[482]. Более 200 китайских предприятий вложили средства в Северную Корею, прежде всего в добычу природных ресурсов, обрабатывающую промышленность, строительство, продукты питания, медицину, транспорт и легкую промышленность, с 2003 года[483]. Чтобы поощрить дальнейшее финансирование со стороны частного сектора, Китай в августе 2013 года учредил 490-миллионный фонд инвестиций в Северную Корею под эгидой правительственного Агентства зарубежных инвестиций[484]. Юань сегодня является официальной расчетной единицей территории особых экономических зон в Расоне, Кымгансане и Синыйджу[485]. Фактически, вследствие умелого применения геоэкономических инструментов, Китай едва ли не полностью контролирует Северную Корею.
Помимо «подталкивания» Пхеньяна к политическим и экономическим реформам, Китай использует свои инвестиции в Северную Корею для стимулирования «правильного» (с китайской точки зрения) геополитического поведения КНДР. «Соблазняя» КНДР развитием инфраструктуры, Пекин надеется побудить Пхеньян к участию в шестисторонних переговорах по прекращению северокорейской ядерной программы – например, эту цель явно преследовало выделение 24 миллионов долларов на строительство стекольного завода в 2004 году[486].
Значительный торговый оборот и объемы китайской помощи Северной Корее могли бы оказаться на самом деле намного выше, учитывай статистика торговлю на черном рынке и содействие Китая в разработке и экспорте оружия Северной Кореи в другие страны-изгои[487]. В конце 2009 года компания под названием «Юнион топ менеджмент» возникла в Гонконге – всего за несколько дней до переброски самолетами «Ил-76» северокорейского оружия из Пхеньяна в Иран[488]. Запчасти для танков северокорейского производства и другая военная техника, предназначенная для Республики Конго, были обнаружены под мешками риса на корабле, который загрузили в Китае, в ходе дозаправки в Дурбане в начале 2010 года[489]. Запчасти для ракет из Северной Кореи, предположительно доставлявшиеся в Сирию на китайском судне, были перехвачены в 2012 году у Пусана (Южная Корея). Такая «подпольная» торговля Северной Кореи позволяет Пекину благополучно уклоняться от выполнения обязательств по нераспространению оружия[490].
Санкции ООН и США мало препятствуют китайской экономической помощи Северной Корее. С 2006 года Китай поддерживал все резолюции Совета безопасности ООН против Северной Кореи, но неизменно добивался ослабления предлагаемых мер. Несмотря на существующий список товаров, запрещенных для экспорта в Северную Корею (на 236 страницах) и прекращение контактов с северокорейским внешнеторговым банком «Квансон», Пекин успешно обходит международные санкции. Средства поступают в Северную Корею через банк Даньдуна, то есть через государственный китайский банк[491]. Хотя объемы китайского экспорта в КНДР сократились в первой половине 2013 года до 1,59 миллиарда долларов, даже запрещенные к поставке товары проникают в страну через процветающий черный рынок того же Даньдуна[492]. В конечном счете, планы Китая по расширению торговли, увеличению инвестиций и развитию инфраструктуры на северокорейской границе ложатся в основу геополитической стратегии, направленной на создание региональных буферов против озвученного США «поворота к Азии» и на укрепление китайского влияния; эти стратегические цели, вероятно, важнее обязательств Китая в рамках ООН[493].
Правительство Си Цзиньпина, возможно, сознает, что ценность Северной Кореи как геополитического союзника уменьшается и что КНДР не станет проводить реформы и не откроется миру, как хотелось бы Китаю, вопреки щедрому и бесконечному экономическому стимулированию со стороны Пекина, которое нацелено на благоприятный результат. Пхеньян во многом сегодня превращается в помеху и обузу для Пекина, но все не так просто. Само увеличение геополитических рисков, которыми поведение КНДР чревато для Пекина, не означает, что Китай может или захочет отказаться от поддержки Пхеньяна. Пускай это, возможно, лишь хорошая мина при плохой игре, у Китая в руках по-прежнему все козыри, в первую очередь благодаря его геоэкономической политике в последние пятнадцать лет. Когда мы оцениваем геоэкономические перспективы конкретной страны, как и в случае геополитических вариантов, нужно принимать во внимание не только соотношение издержек и прибылей, но и сопоставление с наилучшими альтернативами. В данной ситуации Пекин явно полагает, что наилучшая альтернатива – усиление геоэкономического давления на Пхеньян – сулит коллапс Северной Кореи.
