– Ну тогда, насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я пел как соловей на допросе о своих коварных планах, которые я составлял вместе с идиотом Хоконом Седьмым? Читая газеты, что любезно предоставили мне в камеру, я даже сожалел, что было не так. Что я не был в Норвегии «кукловодом», отдающим приказы королю, «Асгард» не был покорным мне аналогом СС, а американцы не оказывали мне неограниченную тайную поддержку.
– Заметь, что это не русские газеты. А французские. Хотя могу тебя заверить, что в бельгийских, голландских, датских и даже английских пишут то же самое. Никто не поверит, что сам Генрих Гиммлер был объектом дешевого вымогательства. И если бы дело было лишь в мести, лучшим способом было бы оставить все как есть, а после опубликовать, как бывшего главу СС ограбила и убила какая-то шпана.
– И что же вы от меня хотите? Я помню приговор, вынесенный заочно в Штутгарте. Все равно повесите – так какой мне интерес?
– Ну, виселица еще не самое худшее. Есть такое государство, Ватикан, так там до сих пор возле пустого столба обновляется хворост. Поскольку то, что было сотворено в Риме по твоему приказу, его святейшество считает преступлением против веры Христовой. Обычно приговоренным оказывают последнюю услугу в виде удушения, но мне доподлинно известно, что в этом было отказано двоим: Муссолини и Достлеру. Желаешь стать третьим? Кстати, как только здесь узнали о твоем пленении, к Сталину тут же прибежал посол его святейшества. О чем был разговор, я не знаю, но догадаться нетрудно.
– Вы все равно вольны сделать со мной все, что хотите. И конечно, не оставите мне жизнь.
– Не оставим, Генрих, – приговор тебе уже вынесен двумя высшими на земле трибуналами: в Штутгарте и в Ватикане. Но ведь и уйти можно по-разному. Неудачником, о котором и вспомнить-то тошно – или последним Повелителем Мирового Зла, что тоже есть величие, хоть и черное. И о тебе будут слова в учебниках истории, написанных лет через сто. Если ты нам подыграешь.
– Два миллиарда. Не марок – долларов. Во столько я оцениваю свою жизнь.
– Генрих, ты с ума сошел? Русские и так вытрясут тебя до донышка. Поверь, они это умеют делать не хуже, чем гестапо. И хотя нам бы не помешало вернуть то, что вы с Зейсс-Инквартом награбили по всей Европе, но политический вред от твоего помилования был бы куда больше.
– Бормана ведь не повесили тогда? Интересно, он сейчас в камере по соседству или в какой-то закрытой резиденции консультирует правительство ГДР?
– Ну, Генрих, не надо повторять сказки бульварной прессы. О прочем – не отвечу, ты извини.
– Даже закоренелые грешники имеют право на смягчение приговора.
– А это уже вопрос к святошам, однако я сомневаюсь в их милосердии применительно к тебе. Я ведь предупреждал тебя еще тогда, не надо трогать Церковь, но ты не послушал. Теперь у тебя выбор – умереть позорно и мучительно или с величием и безболезненно.
– Таблетка или укол, после которого я не проснусь? Не получится – по процедуре, приговоренный к виселице должен быть в сознании.
– Генрих, ну это уже детали. Просто чудо, каких высот достигла фармацевтика – есть средства, после которых ты будешь идти сам и смотреть, и слышать, но все чувства сильно притупляются, страх и боль тоже. А есть и такие, что превратят тебя в говорящую куклу без воли, но с отличной памятью – нам бы такие на допросы! Потому тебе нет смысла торговаться – информацию из тебя вытянут и так, по-хорошему или по-плохому. А вот желание сотрудничать – оценят! Кстати, в случае твоего согласия – русские ученые хотят изучить твою психику. Им интересно, как становятся мировыми злодеями. Что предусматривает длительность процесса и относительно комфортное содержание, уж никак не с киркой на заполярной каторге, где за колючкой рычат голодные сторожевые медведи. «Бесконечное следствие о твоих бесконечных преступлениях», как выразился наш общий знакомый, Смоленцев. Положим, не бесконечное – но все же проживешь немного дольше и получше, чем если тебя сейчас отправят в пыточную, а после передадут святошам.
– И что вы хотите конкретно?
– Это уже деловой разговор, Генрих. Не буду взывать к твоему патриотизму и, боже упаси, сознательности. Я тебе предлагаю окунуть в выгребную яму истинных врагов Германии!
– Янки? Рассказывать, как я вместе с ними составлял планы заговора против всего человечества?
– Ну а если это правда, Генрих? Вернее, значительная часть правды – что есть необходимое условие для самой достоверной лжи. Тебе известно, чем по замыслу янки должен быть «Асгард»?
– Тем же, что у нас был «Тотенкопф».
– Не совсем так, Генрих. «Тотенкопф» все же был основан в уже победившем Рейхе. Ну а «Асгард» предполагался «движением Сопротивления», скорее уж аналогом «Вервольфа» на случай будущей русской оккупации. А пока таковой нет, а машина простаивать не должна, иначе ее члены интерес потеряют – стал полным эквивалентом «эскадронов смерти», так в Латинской Америке называют банды на службе тамошнего гестапо, но занимающиеся делами столь грязными, что правительственным структурам мараться неудобно. Погромы, похищения, убийства политически неугодных лиц, которых нежелательно официально арестовывать – легче списать на уголовку или «пропал без вести». Ну, и не гнушаются банальной уголовщиной – в основном вымогательством.
