Н-да, вырезать революционеров вместе с семьями в ответ – это не выход. Только хуже будет. Но несчастные случаи, если что, для членов ЦК РСДРП организую обязательно. Кого-то бандиты во время ограбления убьют, кто-то в ванной утонет, кто-то угарным газом отравится. Надо будет только по времени растянуть.
С этими мыслями я вышел из допросной, направившись на телеграф: надо было отправить телеграммы в имение и Ники, чтобы усилили охрану семьи. Ну а если все же это случится, то отсюда мне легче будет к господам-товарищам-революционерам, тем, кто главные и в эмиграции находятся, в гости направиться. Дорожный чемодан с реквизитами с собой, паспортов аж четыре штуки, деньги есть, на первое время хватит.
А если российский император сильно обидится на меня за это своеволие, можно будет и в САСШ уехать, тем более паспорт на имя Бреда Пита у меня есть. Простить нападение на жену и ребенка я не смогу. Надо будет показать всем этим теоретикам народничества, марксизма, что и они смертны. Толкают людей в террор, будьте любезны откушать того же самого.
– Ну-ка, иди сюда, маленький разбойник, – генерал от инфантерии Беневский наклонился в кресле и поймал в объятия карапуза, который с радостным смехом довольно-таки уверенно дошлепал до Аркадия Семеновича.
– А теперь скажи – деда. Давай, Василек, удивим маму, скажи – де-да!
Малыш весело рассмеялся и обеими руками вцепился Беневскому в бороду.
– Ах ты, разбойник какой. А силищи-то сколько. Сейчас точно мне бороду вырвет, – Беневский, удерживая одной рукой внука, второй попытался освободить бороду, но не тут-то было.
Малыш держал деда за бороду крепко, поэтому в схватку пришлось вступить матери. Подойдя к отцу и сыну, она попыталась взять малыша к себе на руки, но тот, посопротивлявшись и чувствуя, что начинает проигрывать, применил самый действенный прием – заревел. Дождавшись сюсюканья с обеих сторон, успокоился и важно произнес:
– Де-да.
– Ах ты, мой хороший! Ты слышала, Маша, он сказал – деда. Первый раз сказал!
– Деда, – еще раз произнес малыш, а потом посмотрел на маму и сказал: – Ба-ба… Де-да… Мама, няня.
– Ой ты, умница мой, – генерал прижал к себе малыша, щекоча его своей бородой.
– Ваше высокопревосходительство, разрешите войти, – внезапно раздалось от двери.
– Что случилось, Антип Иванович? – спросил Беневский старшего из отставников, на которых была возложена охрана имения.
– Из деревни мальчишка напрямую через лесок по тропке прибежал, рассказал, что на трех пролетках со станции десять чужаков приехало. Расспрашивали, кто сейчас в имении живет. Пытаются из себя бар изобразить, да только на барина один-то и похож. Остальные больше выглядят как приодевшаяся городская шантрапа. И глаза у всех злые. Даже у барышни, которая с ними приехала.
– Это все малец смог рассмотреть и так грамотно рассказать?
– Никак нет, ваше высокопревосходительство, мальчишку староста послал. У нас с ним уговор так связь держать, если кто-то из чужих появится. Пока они кругом по дороге добираться будут, малец всегда добежать успеет и предупредить. Минут десять у нас еще есть.
– Хорошо, Антип Иванович, делайте все так, как вас обучали в центре при нападении на имение. Береженого Бог бережет!
– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство. Вы тогда с Ниной Викторовной, Марией Аркадьевной и Васильком пройдите в дальнюю комнату и закройтесь там. А мы пока этих незнакомцев встретим, если они по ваши души прибыли.
– Женщин я туда провожу. Зять не комнату, а бункер какой-то сделал с бронированной дверью. Только вот сам там не останусь. Я все же боевой генерал, Антип Иванович, и прятаться с женщинами во время опасности не могу. Говори, где позицию занимать, раз ты тут старший по обороне.
– Ваше превосходительство, нам в библиотеке одного человека надо. Митяй с управляющим деньги с утра в столичный банк повезли, да еще и Еремея с собой взяли. Два человека из охраны долой. Как нарочно получилось, так что дом с тыла прикрыть надо.
– Я все понял, Антип Иванович. Машенька, пойдем с Васильком за мной. Надо только Нину по дороге прихватить.
Ребенок, будто почувствовав тревогу и волнения, исходящие от матери, затих, вертя головой и пытаясь рассмотреть что-то одно ему понятное на лицах окружающих.
Через несколько минут Беневский, неся карабин с оптическим прицелом на одном плече, ППС[12] – на другом и с биноклем на шее, зашел в библиотеку и подошел к окну. Зять отнесся к обороне имения и дома с какой-то паранойей. В тех четырех комнатах, которые были выделены для оборонительных позиций на все стороны света, окна были оборудованы металлическими ставнями, способными выдержать попадание винтовочной пули. По старой памяти уже полковник Чемерзин отлил их, взяв деньги только за материал.
На каждой позиции в оружейной комнате хранилось по карабину с оптикой и ППС с пятью магазинами, а на чердаке были оборудованы две позиции с пулеметами Мадсена.
