Итак, в своей отпускной торговле Россия является земледельческим государством в отношении к Западу и мануфактурным в отношении к Востоку, но превосходство нашей европейской торговли над азиатской показывает, как велик в России перевес земледельческой промышленности над мануфактурной…
Нынешнее состояние нашей внешней торговли обнаруживает, с одной стороны, что в России земледельческие промыслы служат главным источником народного богатства, а с другой, что Россия уже подвигается на поприще мануфактурной “промышленности, и сбыт сырых продуктов на Западе доставляет взамен их необходимые ей материалы, между тем как потребление ее изделий на Востоке поддерживает нашу азиятскую торговлю”»[208].
Есть весьма характерные данные, например, по вывозу чугуна из России. В течение десятилетия с 1842 по 1852 год из России в страны Европы вывозилось в среднем 550 тысяч пудов в год. При этом с 1827 года по 1836 год экспортировалось почти в два раза больше, по 1200 тысяч пудов ежегодно. А вот данные по Азии. В 1822–1826 годы туда вывозилось в среднем около 172 тысяч пудов в год. В 1850 году уже 238,5 тысячи пудов, еще через пять лет, в 1855 году, – 250 тысяч пудов.
Действительный член Русского географического общества (РГО), этнограф Павел Иванович Небольсин (с упомянутым выше Г. П. Неболсиным они происходили из одного древнего рода дворян Неболсиных/Небольсиных) в 1850 году совершил поездку в Оренбургский край и прикаспийские области и по результатам представил доклад с проектом развития русской торговли со Средней Азией, а позже написал капитальный труд «Очерки торговли России с странами Средней Азии», который был отмечен Демидовской премией РГО. Он писал:
«Мы шлем в Среднюю Азию такого рода товары, которые в целом Туране составляют предметы первых, самых необходимых потребностей всего народонаселения. Именно от нас идут туда золото, серебро, медь, чугун, железо, разного рода металлические поделки, кожи, краски, сахар, сукна, ситцы и всякие бумажные, а частию шелковые изделия… Наших товаров, каковы металлы, юфть, сукна и ситцы, Средней Азии трудно получить по нашим ценам от какой-либо другой страны.
Что касается до товаров, получаемых в обмен из Средней Азии, то естественные богатства центрального рынка Средней Азии, Бухары, состоят теперь пока только в хлопчатой бумаге, в шелке, в марене, в садах и богатых виноградниках и, наконец, в произведениях скотоводства и звероловства»[209].
В другой работе, рассказе, написанном от лица купца 2-й гильдии Абдул-Вали Абдул-Вагапова Абу-Бакирова, торгующего с Восточным Туркестаном, то есть нынешним китайским Синьцзяном, и перевозящего товары в город Чугучак, Небольсин рассуждает о противостоянии с англичанами на азиатских рынках и о необходимости действовать там активнее и не стесняться этого.
«Здесь, при удобном случае, нельзя не пожалеть, что мы, Русские, так мало обращаем внимания на Среднюю Азию. Даже при настоящем положении дел, когда Англия слишком уже далеко зашла, с своей политикой, в соседственных к Ост-Индии странах, и теперь еще можно ей противоборствовать. С Бухарой Англичане, особенно ныне, потеряв кредит у бухарских купцов доставлением к ним самых негодных изделий, ничего не могут сделать; до Кокана им трудно дойти; на западные границы Китая их не пустят; Хивой нам нечего дорожить, потому и без Хивы мы можем нанести удар английской торговле в соседстве самой Индии.
Дорога в Кашмир для нас всегда может быть открыта. Задобрив в свою пользу местные китайские власти, мы можем овладеть всею торговлею Западного Китая и хозяйничать в Чугучаке, Кульдже, Аксу, Турфане, Яркянде, Тибете и Кашмире: а оттуда прямой и близкий путь в Пешаур.
Проникновение в Кашкар не представляет для нас никакой невозможности, чрез Ташкент и Кокан. Между Коканом и Кашкаром всего считается: 7 дней верховой езды, а хода верблюдами 12, 13 и не более 14 дней. Надобно только придумать и хорошенько сообразить на месте: что оттуда вывозить. Если изделия тамошних жителей нам не рука, то о самом Кашкаре не стоит более и беспокоиться; но важно смотреть на него как на станцию по дороге в дальние страны».
Торговля России с Китаем развивалась довольно неплохо, особенно с Китайским Туркестаном. Помните Мехди Рафаилова, русского купца и разведчика, который торговал в Кашгаре, городе, который находится у подножия Памира, там, где встречаются отроги двух горных систем – Тянь-Шаня и Куньлуня? Но все испортилось после 1842 года, когда англичане после Первой опиумной войны политически выкрутили китайцам руки и заставили их подписать Нанкинский трактат, положивший начало целой серии так называемых «неравноправных договоров», которые Китай был вынужден заключать с ведущими европейскими державами. Сразу четыре порта Китая были открыты для англичан, и в страну хлынули английские товары.