– То же самое, чем в Риме в сорок четвертом занимались «бригадо неро».
– Это хорошо, что ты понимаешь, о чем речь, Генрих. Так вот, подобия «Асгарда» с подачи американцев существуют не только в Норвегии. Ты внимательно прочел газеты, что тебе дали? Там было об убийстве в Париже некоего профсоюзного деятеля, члена ФКП – был похищен прямо на улице неделю назад, теперь найдено его тело со следами пыток. И это случай далеко не единственный. А в Бельгии вообще главой аналогичной организации является (о том не афишируется, но мы-то знаем достоверно) сам канцлер, Леон Дегрель, бывший штурмбанфюрер дивизии СС «Валлония». И кто составляет основную массу боевиков европейских «эскадронов смерти», ты сам догадаешься, Генрих, или тебе подсказать?
– То есть я должен буду дать показания о нацистской сети, накрывшей всю Европу?
– Приятно иметь дело с умным человеком.
– А конкретика? Даже если я так заявлю – где факты, имена, документы?
– Генрих, ты смеешься? В организации, подобной «Вервольфу», для действий на захваченной врагом территории – какие могут быть бумаги, то есть прямые улики? А имена будут – наша Контора вместе с русскими подберет. Тем более что в Норвегии, где был твой штаб, многие фигуранты попали русским под каток, а кого-то и сами янки поспешили исполнить, по глупости. Не подумав, что сами лишают себя свидетелей. Король Хокон тоже мертв. Следовательно, опровергнуть слова о «норвежской паутине» некому. И мы позаботимся, чтобы твои показания о французской, бельгийской, голландской ветвях твоей всесильной организации были максимально достоверны. Особенно о твоих контактах с ЦРУ и принятой от них поддержке.
– Я не встречался ни с кем из американцев и англичан. Случись такое, за мою голову не дали бы и пфеннига.
– Им тоже было неприлично непосредственно общаться с «наци номер два». Так что все было через посредников. Кандидатуры, которые у нас есть.
– Черт с вами! Будто у меня есть выбор.
– Да, Генрих, личный вопрос. Отчего ты даже не пытался установить связь с семьей? Помнится, раньше ты был сентиментален. И говорил, как любишь дочку, Гудрун.
– Я похож на идиота, Руди? Будто я не понимал, что дав вам хоть кончик ниточки, суну голову в петлю. Ведь и вы, и русские следили за ними, разве не так?
– Однако тебе все равно не удалось укрыться.
– Если не секрет, как вы меня нашли?
– Ну, Генрих, не разглашу тайны, если отвечу – даже среди выживших «тотенкопфов» сейчас мало фанатиков. Гораздо больше благоразумных и сотрудничающих с нашей Конторой, в надежде на прощение.
– Кругом предательство! Не боишься, что так же предадут и тебя?
– Для этого нужно, чтобы было выгодно предать. И было кому. Кстати, о деньгах – полагаю, Генрих, что с твоей стороны, после того как мы пришли к договоренности, будет просто неприлично не поделиться финансовыми секретами?
– Без меня вам все равно не получить этих денег. Швейцарские гномы не сильно любят коммунистов. Особенно если им прикажут из-за океана. Банки Голландии, Франции и Бельгии – тем более под американским контролем.
– Это уже наши проблемы. Ты нам только информацию дай – счета, имена, пароли. Разберемся.
– А все же ты продажная сволочь, Руди. Всего лишь нашел удобный момент, чтобы перескочить.
– Генрих, я мог бы ответить, что в определенных высоких кругах это давно зовется политической мудростью. Ведь если я скажу, что был и остаюсь истинным патриотом Германии, чтобы она была «юбер» хотя бы в Европе, для тебя это не больше чем слова. Пока же прими как факт, что я рассчитываю помереть в покое и уважении, и еще нескоро. А вот ты – выбирай.
– Будьте прокляты! Что еще мне остается?
– Тогда, Генрих, сейчас тебе принесут бумагу и все для письма. Для начала решим наши финансовые дела. Затем можешь считать это личной просьбой его святейшества – святошам очень интересно, с чего ты взял, что Церковь тогда была причастна к заговору против фюрера? Информация от англичан – конкретно, кто, что, когда? А то ведь и жертвой английского обмана можешь себя выставить, вдруг поверят? Ну а мы и русские пока подготовим конкретику о «европейской паутине», что ты должен будешь сказать на суде.
– Очень жаль, что я тебя не расстрелял тогда, Руди. Если бы я знал…
– Ну, Генрих, знать будущее даровано лишь Господу Богу. Или ты думаешь иначе?
Джек Райан, специальный посланник США.
Москва, 25 сентября 1950 года
На этот раз в кабинете Сталина не было посторонних. Зато на стене появилось большое зеркало. А на ковре под ним цепкий взгляд Райана ухватил даже в одном месте крошку пыли от штукатурки – так спешили, что не успели толком прибраться?