– Тебе придется сделать это. Другого пути нет. Но вначале ты пошлешь сообщение Каллендриллу или Вереминту.
Пронзительный взгляд Лорда Морэма изучал Троя. Затем Морэм помог вомарку крепче встать. После этого Лорд спокойно спросил:
– А жив ли Каллендрилл или Вереминт?
– Да. Я видел огни их посохов. Можешь ли ты достичь их? У них нет никакого прута Высокого Дерева.
Морэм мрачно улыбнулся:
– Какое сообщение им передать?
Теперь Трой смог заставить себя посмотреть на Морэма. Он чувствовал странную уязвимость без своих солнечных очков, как будто он подвергся посрамлению, даже стал вызывающим отвращение, но .н мог четко видеть Морэма. То, что он видел, убедило его. Глаза Лорда светились опасной напряженностью, и кости его черепа несли оттенок упорства. Контраст с его собственной слабостью унизил Троя. Он повернулся, чтобы снова оглядеть сверху Равнины.
Тяжелое надвижение полчищ Лорда Фаула продолжалось как и раньше, и зрение восстанавливало его панику. Но он держался за силу своего обязательства быть командиром в этой войне, он схватился за нее, чтобы не подпустить страх. Наконец он сказал:
– Хорошо. Тогда пошли. Тулл, тебе следует вернуться в подкаменье. Возьми ранихинов и возвращайся обратно к нам как можно скорее. У нас впереди долгий путь.
– Да, вомарк, – Тулл беззвучно покинул Смотровую.
– Теперь, Морэм. Ты подал правильную мысль. Аморин надо предупредить. Она достигнет Отступления раньше Кеана, – ему пришло в голову, что Кеан может и не остаться в живых, но он отогнал эту возможность. – Мне не важно, как она это сделает. Она подготовит засаду к тому времени, когда прибудут всадники. Если же она не сделает это … – он сжал челюсти, чтобы унять дрожь в голосе. – Можешь ли ты сообщить это? – Он содрогнулся при мысли о плачевном состоянии воинов. После двадцатипятидневного тяжелого похода они должны будут последние пять-десять лиг пробежать – и только для того, чтобы узнать, что до отдыха еще далеко.
Развернувшись кругом, чтобы смотреть Морэму в лицо, он потребовал:
– Хорошо?
Морэм уже достал ломильялор из своей одежды и привязал его к посоху поясом. Когда он закрепил прут, то сказал:
– Мой друг, ты должен покинуть Смотровую. Ты будешь в большей безопасности внизу.
Трой уступил без вопросов. Он пристально посмотрел на армии еще раз, чтобы быть уверенным, что правильно оценил их сравнительные скорости; затем пожелал Лорду Морэму удачи и начал спускаться. Ступеньки казались ненадежными под его руками и ногами, но он был уверен в присутствии Руэла прямо под собой. Вскоре он стоял на уступе основания Смотровой и пристально смотрел в голубое небо по направлению к Лорду Морэму.
После паузы, которая для быстротечного чувства острой настоятельности Троя казалась чрезмерно длинной, он услышал обрывки песни с вершины башни. Песня витала в воздухе, затем внезапно умолкла. Тут же пламя охватило пространство вокруг Лорда Морэма, поглотило всю площадку Смотровой и наполнило воздух отголосками грома, как будто сам утес издавал протяжный и невнятный визг. Это завывание резало уши Троя, понуждало закрыть их и спрятать голову, но он заставил себя выдержать его. Он не отвел своего взгляда от Смотровой.
Отголосок этого завывания был очень мягким. Почти сразу же после того, как прекратились последние вибрации воздуха, по лестнице спустился Террел, почти неся Морэма.
Трой испугался, что Лорд повредил самому себе. Но Морэм всего лишь испытывал сильное изнеможение – цена его напряжения. Все его движения были слабы, нетверды, и его лицо заливал пот, но он слабо улыбнулся Трою:
– Боюсь, что я нажил себе нового врага – Каллендрилла, сказал он слабо. – А он тоже силен. Он послал всадников к Аморин.
– Хорошо, – голос Троя был хриплым от признательности и восхищения. – Но если мы не доберемся до Рокового Отступления до полудня завтрашнего дня, все это будет напрасным.
Морэм кивнул. Он оперся на плечо Террела и заковылял по тропе, с Троем и Руэлом позади него.
Из-за сильного переутомления Морэма они двигались медленно, но вскоре добрались до маленькой, окруженной соснами долины, изобилующей растительностью и алиантой. Завтрак целебными ягодами подкрепил Лорда, и после этого он стал идти более быстро.
За Морэмом и Террелом, с Руэлом за спиной, Трой двигался против сильного ветра, препятствующего спешке, грозящего стать бурей. Он горел нетерпением скорее забраться на ранихина. Когда они встретили Тулла и других Стражей Крови на своем пути по тропе, .н прежде всего оседлал Мехрила и направил ранихина слабой рысью обратно, по направлению к подкаменью Мифиль.
Он собирался ехать прямо через селение к Равнинам, где ранихины могли бы бежать. Однако как только он и его товарищи приблизились к подкаменью, они увидели совет старейшин, ожидающих близ тропы.
Он неохотно остановился и поприветствовал их.
– Приветствуем тебя, вомарк Трой, – обратилась Терас, супруга Слэна. – Приветствуем тебя, Лорд Морэм. Мы слышали кое-что из новостей войны и знаем, что вы должны торопиться. Но Триок, сын Тулера, хочет поговорить с тобой. – Как только Терас представила его, Триок шагнул вперед.
