Я был уверен, что германцы больше не предпримут попыток наступления. В то же время можно было предвидеть, что единственным результатом нового нашего наступления станет только дезорганизация прибывших последними свежих дивизий. Мы уступали неприятелю в артиллерии и количестве пулеметов, и я, оценив все существующие обстоятельства, доложил командующему 2-й армии генералу Смирнову, что, по моему глубокому убеждению, дальнейшие бесплодные атаки не имеют смысла. Если тем не менее вышестоящее командование настаивает на продолжении попыток захвата наших прежних позиций, то оно должно прислать для выполнения этой задачи нового начальника; командование может, если угодно, считать меня неспособным организовать необходимую для этого контратаку. В тот самый день ожидалось прибытие в расположение штаба армии генерала Рузского.
Одновременно я просил об отправке ко мне оставшегося не у дел штаба 6-го Сибирского корпуса, который последовательно передал в мое распоряжение все свои дивизии. Эта просьба вытекала из желания передать этому штабу командование частью вверенных мне войск, поскольку непосредственно руководить одновременно одиннадцатью дивизиями крайне затруднительно. Такое положение наносит вред текущему управлению ходом боев. Последнее из моих предложений было одобрено, и половина моих частей на правом фланге была отдана под начало командира 6-го Сибирского корпуса генерала Васильева. Однако вышестоящее командование не пожелало сразу отказаться от идеи восстановления прежней линии фронта. Для прояснения ситуации на следующий день прибыл начальник штаба армии. В результате наступление сначала было отложено, а в конце концов и вовсе отменено. Не прошло и двух дней, как дивизии, которые я отказался бросить в бой, были в большой спешке отправлены в Восточную Пруссию, где наши ослабленные и утомленные войска оказались не в состоянии сдержать неожиданное наступление свежих германских корпусов и, вновь начав отступление, даже пересекли в обратном направлении нашу границу. Как видно, упорные германские атаки на войска моего корпуса в районе Воли Шидловской имели двоякую цель – во-первых, в случае успеха наступления, захват Варшавы, а во-вторых, при любом развитии событий – отвлечение к атакуемому пункту всех наших свободных резервов.
Выполняя свой план, германцы перебросили по железным дорогам в Восточную Пруссию свежие силы и, определив слабейший участок нашего фронта, атаковали его, отбросив назад русские части, после чего перешли в общее наступление против всего нашего фронта в Восточной Пруссии – от Шталлупёнена до Иоганнисбурга. Хотя германское намерение осуществить прорыв к Варшаве не реализовалось, другая их цель – истощение резервов Северо-Западного фронта – была таким путем успешно достигнута. Это может быть доказано тем фактом, что последние из присланных ко мне дивизий были взяты из разных армейских корпусов, а самая последняя из прибывших и вовсе была составлена из четырех полков, принадлежавших к разным дивизиям. Наиболее значительной победы германцы добились в сражении в Августовских лесах, когда большая часть двух русских армейских корпусов была застигнута в бездорожной местности, окружена обходным маневром вражеских колонн и по большей части взята в плен. Вдобавок германцы освободили около 2 тысяч своих солдат, ранее захваченных нами в ходе успешных контратак.
На этом этапе войны превосходство германцев особенно отчетливо проявлялось в степени развития их железнодорожной сети. Несмотря на то что в то время наш железнодорожный транспорт работал без всяких передышек, а весь подвижной состав был в полной исправности, мы располагали совершенно недостаточным количеством линий, ведущих в центральные районы страны, а в особенности – рокадных дорог, проходящих параллельно нашим рубежам. Германцы всегда имели возможность подвезти к любому участку своей границы количество армейских корпусов, достаточное для формирования ударной армии. Мы же, со своей стороны, для обеспечения одной-единственной армии оказывались неспособны (за исключением очень редких случаев) единовременно отправлять или принимать на позициях более одного армейского корпуса со всеми потребными для него тыловыми учреждениями.
В тех случаях, когда возникала необходимость сосредоточения нескольких корпусов, нам приходилось в первую очередь перебрасывать только фронтовые войска, в результате чего учреждения тыла оказывались от них оторваны, и воинские части были вынуждены удовлетворять свои потребности за счет корпусов, уже находящихся на позициях. Отсутствие железных дорог особенно дало о себе знать, когда мы, силою различных обстоятельств, а в первую очередь – по причине нехватки всех видов артиллерийского снабжения, были вынуждены перейти от наступательных действий к позиционной войне.
