КЗЧИ видится наиболее привлекательной и эффективной организацией, на основе которой можно учредить неоднократно упоминавшуюся новую американскую финансовую структуру развития. Потребуется внести ряд изменений в правила корпорации, допустить долевое участие, а также использование методов распределения рисков, разрешить инвестиции фактически в любые компании, поддерживающие развитие, и в местные бизнесы в приоритетных странах-партнерах (которые будут отбираться и по геополитическим соображениям), создать одно или несколько новых финансовых «окон», непосредственно связанных с развитием (такие проекты должны иметь общие цели развития и общие финансовые показатели), получить одобрение конгресса на инвестиционный бюджет на постоянной и многолетней основе (сегодня бюджет обсуждается ежегодно) и объединить силы и соответствующие ресурсы других ведомств, чтобы корпорация могла предлагать полный набор финансовых продуктов, избегая межведомственной конкуренции, дублирования функций и упреков в неэффективности расходов.
– Модернизация инструментов проецирования силы на основе двух наших величайших национальных достояний: технологий и предпринимательства. В эпоху беспрецедентного уровня безработицы среди молодежи американское предпринимательство как геоэкономический инструмент остается недооцененным. Нужно забыть о нынешнем, во многом тактическом подходе, и постараться применять технологии и предпринимательство как полноценные инструменты дипломатического арсенала. Один из возможных вариантов – сотрудничество с «Венчур фор Америка» для запуска инициативы в глобальном масштабе. Эта программа, по образцу «Тич фор Америка»[1075], набирает и обучает лучших выпускников колледжей, которые проводят два года в «окопах» сферы развития; предполагается, что эти выпускники впоследствии станут предпринимателями[1076].
– Введение превентивных контрактных санкций. Вашингтон должен модернизировать давно известную концепцию «одиозного долга»[1077], предусмотреть практическое применение нового типа санкций, так называемых превентивных санкций, которые позволят полагаться на силу кредитных рынков в борьбе с жестокими клептократическими режимами. Идея заключается в том, чтобы прописывать в контрактах условие неисполнимости после даты заключения соглашения[1078]. Применительно, скажем, к режиму Асада в Сирии или режиму Каддафи в Ливии США смогут, таким образом, признать любые коммерческие контракты, подписанные после указанной даты, не подлежащими исполнению на территории действия американских законов. В идеале остальные крупные финансовые центры (Великобритания, Сингапур и Гонконг, пожалуй, из них самые важные) последуют этому примеру. В результате режимам, подпавшим под санкции, придется платить за кредиты намного больше.
– Публикация свидетельств, на основании которых администрация США и конгресс выносят решение о санкциях. Когда указанные свидетельства предоставляются конгрессу, они обычно не объявляются секретными. Почему бы не сделать следующий шаг и не делиться этой информацией с общественностью в ряде случаев? Даже угроза подобной публикации может оказать сдерживающее воздействие на коррумпированных лидеров и стать информационным оружием против президента Путина и других мировых руководителей, склонных манипулировать общественным мнением.
Нынешняя система прогибается под давлением новых сил, появления которых не предполагали существующие правила и институты – это и возрождение государственного капитализма, и целый ряд рыночных ограничений, куда более опасных, чем тарифы. Международное торговое право существенно ослабило тарифные преграды между крупнейшими экономиками, и страны мира начали прибегать к антирыночным практикам, которые в значительной степени «иммунны» к действующим правилам (валютные манипуляции, локальные инновационные политики, сознательное игнорирование прав интеллектуальной собственности и нарушение режимов регулирования). Чем больше общественность в США и по всему миру узнает об этих новых преградах, тем слабее становится внутренняя поддержка стабильной свободной торговли и зарубежных инвестиций, вследствие чего возникают очевидные препятствия на пути Америки к формулированию правил мировой конкуренции.
Генеральное соглашение по тарифам и торговле и Всемирная торговая организация в свое время предложили способ избавиться от проблемы тарифов, а сегодня Соединенные Штаты должны найти способы борьбы с наиболее выраженными формами современного протекционизма, тем паче что такие формы используются для геоэкономического принуждения. Завершение первого раунда переговоров по ТТП и заключение полноценного соглашения о ТТИП станут реальными шагами в нужном направлении, но это лишь приближение к глобальному ответу на подобные вызовы[1079].