Как считал Беневский, с таким вооружением шестеро охранников могли спокойно выдержать бой против противника, и в десять раз превосходящего силы защитников имения. А если учесть, что к этому имелось еще десять карабинов, которыми можно было вооружить оставшуюся часть взрослого мужского населения имения из числа работников, то дом с толщиной стен в аршин превращался в неприступную крепость.
Вздохнув, генерал снял с плеч оружие и аккуратно поставил его к подоконнику. Открыв наружу створки, Беневский отцепил крюк, которым левая защитная ставня крепилась к стене, и закрыл ею изнутри половину окна, зафиксировав специальными затворами. Вторую ставню Аркадий Семенович пока оставил на месте, так как щели и бойницы ставень затрудняли обзор местности.
Отойдя к столу в глубину комнаты, генерал присел на стол и поднес бинокль к глазам. Оглядев местность, Аркадий Семенович прикинул наиболее удобные подходы от небольшого леска к дому, вспомнив, что именно через этот лес и идет тропка из деревни, сильно сокращая путь. Тимофей хотел просеку проложить, да управляющий Сазонов пока отговорил, ибо стоимость порубленного леса не оправдает выгоды от новой дороги. А так постепенно на строительство в имении и лес будут брать, и дорогу прокладывать.
Беневский усмехнулся и подумал о том, какая ерунда в голову лезет и насколько изменилась жизнь за три последних года. Его дочка вышла замуж за казачка, которому он двенадцать лет назад вслед за цесаревичем написал рекомендательное письмо в Иркутское юнкерское училище. Разве мог кто представить тогда, что этот казачок к тридцати годам станет подполковником, флигель-адъютантом, обладателем всех возможных наград в его чине, плюс еще и орденов иностранных государств.
А его должность, а его Аналитический центр, а его подчиненные, которых «черными ангелами» или «ангелами смерти» зовут! Революционеры вон как обиделись на него. Пять покушений за последних два года. А сейчас сюда, возможно, пришли. Цель для них хорошая – жена и ребенок главного имперского волкодава, да и он все-таки генерал от инфантерии, член Военного совета, в Главном комитете по устройству и образованию войск занимается вопросом новой тактики боевых действий казачьих войск.
В этот момент со стороны парадного входа раздался выстрел, вернее всего, из револьвера, потом еще два хлопка, а дальше заговорил пулемет с чердака. Беневский бросился к окну и схватил более привычный карабин. Дослав патрон, генерал приник к щели ставни, пытаясь рассмотреть обстановку за окном.
– Что угодно господам и мадемуазель? – вежливо спросил Семен Прохорович вылезших из пролетки трех мужчин лет двадцати пяти – тридцати и молодую девушку.
Старший сын когда-то основного работника имения Прохора уже три года именовался по имени и отчеству, став помощником управляющего. В отличие от младшего брата Дмитрия, который помешался на боевой подготовке, стремясь попасть на службу в спецотряд Аналитического центра, Семен к этому не стремился, но новый хозяин имения в свое время здорово его погонял и по рукопашному бою, и с шашкой, и по стрельбе. Но, как выяснилось, лучше всего у Семена получалось с обычным кистенем – небольшой гирькой на шнуре с петлей для кисти. Видимо, кто из предков на большой дороге когда-то промышлял. Под кистень Тимофей Васильевич и показал несколько действенных приемов, которые Семен в свое время отработал до автоматизма.
Так как Митька отсутствовал, несмотря на протесты отца и Антипа Ивановича, встречать гостей вышел Семен, скрытно держа в правой ладони гирьку кистеня.
– Хозяева дома? – поинтересовался один из мужчин с несколько оттопыренными ушами, с ухоженной бородкой и усами, который действительно выглядел настоящим барином.
Держался он высокомерно, заложив руки за спину.
– Как господ представить? – поинтересовался Семен.
В этот момент задавший вопрос мужчина быстро сделал два шага вперед, и помощнику управляющего имением в живот уткнулся ствол револьвера.
Семен опустил глаза вниз и, увидев, что курок револьвера не взведен, мысленно хмыкнул. Заученно с подшагом резко ушел влево-вперед, одновременно сбивая левым предплечьем руку с револьвером, а взмахнув правой рукой, выпустил гирьку, которая попала точно в лоб не успевшему даже удивиться напавшему.
Оказавшись за спиной противника, который обмяк и выронил револьвер, Семен произвел захват левой рукой за шею, а правой, захватив пиджак на боку, резко развернул мужчину к его подельникам лицом и, прикрываясь им, начал спиной двигаться к дому, с трудом удерживая потерявшего сознание террориста.
– Стоять! Отпусти его! Стрелять буду!
Первой, как ни странно, среагировала девушка, достав из ридикюля небольшой револьвер и наведя его на Семена. Тот, чуть довернув тело пленника, чтобы лучше прикрыться от ствола, продолжал тащить захваченного террориста к дому.
Нервы у девушки не выдержали, и она нажала на спусковой крючок. Пуля взрыхлила землю рядом с левой ногой Семена.