Оборачиваюсь, из ворот замка выходят люди. Запрыгиваю на скакуна и несусь вниз по склону, не жалея животное и его копыт.
Войско собирается, в агонии и чувстве отмщения. Ядреная смесь витает в воздухе, нутром чую. Но скачу навстречу. Вскоре перехожу на рысь, замедляю лошадь. Неподалеку солдаты вражеские с ошалелыми и непонимающими лицами. А впереди надвигается неспешной линией тяжелая конница. Все–таки нашли себе нового командира.
Спешила я не потому, что хотела скорее разобраться с этими, напугать, пустить в бегство. А потому, что не желаю, чтобы Дункан пустился за мной на верную смерть. А он вскоре все увидит и сделает именно так.
Вынимаю меч Огавароса, притормозив коня. Лавина металла притормаживает, языки пламени факелов плохо отражаются на матовых доспехах, размазываясь. Конница недовольно ржет. А я снимаю свой черный шлеп, обнажая лицо и постриженную шевелюру.
– Женщина, – ахают первые увидевшие.
– Черный рыцарь – это женщина?!
– Магичка?!
Вперед выходит мощный рыцарь в матовых доспехах с синим орнаментом на груди и плечах. Снимает шлем, встряхивая белую шевелюру. Молодцеватый рыцарь с недоумевающим лицом. Красивый, мужественный враг.
– Одна против целой армии? – Выдает не скрывая восхищения. – Черный рыцарь разоряет позиции, доложил мне гонец. Черный рыцарь убил графа Зореса, сказали мне соратники. Но ты женщина…
– У вас есть шанс уйти, – говорю надменно. – Сворачивайте армию и вон с земель Аласии.
Оторопел от такого заявления. Рот раскрыл с аккуратной щетиной. Бреется мразь каждый день, комфортно ему. На войну, как на парад пришел. Доспехи чистенькие, войны не видевшие. Привыкли эти скоты приходить, да брать без боя, пугая количеством.
– Приказ императора, стоять до последнего, – ответил приподнято. – Даже поединок не решит спора. Это не распри меж лордов. Это – война.
Это война, проговорила мысленно и повернула движущуюся часть кольца Огавароса…
***
Лечу в столицу Аласии. Последний штрих перед полномасштабной операцией «Освобождение». Помню, как король войско собирал на совещании. Кто сколько может, дайте, пожалуйста, лорды добрые. Дали… А король войска все запрашиваемые в столицу и загнал, в крепость свою. Тут к гадалке не ходи, решил окапаться.
Солнце настигло меня раньше, чем долетела до дворца. Пришлось падать прямо на трущобы бедного квартала.
На уши поставила крестьянскую семью. Вылезла из горы черепицы и извести. Отряхнулась, извинилась, кинула золотую монету бранящейся бабушке и вышла на улицу.
Город просыпается… Впечатлена я монументальностью. Многое тут из камня, древним попахивает. Стеной мощной окружена столица, и это не доходя до главной крепости, где дворец огромнейший со своими стенами, ничем не уступающими. Тут орк точно завязнет, если люди на стенах не зазеваются и не пустят лазутчиков, которые откроют ворота.
Шагаю по улочке с озадаченным видом. Под походным костюмом у меня трико изолирующее ауру. Нацепила перед атакой на осаду замка Дункана. Вряд ли меня распознают здешние маги так быстро.
Мальчишки забегали, колеса заскрипели. Жизнь пробуждается и закипает. Люди живут повседневностью, и деваться им некуда. Несколько улочек прошла, наткнулась на отряд солдат, тянущих оборванцев на привязи. Дальше плотность увеличилась. Столица кишит людьми, много беженцев, сидящих прямо в закоулках десятками семей. Солдаты гоняют некоторых, к ним присоединяются толстые булочники и кузнецы, недовольные разбоем голодающих.
Часа полтора шла. Устала по земле ковылять, да еще и ножками. Таверну приметила и туда зашла. Накормят, напоют, у меня ж монетки припасены. Обширная комната с низкими потолками и запахами жаренной картошки. Столиков море свободных, уселась у окошка, чтобы внимание посетителей не привлекать.
– У нас только каша готова овсяная и хлеб есть, – говорит подошедшая бабуля. – Брагу нести?
– Давай кашу с водицей колодезной, – отвечаю, облокотившись на засаленный столик.
Бабуля смотрит пытливо, достаю монету золотую и даю без церемоний. У той волосы чуть ли не дыбом, смотрит горящими глазами.
– Мяса ждать надо, – добавляет и смотрит, как на самого дорогого клиента.
– Подожду, спасибо, – улыбаюсь ей. – Овощей еще и хлеба. Если есть сыр, и его тащи.
Бабуля в припрыжку бежит в закуток свой. Оттуда начинает доносится ор, а следом и суета пошла. Посуда посыпалась, пятки по половицам зашлепали.
Через полчаса накрыли мне стол по высшему разряду. Сижу, кушаю вкусно. А за окном крестьянка с грудничком подать просит, а ее только бранью и осыпают, чтоб делом занялась и под ногами не путалась. Жалко… особенно когда сытая стала, и о других думается легче.
– Эй, заходи сюда, – через окошко кричу.
Крестьянка быстро отреагировала, но не пошла в таверну, а к окошку. Я ей охапку с хлебом и овощами сгрузила. Всю сдачу с золотой монеты ссыпала. Сижу, довольная. Доброе дело сделала. Искупление после ночной резни, ага… слабо верится. Но хоть что–то.
– Мать! – Кричу. Бабка возникает с щенячьим взглядом через секунды.
– Вина давай, браги или что у вас есть получше, чтоб голова с утра не болела.
