позже, вплоть до XX в. Важным фактором, определившим социально-экономический прогресс этого времени, было распространение культуры риса. При Аббасидах рис широко распространился в Ираке, Хузистане, Хорасане и в других областях халифата; эта урожайная культура не требовала паров и была намного более продуктивной, чем пшеница. Поскольку возделывание риса требует ирригации, то IX – X вв. стали временем широкого строительства ирригационных сооружений. Повсюду производились интенсивные ирригационные работы, намного расширившие обрабатываемую площадь. В это время стали строить подземные водоводы, кяризы, достигавшие длины в сотню километров и проходившие на глубине до 100 м. Проводились новые каналы, строились дамбы, плотины, шлюзы для спуска воды в половодье. В Хузистане на реке Карун стояли огромные водоподъемные колеса, поднимавшие на высокие берега воду, которая потом отводилась на поля. Широкое применение получили водяные и ветряные мельницы, для борьбы с движущимися песками стали применяться лесозащитные полосы[1357].
Положение в Ираке было не столь благоприятным, как в Иране. В 869 г. на юге Ирака началось восстание рабов, зинджей, которое продолжалось 15 лет. Многие области Ирака были разорены; в условиях ослабления центральной власти крестьяне терпели притеснения со стороны кочевников, арабских бедуинов и курдов. Налоги оставались тяжелыми, к официальным налогам добавлялись вымогательства откупщиков, поэтому крестьяне были не в состоянии расширять посевы, многие пашни превратились в пастбища[1358].
К концу IX столетия цена зерна повысилась до 1,2 динара за центнер; это свидетельствовало о том, что возможности аграрного роста подходят к концу. Вновь появились свидетельства о крестьянском малоземелье и разорении крестьян. Недостаток земли и рост населения привели к массовому отрыву крестьян от села, притоку их в города[1359]. «Образовалось множество крупных поместий, латифундий, и число мелких собственников сокращалось все более и более, – пишет В. Розен. – Они превращаются в испольщиков или в простых рабочих, батраков, или уходят в большие города, усиливая городской пролетариат. Бесправие и необеспеченность мелких владельцев доходят до того, что иногда они свои земли как бы переписывают на имя какого-нибудь вельможи, чем достигается значительное снижение податей и повинностей…»[1360]. В условиях ослабления центральной власти знать получила возможность брать крестьян «под покровительство» и присваивать их земли. Практика отдачи под покровительство знатных и сильных была подобна практике патроната в Византии и практике коммендации в средневековой Европе, во всех случаях она приводила к чрезвычайно быстрому развитию крупного землевладения[1361].
Распространение крупного землевладения вызвало падение налоговых поступлений: помещики, как правило, обладали налоговыми льготами, они платили со своих земель не харадж, а садаку («ушр») в 1/10 урожая[1362]. Правительство само продавало земли, например, в 929-932 гг. было продано земель на 13 млн дирхемов. Таким образом, государственные земли превращались в частную собственность, по существу, происходила приватизация государственного земельного фонда, в результате этой приватизации государство потеряло значительную часть своих доходов. Если в середине IX в. доходы казны составляли около 300 млн дирхемов, то к 910-м гг. они упали до 200 млн; доходы с Ирака уменьшились с 78 до 26 млн дирхемов. Находясь в состоянии перманентного финансового кризиса, правительство стало сдавать налоги на откупа: откупщики уплачивали налог авансом и таким образом как бы кредитовали казну. Капиталы откупщиков были столь велики, что они могли предложить за откуп налогов с провинции до 10 млн дирхемов, но затем они собирали гораздо больше и буквально грабили налогоплательщиков. Разложение государства проявлялось также в продаже должностей и в узаконенном взяточничестве: везиры начала X в. получали взяток на 10-15 млн дирхемов в год. В результате денег хронически не хватало, войскам задерживали жалованье, и они постоянно устраивали мятежи[1363].
Разорившиеся и потерявшие свою землю крестьяне уходили в города, где пытались прокормиться ремеслом и работой по найму. Крупные землевладельцы вели товарное производство и продавали свой хлеб в городах, это открывало возможности для роста городов; по словам фон Грюнебаума, «начался процесс индустриализации»[1364]. Города быстро росли; Багдад был восстановлен после разгрома 813 г., и его население достигло 500 тыс. жителей, по площади (7 тыс. га) Багдад превосходил Константинополь в 5 раз[1365]. Однако, по свидетельству Мукаддаси, столица Хорасана, Нишапур, по размерам была больше Багдада[1366]. Свыше 100 тыс. жителей имели Исфахан, Хамадан, Шираз, Сираф, Басра, Мерв, Самарканд. По оценкам исследователей, за время правления Аббасидов население многих городов выросло в несколько раз[1367]