Наступающая армия владеет инициативой и вольна по собственному усмотрению ослаблять или усиливать те или иные части своих войск. Однако с того момента, когда инициатива отдана в руки противника, сторона, перешедшая к обороне и к тому же испытывающая трудности при переброске своих войск, вынуждена распылять свои силы, распределяя войска более или менее равномерно вдоль всей линии фронта таким образом, чтобы в любом пункте они могли бы сдержать вражеский натиск достаточно долго для подвоза резервов. К этому следует добавить еще и тот факт, что укрепление оборонительных позиций и устройство проволочных заграждений в этот период были еще очень далеки от того совершенства, которое позднее было достигнуто в этой области. Из перечисленного становится ясно, что предприимчивый противник, быстрее перебрасывающий войска по собственной территории и имеющий больше возможностей для сохранения этих перевозок в секрете, мог при всех обстоятельствах ожидать успеха на ранних стадиях операции.
Зимой 1914/15 года бои на нашем фронте велись беспрерывно. Отчасти это объяснялось очень мягкой погодой. Важнейшими факторами, определявшими превосходство германцев, было то обстоятельство, что действия всех их сил направлялись единой волей, а также то, что все перевозки войск между Западным и Восточным фронтами проходили без малейших задержек и в требуемые сроки. Союзники же в тот период еще нимало не задумывались о координации своих действий. Своевременное наступление армии Ренненкампфа, которое оказало такое значительное влияние на исход битвы на Марне, ни в коей мере не было результатом заранее продуманного плана или соглашения между союзниками. В то же время, когда германцы проявляли высочайшую активность на своем Восточном фронте, наши союзники на Западном фронте не предпринимали ничего, что могло бы отвечать потребностям русской армии на востоке. Только значительно позднее, после серьезных усилий, направленных на согласование действий, данный принцип был реализован и принес свои плоды. Впервые это случилось весной третьего года войны, когда генерал Брусилов перешел в наступление ранее намеченного срока исключительно для того, чтобы оттянуть на себя австрийские войска, угрожавшие вторгнуться в Ломбардию с севера. Фактически это было сделано потому только, что Италия, изнемогавшая под натиском австровенгерцев, обратилась к нашему Верховному главнокомандующему с просьбой предпринять немедленное наступление для спасения Ломбардии от вражеского нашествия.
Зимой 1914/15 года необходимость отражения германского наступления в центре и на правом фланге нашего фронта естественно привела к ослаблению русских войск, действовавших в Галиции. В то время наши части в этой провинции были растянуты по широкому фронту, так как, прекратив общее наступление, мы были вынуждены поддерживать здесь непрерывную линию обороны. Несмотря на это, наша армия смогла добиться здесь определенных успехов местного значения – так, например, нам удалось оккупировать некоторые густонаселенные пункты австрийской территории, что позволило войскам кое-где перевалить Карпатские горы и спуститься на равнины Венгрии, захватывая пленных и военную добычу.
Пока фронтовые части таким манером постепенно продвигались вперед и уже замаячил впереди день, когда они смогут добраться до древних стен Кракова, в их тылу продолжалась осада крупнейшей австрийской крепости Перемышль. Нехватка полевых частей сделала необходимым для блокады крепости сформировать из ополченцев особый армейский корпус, командиром которого был назначен генерал Селиванов[64] – один из отличившихся участников Русско-японской войны.
К несчастью, генерал Селиванов был убит в первые дни революции.
Его войскам приходилось одновременно не только вести осадные работы, но и обучаться этому искусству. Из-за малочисленности осаждающих частей и совершенно недостаточного для выполнения задачи материального обеспечения артиллерии осада продвигалась очень медленно.
Расчеты на то, что крепость скоро вынуждена будет сдаться по причине слабости своей артиллерии и из-за нехватки интендантских запасов, оказались совершенно неосновательными. В таких условиях штурм укреплений, не подготовленный предварительно самым мощным артиллерийским обстрелом, да еще войсками, состоящими из бывших ратников ополчения, был бы абсолютным безумием. В результате нам пришлось довольствоваться медленным продвижением осадных работ. Однако в самом начале весны, в один из дней середины марта, австрийцы с раннего утра открыли совершенно беспорядочный артиллерийский огонь, результативность которого оказалась просто ничтожной. По окончании обстрела в различных фортах и в самой крепости раздались мощные взрывы.
Очень немногие из осаждающих могли тогда определенно сказать, находится ли крепость на грани капитуляции, или же ее гарнизон намерен попытаться провести крупную диверсию с целью прорыва наших позиций и соединения с главными силами своей армии. Вскоре появился неприятель, двигавшийся густыми цепями, позади которых были видны пехотные колонны. По-видимому, противник выбрал вторую возможность. Столкнувшись на позициях ведущих осаду частей с упорным сопротивлением, австрийцы повернули назад. Вскоре над крепостью был поднят белый флаг и стрельба понемногу затихла.