– Что ты дочка… э, госпожа, у нас все на совесть брожится. Покрепче что, или помягче?
– Давай и то, и то, – отмахиваюсь. – Помянуть надо воинство. Все мы люди подневольные. И имперцы, и наши.
Убежала бабка заказ выполнять. Вскоре появилось и вино. Хлебаю, как сок. Нервы ни к черту. Времени до ночи еще много. Все равно раньше крылья связаны.
С соседнего столика доносится мужское:
– Убила кого?
Это солдат из числа стражников, позади него еще подтягиваются. Со смены, наверное. Улыбаюсь сдержанно, киваю. Скрип стула противный переходит в удар задницы о стул, что у моего стола. Поднимаю взгляд, наглец уселся за мой столик. Рука потянулась к кувшину. Наливает в свою кружку. Ближе подсаживаются его дружки. Мне совсем не страшно, даже забавно. Я уже расслабилась, вижу этих ребят насквозь.
– Мать! – Кричу громко. – Неси еще вина!
Золотую монету достаю, ощущая на себе жадные взгляды и кидаю бегущей на зов бабуле.
– С промысла? – Новый вопрос с огоньком в глазах.
Зашел в своем любопытстве стражник с другой стороны. Глаза у него зеленые, добрые и уставшие. Но все же он хочет выглядеть злым мальчиком перед своими подчиненными. Начальник смены как–никак.
– Наверное ты хочешь отобрать у меня все монеты, затащить в подворотню, посмотреть, что я прячу под этой рубахой и панталонами. А потом пустить меня по кругу. Мыслишь стандартно, некрасиво и пошло… Но я не злюсь и даже не расстроилась. Значит, все еще привлекательна. Даже после всех перелетов и сражений. Если присмотришься, у меня в волосах запеклась кровь, а воняет от меня, как от немытой месяц скотины. От меня веет смертью, на мне кровь сотен солдат. Как твое имя командир?
– Громон, – выдал сипло, глазами захлопав. – Начальник смены квартала.
– Жена, дети?
– Э… не срослось, – выдает. Солдатики ближе подсаживаются. Бабка тащит кувшины с девкой на пару. Нашла себе помощницу. Все внимание солдат на меня. Хотя попа у девочки так и просит шлепок. Дело вроде обычное.
– Валерия, зовите Лера, – отвечаю и поднимаю бокал. – Ну, мужчины человеческие, давайте за вас выпьем. Чтоб пожили подольше, чтоб не посрамили род человеческий в последней битве.
– За нас!! – Подхватывают дружно.
Мордахи жалко эти. Не знаю, что на меня находит. Откровенно переживаю за них. У каждого ведь мысли свои и думы, мечты и цели. Все жить хотят. А я имперцев убила. Мужчин красивых и сильных. Слеза скупая катится по щеке грязной. Легко мне не отделаться на этот раз.
– Неужто с войны, леди? – Интересуется один из солдат. Думает, я пошутила, попугала, чтоб не утащили на грязное дело.
Усмехнулась, откидываясь на твердую спинку стула.
– В Реенте была, – киваю пьяненькая. – Выжженная земля, живого места нет, почти все замки захвачены. Но герцог ихний все еще стоит.
– Скоро и нам не сладко будет, – выдыхает начальник смены. – Ты прости меня за то, что за разбойницу принял, магичка Лера. Страшно нам, что будет дальше не знаем.
– Дальше будет, что орк сюда дойдет, – отвечаю без утайки, впитывая их ужас искрящийся из глаз. – На стены полезет, как сумасшедший, прям на копья и под смолу с камнями. Стрелами засыплет и трупами своими завалит. Но страх ваш пропадет, когда первый удар рука сделает. А злость наступит, когда товарищей терять начнете. Злость, ненависть и желание рубить покуда рука не устанет, а тело перестанет работать от ран…
Рассказываю про осаду замка, которую и сама отбивала в Реенте. Мужчины в шоке. А мне выговориться надо. Люди незнакомые, тем проще… Поднимаю голову. Вокруг народа собралось. Откуда столько?! Человек пятьдесят полукругом. Даже работники заведения тут. Вот оно мое ораторское искусство.
Позади всех виднеется придворный маг короля лорд Оганес.
– Прошу меня простить, – поднимаюсь, шатает с хмеля. М–да, перепила. Люди расступаются, а я иду к магу. Кто бы сомневался, что он меня вычислит, когда я так близко. Наверняка метку какую поставил хитрую, что даже Комаз не заметил.
Удивление скрываю, дышу глубже, чтобы не повело. Дедуля солидный смотрит строго. Я тоже не из крестьянских вроде бы…
– Маркиза Валерия Балейская, – говорит так, что слышат все. – Как неожиданно с вашей стороны появиться здесь сейчас.
Народ ахает, понимая, с кем пил и кого слушал. Маг тянется целовать мою руку. Касание, вспышка с легким дуновением ветра. Вдыхаю совершенно другие запахи и щурюсь от света. Мы во дворце, кто бы сомневался.
– Не стоило подрывать моральный дух местной стражи, – говорит с укором. – Эти разнесут по всему городу слухи…
– Это не слухи, – отвечаю, а сама осмысливаю картинку, что дает мне немного измененное восприятие. Высоченные потолки и немыслимый декор. Статуи владык, вырастающие прямо из колонн пяти метров в обхвате.
– Впечатлены? – Спрашивает, киваю. – Это дворец владык, так летописи говорят. Когда они любили землю, жили в таких. Потом большая часть дворцов оторвалась от земли к небу, создавая огромные ямы и ущелья тут. А этот остался, вероятно, потому, что владелец был убит древними. В галерее множество картин, говорящих о том, что тут жили и они.