Первая опиумная война – это вообще, конечно, тема для отдельного разговора. И любому, кто хочет понять, что такое современная корпоративная система, как она работает, что такое корпорация по своей сути, стоит изучить тему опиумных войн весьма пристально. В их истории вся суть современного явления, которое многие называют «корпоративный фашизм». Когда ради интереса корпораций и их прибыли уничтожаются целые страны, когда, например, в США представители правящей элиты переходят из корпораций в правительство и назад, когда корпорации и их частные армии ведут войну для государства, а государство обеспечивает корпорации заказами. Так вот, вкратце, Первая опиумная война разразилась из-за того, что китайцы попытались запретить англичанам продавать у них в стране опиум, то есть наркотики. А Лондон, получавший сверхприбыли от наркоторговли, счел, что это достаточный повод для начала войны.
В 1773 году Британская Ост-Индская компания приобрела монополию на закупку бенгальского опиума. В 1775 году она нелегально продала в Китае полторы тонны опиума. А к 1830 году объем продаж опиума в Китае составлял 1500 тонн. Торговля, конечно, была совершенно противозаконная. Но очень, очень прибыльная. Настолько прибыльная, что британское правительство ее максимально поддерживало, потом вовсе отобрало у Ост-Индской компании монополию на торговлю – ибо нечего тут купцам карманы набивать, чиновники тоже люди. Англичане работать умели.
В 1835 году опиум составляет три четверти (!) всего импорта Китая. Курили англо-индийский опиум больше 10 миллионов человек. В 1838 году в стране продали 2000 (буквами – две тысячи!) тонн (!) наркотика, и наркоманами были от 10 до 20 % столичных и от 20 до 30 % провинциальных чиновников. Среди солдат и офицеров курение опиума стало повальным явлением. Это полезно вспоминать, когда англичане учат Россию, как жить, что делать, за что каяться и как себя вести. Когда они с гордостью рассказывают о своем огромном промышленном росте в 19 веке, о том, как они стали финансовым центром и «мастерской мира» к началу 20 века, нельзя забывать, что произошло это благодаря тому, что англичане досуха выкачали Индию, как вампир жертву, и посадили на опиум миллионы китайцев. Именно это, а не созидательный труд, не экономические теории и не свобода предпринимательства, как нам порой пытаются рассказать, сделало Англию великой империей.
И вот как раз потому, что англичане вели дела именно так, задорно, цинично, с помощью оружия и частных армий, русским было не всегда просто с ними конкурировать. То есть, конечно, русские купцы – и это не секрет – спаивали чукчей и эвенков, покупая у них за бесценок пушнину. Моральных уродов хватало. Но никогда это не было государственной программой. Никогда Российское государство не ставило перед собой задачу достичь чего-либо с помощью уничтожения целого народа.
В 40-е годы 19 века вопрос о восстановлении торговли с Китаем стоял перед русским правительством крайне остро. В первую очередь с Западным и Центральным Китаем. С восточными районами – Китайским Туркестаном и Синьцзяном – дела обстояли лучше в силу сложившихся исторических связей. В 1845 году северную часть Синьцзяна – Кульджинский край – посетил под видом купца сотрудник Министерства иностранных дел Николай Иванович Любимов, впоследствии директор Азиатского департамента этого министерства. По возвращении он написал о том, насколько важно и выгодно развивать, особенно сейчас, торговые отношения с Синьцзяном, но в то же время указал, что нужно обеспечить безопасность проезда в Западный Китай, заключить торговый договор с китайскими властями и добиться пересмотра торговых пошлин.
В конце 40-х годов 19 века русская экспансия в Среднюю Азию со стороны Западной Сибири перешла в более активную фазу. В 1846 году у подножия Семиреченского Алутау было основано укрепление Копал. В 1850 году началось присоединение Заилийского края – горной территории между рекой Или, хребтом Тянь-Шанем и озером Балхаш, а в 1854 году было основано поселение Верное – военный и административный центр этого края. Ныне это город Алматы. Русские войска вышли к берегам озера Иссык-Куль. В это же время Российская империя активно развивала экспансию и в Синьцзян.
В Кульджу был отправлен полковник Егор Петрович Ковалевский, ему поручили вести переговоры о заключении торгового соглашения с Китаем. Ковалевский был интереснейший человек, военный, географ, путешественник, патриот, он оставил после себя глубокое и увлекательное четырехтомное сочинение «Странствователь по суше и морям», которое и сейчас можно найти если не в книжных магазинах, то в Интернете точно. И он заслуживает того, чтобы рассказать о нем отдельно.
Ковалевский родился в Малороссии, в селе Ярошевка Харьковской области, в Харькове он закончил университет по отделению нравственно-политических наук. В 1829 году пошел на службу в Департамент горных и соляных дел. А год спустя он уехал в Сибирь, там его старший брат Евграф Петрович был начальником алтайских заводов. И вот Егор Ковалевский занимался на Алтае «