– Не сможет, – ответил «аристократ», – поскольку, если обвинения окончательно подтвердятся нашим судом, французских Ротшильдов больше не будет. Вернее, это будут совсем другие люди.
– Принято, – подвел итог толстяк, – и внимательно смотрим за реакцией Икса.
Валентин Кунцевич «Скунс».
Москва. 7 ноября 1950 года
– Ну что, акулы летающие и орлы водоплавающие? За революцию – тридцать третью годовщину!
Пономаренко витийствует. А я подумал вдруг – тридцать три года с Октября! – это значит, что участники тех событий еще не стары, и даже в строю! То самое поколение, что искренне верило в лучшую долю на земле, в социализм-комунизм. Знаю, что не все там были ангелы, и шариковых-швондеров хватало. Но идея была святой – что б ни говорили после о «России, которую мы потеряли».
Кстати, в этой реальности «император всероссийский», Кирилл Владимирович или Владимир Кириллович – я в сортах дерьма не разбираюсь, а в разработке объект у нас не был по причине полной никчемности – из Парижа прислал письмо, где ни более ни менее соглашался принять престол, если его пригласят, и выражал желание приехать. И как я слышал, Сталин ответил: «Пусть приезжает. Повесим!» Оттого «царь» домой не спешит. Поскольку у нас генеральная линия – к бывшим эмигрантам, не замаравшим себя сотрудничеством с нацистами, в целом терпимо, кто хочет родные березки увидеть, да ради бога – но только не в случае, когда они пытаются снова в политику лезть. Не для того большевики власть брали, чтоб кому-то отдавать или даже с кем-то делиться.
Ну а мы сидим в квартире Смоленцевых, на Ленинградском шоссе. Юрка с Лючией, она в его объятиях прямо млеет, и фигура у нее уже изменилась, видно, что прибавления семейства ждет. Наш отец-адмирал с Дальнего Востока прилетел, вместе с Аней – а она расцвела, еще похорошела, ну чисто королева, и тоже на своего Адмирала смотрит, как наша римлянка на своего «рыцаря», эх! И даже Ли Юншен, жучара, в Москве ему награду вручать будут, поскольку считается, что это он базу Синьчжун взял и В-47 захватил, – ну а дальше, неужели сразу в Академию, или все же назад в Харбин, пусть в училище курс хотя бы нашего летехи пройдет – иначе он так меня в чине обгонит, по чисто политическим соображениям, если можно из отделенных разом в капитаны, то отчего нельзя из капитанов в полковники? А то в Китайской народной армии сейчас жесточайший кадровый голод!
Там, кстати, определились – есть Маньчжурия (товарища Гао Гана), и в армии офицерский состав сплошь «товарищи Ли Си Цыны», вроде моего знакомца Цветаева. А в Пекине уже Китайская Народная республика, и главным Ван Мин, но вот армия это уже местные кадры, отчего так решили, бог весть. Боеспособность, конечно, хреновая – ну так там и корейцы, и маньчжуры, и наши на границе стоят, чтоб бедных китайцев никто обижать не смел. А Мао так и сидит в своем Особом районе – вот только формально теперь он считается частью КНР, а значит, Мао у Ван Мина в подчинении. И сведения есть, что со здоровьем у Мао не очень – лучевку он в Сиани схватил, так что не заживется.
Стругацкий собирается на дембель уйти. Чтобы заняться востоковедением и журналистикой. Начальство не против, но наша Контора будет его так ненавязчиво по жизни вести. Как сейчас, он тоже за столом, и не один, а с девушкой Верочкой, из «смоленцевок», доверенный кадр Лючии, в Ленинграде с ней была на показе мод. Так вроде Аркадий был в нашей истории на ком-то уже женат – вот не помню? Ну а здесь будет, как мы устроим!
Ли Юншен, сам здесь на птичьих правах, испросил разрешения прийти с дамой – и приволок сразу двоих, тех самых сестричек, Лан (переводится как «орхидея») и Кианг («роза»). Причем Аня с Лючией явно были в курсах – если китаяночки пришли уже одетые подобно нашим «королевам», причесанные, в меру накрашенные. А я один как перст! Хотя не далее чем вчера гулял по Москве под ручку с красивой девушкой Машей, не просто знакомой с улицы, а сестричкой из нашего госпиталя и, как я подозреваю, кадром от нашей Ани (стиль, манера держаться и одеваться похожи, даже пластика выдает, чем-то таким «от Смоленцева» девочка занималась – а «товарищ Лазарева» все не оставляет попыток меня женить, последним из всей команды неокольцованным хожу). Мы, защитники Отечества, и не старые еще, и в чинах, и с наградами, пользуемся здесь успехом, как, наверное, в 2012-м был бы я холостым сыном нефтяного олигарха, рассекающим по Москве на «бентли». Что ж – я, простите, не монах, и не так давно тридцатник разменял, и на здоровье не жалуюсь, как там, в песне у Кукина, «тридцать лет – это возраст вершины». И тоже мог Машу пригласить – вот обидится теперь! А Юншен, гад, мог бы быть и скромнее!
Ну и подрастающее поколение заглядывало – дети Лазаревых и Смоленцевых. Присутствовали еще Мария Степановна, «домоправительница», и две домработницы, уже бабули – хорошо, квартира большая. И на столе наши спецпайки – включая икру, семгу, копчености и фрукты. Дамы лимонад пили, ну а мы как положено.
Все с наградами, в парадке, как положено офицерам. А вот я за все это китайское дело ни черта не получил – ну кроме денежного довольствия за весь срок, правда, по самой высшей норме. Вернулся живой, целый и без взысканий – и ладно. В Москве еще с неделю, а там – куда пошлют! Кого изничтожать будем, ради интересов СССР?
О том завтра будем думать. А пока – пили, ели, беседовали. И танцевали, под радиолу – не «тискотека» конца века, а настоящие вальс, танго – так, что у дам юбки разлетались зонтами, открывая ножки не хуже «мини». Я сначала, из интереса, с одной из китайских близняшек кружился – в руках как кукла, глаза потупила, по-нашему лишь «да, большой руски господин», «нет, большой руски господин». А после решился саму «королеву Анну» на вальс пригласить, конечно, с дозволения Адмирала.
О чем говорили – не расскажу. Только вот мечтаю – чтоб история снова бы расщепилась и попасть мне в сорок второй, когда она еще своего Адмирала не встретила. Или в иную временную линию в сорок четвертый, до того, как ее в Белоруссии немцы убили. Интересно, а сам я в скольких экземплярах существую – если академики, высокие материи обсудив, склоняются, что при временной развилке идет копирование объектов, а не перенос? И что будет, если копии как-то встретятся – анигилируют или мирно пообщаются, как мы сейчас?
И ненавижу пиндосов проклятых! Которые во всем виноваты. В чем конкретно – да хоть в том, что я сейчас злой! Эх, пройти бы по Вашингтонщине, и чтоб впереди все горело и разбегалось, а позади все горело и уже не дышало! Я ведь, когда в Китае их убивал, – чувствовал, что мне легче, на время. Жаль, что мало – всего семнадцать на моем личном счету, это которые без сомнения, может, и еще были. Ненавижу, за тот СССР!
А после танцев, когда дошло до гитары – я вспомнил песню, из иных времен.
Эти люди военные ходят в форме так редко.
В орденах появляются лишь в особые дни.
Их работу нелегкую называют разведкой,
И нечасто до старости доживают они.
Я пел и смотрел на Нее. Может, хоть запомнит меня таким – и вспомнит, когда я не вернусь.