Япония: уменьшение угрозы территориальному суверенитету и соперничество за влияние с США
Отношения между Китаем и Японией, обыкновенно описываемые как «тесные экономические связи и холодные политические отношения», сделались «остывшими политически и экономически»[494]. Китайский и японский послы обвиняли друг друга в провокациях и «преступном» пренебрежении интересами соседей, причем оба даже вспомнили о знаменитом злодее из саги о Гарри Поттере лорде Волан-де-Морте[495]. Если же оставить фигуры красноречия в стороне, все просто: Пекин применяет геоэкономические методы государственного управления охотно – и карательно, чтобы преподать урок Токио (и его союзникам в Америке).
В основе использования Пекином геоэкономических инструментов против Токио лежат два фундаментальных геополитических посыла. Первый – это защита китайских притязаний на территориальную целостность. Возникшие из стремления освоить запасы нефти и газа близ этих островов, китайские претензии на спорные острова Дяоюйдао/Сенкаку теперь опираются на рассуждения о национальной чести и региональной силе[496]. Второй – это геоэкономическое давление на Японию из желания ослабить крепость уз, соединяющих Токио с Вашингтоном.
На протяжении последнего десятилетия Китай неоднократно сокращал объемы торговли с Японией вследствие политических разногласий. В 2001 году, после слушаний о роли Токио в развязывании в годы Второй мировой войны бактериологического геноцида китайских граждан и после посещения премьер-министром Японии Дзюнъитиро Коидзуми храма Ясукуни, где чтят всех японских жертв войны (в том числе осужденных военных преступников), Пекин озвучил планы сократить ежегодную квоту на японский автомобильный импорт на 40–60 процентов[497]. Пять лет спустя, когда Токио одобрил новые учебники истории, где замалчивались зверства японцев в Китае, Пекин организовал массовые антияпонские демонстрации и бойкот японских товаров, нанося тем самым серьезный геоэкономический удар[498]. Бойкоты быстро охватили всю страну за короткий период времени, и официальный представитель министерства торговли Китая Шэнь Даньян похвалил население за такую «рациональную патриотическую активность»[499]. Экономическое «воздаяние» этим не ограничилось: инспекции морских поставок из Японии стали дотошнее и суровее, выдача рабочих виз японцам вдруг существенно затянулась, японским компаниям предложили покинуть территорию международной ярмарки в городе Чэнду, а выезжавшим за рубеж китайским туристам рекомендовали исключить Японию из числа мест к посещению[500]. Джеймс Рейли из австралийского института Лоуи отмечает, что еще более примечательным было решение китайских банкиров и финансовых чиновников отказаться от участия в ежегодном совещании под эгидой Всемирного банка и МВФ в октябре 2012 года в Токио[501]. Как и в 2001 году, падение продаж японских автомобилей и объемов японских инвестиций в Китай побудило банк «Морган Чейз» понизить прогноз по состоянию экономики Японии на последний квартал 2012 года[502].
Китай использовал квоты на товарные потоки для оказания влияния на исход территориальных споров вокруг островов Дяоюйдао/Сенкаку. В 2010 году китайский рыболовный траулер был задержан двумя японскими кораблями береговой обороны возле оспариваемых островов. Китайского капитана арестовали; в ответ Китай прекратил поставки редкоземельных оксидов, солей и чистых редкоземельных металлов в Японию[503]. Эти материалы жизненно важны для японской промышленности, без них Япония не в состоянии производить электрические устройства, которые обязана выпускать по контрактам с американскими и европейскими компаниями. Геоэкономический поступок Китая, имевший значимые последствия для глобальной цепочки поставок, в конечном счете фактически заставил Токио освободить арестованного капитана[504].
Вторая попытка давления посредством экспорта редкоземельных элементов состоялась всего год спустя, когда Пекин попытался убедить иностранные компании, зависимые от этих элементов, перенести свои центры производства и технологии в Китай в обмен на гарантии поставки дешевых редкоземельных металлов. Компании «Хитачи металс» и «Тойота» в итоге перевели свои мощности в Китай, и это решение соответствовало стратегической цели Пекина по развитию собственной индустрии использования редкоземельных элементов