Такой глобальный ответ потребует нескольких кардинальных изменений. Во-первых, Соединенные Штаты должны выйти за пределы нынешней торгово-инвестиционной среды, принять расширенный геоэкономический подход, который опирается на весь комплекс условий конкуренции как на организующий принцип и предусматривает применение международного антимонопольного законодательства, валютных практик и регуляторной политики (в том числе финансового регулирования и норм управления данными), а также меркантилистской политики в области налогообложения, например, налога на добавленную стоимость и налоговых льгот для экспортеров. Важнейшим фактором в выводе американского производства за рубеж и создании там миллионов рабочих мест, скажут многие экономисты, были пакеты финансовых стимулов, которые Китай и другие страны предлагали транснациональным компаниям, чтобы побудить их к переезду[1080]. Кто-то упомянет китайские налоговые льготы для экспортеров, которые в 2010 году обошлись Китаю в 20 процентов от годовых государственных расходов. Нынешние торгово-инвестиционные правила попросту не учитывают эти реалии и потому категорически не соответствуют геополитическим целям Америки.
Проблема не только в устаревшем и неполном своде правил, но и в том, каким образом США добиваются их исполнения. В мире конкурирующих глобальных поставок и совокупных потоков капитала правила торговли, которые сфокусированы на тарифах, национальных условиях и режимах наибольшего благоприятствования, совершенно устарели – и позволяют некоторым странам оказывать давление на несговорчивых соседей посредством геоэкономики. Эти порочные практики заразны, и там, где они используются или хотя бы обсуждаются, правительство испытывает соблазн прибегнуть к подобным методам, внося по необходимости незначительные изменения.
Движение в обозначенном направлении потребует упорных и решительных действий от сменяющих друг друга американских администраций, способных избавить Вашингтон от привычки полагаться на военно-политические методы в ущерб геоэкономическим инструментам, особенно когда речь заходит о дипломатическом влиянии США и о распределении времени и сил руководства страны.
Внешняя политика США была и останется пропагандистской. Причина того, что геоэкономический подход не получал достаточного внимания в последние десятилетия, проста: нет ни одной организационно-бюрократической структуры, которая отстаивала бы этот подход. В рамках существующей системы имеются два подразделения администрации, которые отвечают за координацию международной экономической политики США: Международный экономический директорат при Совете по национальной безопасности (СНБ), где, как правило, трудятся люди с опытом инвестиционного банкинга и управления финансами (часто проработавшие много лет в министерстве финансов или МВФ), и Национальный экономический совет (НЭС), курирующий внутренние и международные «профильные» вопросы. Последний, особенно в президентство Обамы, предпочитает избегать международных дел – отчасти чтобы избежать дублирования функций СНБ, а отчасти из-за обилия внутренних проблем.
Нужна новая административная структура, перед которой следует поставить задачу донести до политиков и общества значимость геоэкономики и, как отмечалось выше, обеспечить согласование внутренней и внешней политики США. Действуя при Совете национальной безопасности, эта структура будет набирать кадры (в приблизительно равной пропорции) из Государственного департамента, национальной разведывательной службы, министерств обороны, финансов и торговли, а также из управления торгового представителя. Она заменит собой нынешний Международный экономический директорат. Новая структура должна взять на себя две важнейшие обязанности. Во-первых, она должна выявлять случаи геоэкономического принуждения по всему миру и координировать международные ответные меры, если национальные интересы США оказываются под угрозой. Во-вторых, она должна превратить геоэкономику в эффективный инструмент американской внешней политики – с тем, чтобы восстановить утраченный баланс и лишить военно-политический подход того преобладания, которое наблюдалось последние три десятилетия. Там, где неизбежно будут возникать конфликты между сугубо экономическими и геополитическими интересами, этой новой структуре не следует закрывать на них глаза; наоборот, она должна получить полномочия по внедрению геоэкономики в межведомственное взаимодействие (при этом сугубо экономические интересы будут в зоне ответственности экономических ведомств). Между тем на НЭС нужно возложить обязанности по координации международной экономической политики, чтобы заполнить пустоту в решении более простых международных экономических задач.