– Приветствуем вас, старейшины подкаменья Мифиль, – ответил Морэм. – Мы еще раз благодарим вас за радушие. Триок, сын Тулера, мы выслушаем тебя. Но говори быстро – время тяжело давит на нас. – Это дело не первейшей важности, – быстро сказал Триок. – Я лишь хотел попробовать добиться прощения за мое поведение. У меня есть повод для страданий, если вам известно. Но я сдержал мою клятву Мира перед Этиаран, супругой Трелла, даже тогда, когда я жестоко желал отвергнуть все это. Я не желал позорить ее мужество и теперь.
Я надеялся, что гравлингас Трелл будет сопровождать Высокого Лорда, чтобы защищать ее. – Он сказал это вызывающе, как будто ожидал, что Морэм будет оправдываться. – Теперь он не с ней – и я не с ней. Мое сердце страшится этого. Но если это возможно, я должен взять обратно свою грубость по отношению к тебе.
– Нет необходимости в прощении, – ответил Морэм, – мое недостаточное доверие рассердило тебя. Но я должен сказать тебе, что верю, что Томас Кавинант – друг Страны. Бремя его преступлений тяготит его. И я верю, что он будет добиваться искупления на стороне Высокого Лорда.
Он сделал паузу, и Триок поклонился как бы тому, что было сказано, признавая слова Лорда, не будучи убежденным. Затем Морэм заговорил снова:
– Триок, сын Тулера, прими, пожалуйста, мой дар – во имя Высокого Лорда, любимицы всей Страны. – Покопавшись в одежде, он извлек свой прут ломильялора:
– Это Высокое Дерево, Триок. Ты был в лосраате, и можешь знать некоторые из его применений. Мне оно не понадобиться больше. – Он сказал это с убеждением, что удивило Троя. – А ты будешь нуждаться в нем. Хотя меня называют пророком и предсказателем, я даю предостережения лишь из-за широты моих знаний, хотя необходимость их самих для этого закрыта для меня. Пожалуйста, прими его – ради любви, которую мы разделяем, и как искупление моих сомнений.
Глаза Триока расширились, и черты его лица быстро смягчились.
Трой заметил блеск в глазах Триока, который говорил, что жизнь для него стала теперь не так уж кисла, как раньше. Он молча принял прут из рук Лорда Морэма. Но когда он держал Высокое Дерево, прежняя горечь опять исказила его лицо, и он сурово произнес:
– Я смогу найти ему такое применение, которое удивит вас. – Затем он поклонился, и другие старики поклонились с ним, освобождая Морэму и Трою дорогу.
Трой отсалютовал им и воспользовался возможностью продолжить путь. Сейчас у него не было времени подумать об удивительном подарке Морэма и непонятном обещании Триока. Он пришпорил Мехрила и повел своих товарищей галопом из долины подкаменья Мифиль.
Вскоре они обогнули западный уступ гор и вступили в Равнины. Оглянувшись на сопровождавших его, Трой был удивлен, увидев, что лошадь Тулла могла бежать аллюром. Этот ранихин скакал сквозь опасности бешеным темпом в течение последних восьми дней, и усталость сквозила в его походке. Но он был ранихином; его голова была поднята, глаза были горячими, а спутанная грива развевалась как гордо реющий флаг. Глядя на это, Трой понял, почему ранихийцы не ездят на ранихинах. Но сам он не сделал уступки усталости лошадей. Весь день он гнал свою компанию со скоростью почти равной быстроте грома на запад.
Он стремился скорее объединиться со своими воинами, разделить борьбу и отчаяние вместе с ними, показать им единственный путь, которым они могли быть в состоянии вырвать победу из зубов армии Лорда Фаула. Только необходимость спать заставила его сделать привал посреди ночи.
Руэл разбудил его перед рассветом, и он снова поскакал вдоль основания Южной Гряды. Когда дневной свет вернул ему зрение, он смог разглядеть впереди утесы, стоявшие рядом с Роковым Отступлением. Теперь прямой путь к Отступлению вел их прямо к авангарду армии Лорда Фаула. Но он сохранил это направление. Рядом с полчищами крешей и юр-вайлов он должен будет отыскать какие-нибудь следы конного Боевого Дозора.
Он заметил воинов Кеана раньше, чем ожидал. Хилтмарку следовало отозвать своих всадников с южного изгиба, чтобы держать своих преследователей как можно дальше от движущейся к Роковому Отступлению Боевой Стражи. Чуть позже полудня Трой и его товарищи достигли высокого холма, который давал им возможность видеть на заметное расстояние на север в Равнинах. И здесь, всего лишь в лиге от себя, они увидели оборванные, спасающиеся бегством остатки команды Кеана.
Сначала Трой почувствовал трепетное облегчение. Он мог разглядеть хилтмарка Кеана, скачущего среди воинов рядом со знаменосцем. Шесть двадцаток Стражей Крови скакали среди Боевого Дозора. И голубые одежды Каллендрилла и Вереминта были ясно различимы среди темной волны отступающих. Но затем Трой осознал то, как двигались всадники. Они были почти полностью деморализованы. Тесной кучей, напоминающей панику на Равнинах, они тащились и натыкались друг на друга, бросали безумные взгляды назад, на дорогу, что не способствовала устойчивости их лошадей, выглядели озлобленными и вскрикивали от страха. Некоторые из них хлестали время от времени своих лошадей.