Дориан, кстати, на это ничего не сказал. Ну то, что я всё съел в одного, ни с кем не поделившись.
И да, я ему всё рассказал. Однако желания общаться с животными у него не возникло. Как он тогда сказал, ему и людей не всегда хочется слушать, на кой ему ещё выслушивать проблемы изменённых.
Прошло что-то около двадцати минут, прежде чем к нам привели бывшего капитана. Он уже пришёл в сознание, а потому передвигался на своих двоих. Правда, выглядел неважно. Видимо, слишком сильно Этьен приложил по голове.
Усадив его на табурет, я попросил лишних выйти. В каюте остались только мы четверо и пленник. Кроу встал у двери, дабы проследить, чтобы никто не подслушивал. Я сел напротив Армана. Дориан расположился в кресле капитана. Последним был Этьен. Он, увидев, как ведут куда-то соотечественника, последовал за ним, а после попросил разрешения присутствовать при допросе. Я был не против, так что теперь он сидел на ящике с золотом, перебирая монеты в руке.
— Как ваша головушка, сударь? Не болит? — участливо поинтересовался я.
— А что, дашь зелье исцеления? — ухмыльнулся он в ответ. Прекрасно понимая, что этому никогда не бывать. Но я смог поразить его.
— Да, только покажи, какое именно, — произнёс я, открыв недавно найденный ларец и протягивая его к нему с открытой крышкой.
Он внимательно посмотрел на ларец, потом на меня, но, не обнаружив подвоха, указал на тот, что был со значком змеи.
Было у меня опасение, что он захочет принять яд, а потому я взял флакон и со словами «сейчас приду» вышел на верхнюю палубу. Нашёл среди связанных матросов самого израненного и влил его бесцеремонно тому в рот.
Окружающий нас народ восторженно охнул. Раны мужчины, коих было немало, затянулись на глазах, а сам он стал выглядеть куда здоровее. Под поражёнными взорами я покинул палубу.
Вернувшись, достал аналогичный бутылёк и влил его в открытый рот Арману. Дождавшись, когда тому полегчает, я, вновь усевшись напротив, задал волнующие меня эти годы вопросы:
— Как вы создаёте свои эликсиры? Точнее, как вы передаёте скопленную в камнях боли энергию? Ну и, конечно же, где вы берёте эти самые «камни боли»?
Заметив, что он не совсем понимает, что я имею в виду, пояснил, о чём речь.
— Аа-а, вот как вы его называете. Интересное название.
— Ну, это я так его назвал. А как вы его зовёте?
— Альгезиум. Только не спрашивай, что это означает. Мне это неизвестно. Оно пошло ещё от предков.
— Альгезиум… Я мысленно покатал это слово на языке. Обратился к Ольке, но она также слышала данное название впервые.
— Где вы их берёте?
— Послушай, молодой человек. Мне всё равно не уйти отсюда живым, так зачем тратить время на ответы на ваши вопросы?
— Быстрая смерть вполне себе хорошая награда.
— Пытки мне не страшны, мальчик. Этим можешь даже не пугать.
— Понимаю. Только вы не учитываете того, что эта боль может продолжаться десятками лет. Когда вы попадёте в застенки ордена, мы вам так просто умереть не дадим. У дознавателя всегда при себе «Вита» высшего уровня. Помереть от ран или кровопотери вам не грозит. Откусите себе язык, мы вырастим вам новый. Поверьте, и не таких обламывали.
Он склонил голову набок, словно впервые меня видит. Все остальные тоже были ошеломлены моими словами. По всей вероятности, они имели иное представление об ордене «Искателей истины». Лишь Дориан улыбнулся уголком губ.
— Нет, парень. От меня ты ничего не узнаешь. Лучше терпеть вечные пытки, чем предать свой народ, — сказал он, явно намекая на де Мец.
— Я так и думал. Что ж, тогда мне придётся раскошелиться. Давно его берёг, всё ждал подходящего случая. Как мне кажется, как раз сейчас он самый что ни на есть подходящий. Держите его крепче!
Кроу и Этьен, встав рядом, крепко схватили и без того связанного Армана, а я, достав «Верум», аккуратно залил его содержимое в рот пленника. Затем закрыл ему рот и зажал нос, чтобы он не мог дышать и тем более выплюнуть столь ценный продукт. «Верум» у меня был в единственном экземпляре, и я не хотел рисковать. Пока мы доберёмся до ордена, может случиться всякое. А ответы мне нужны сейчас.
— Всё, можете отпускать, — сказал я, после того как он проглотил, не в силах сопротивляться.
Его лицо исказилось от гнева, на лбу вздулись вены, а ноздри широко раскрылись, издавая сопение. Если бы он только мог, то немедленно бы набросился на меня. Однако он отлично понимал, что у него нет ни единого шанса.
— Ублюдок.
— Ой, прошу вас, давайте не будем. Прекрасно же общались.
Прошла минута.
Вижу по вам, он начал действовать. Хорошо, теперь можно поговорить без преград. «Как старые добрые приятели, что давно не виделись», — произнёс я, довольный произведённым эффектом.
— Как тебя зовут и кто ты вообще такой? — улыбнулся я самой добродушной улыбкой.
Он хотел было ответить колкостью, но вместо этого назвал полное имя и должность, которую занимал в «Новом свете». Отчего его брови взлетели наверх. Очевидно, не ожидал от себя такой откровенности.
На что я вновь победно улыбнулся. А то. Знай наших. Мы не просто так являемся лучшими в мире алхимиками. Хе-хе.
— Арман де Голь — рыцарь третьего круга. Назначен генеральным капитулом Меровинген де Матриксом семнадцать лет назад на должность «следопыта душ».
— В чём заключается твоя работа?
— Поиск заблудших душ для ритуала передачи энергии.
— Там внизу алтарь, для чего он на корабле?
— Для наполнения «камней боли», как ты их назвал.
— Вы создаёте эликсиры прямо на корабле? Серьёзно?
— Нет. Мы вообще их не делаем.
— Так стоп. Что-то я запутался. А зачем он вам тогда? Объясни весь процесс создания эликсира по порядку.
— Человек укладывается на алтарь, где под ним находится Альгезиум. Далее мы начинаем работу над телом, а камень впитывает эманации боли. Чем сильнее причинённая боль, тем быстрее он заполняется.
— Дальше, — проговорил я, сдерживая себя, чтобы не вмазать ему. В голове вспылили воспоминания, как Виктория лежала на столе, а вокруг находились десятки людей, желающих наблюдать, как её будут истязать.
— Когда он полностью наполняется энергией, то начинает издавать лёгкий белый свет. В этот момент стоит быть на стороже. Потому как, когда он перенасытится, то из цельного кристалла превратится в пыль или кристаллический песок — тут как кому нравится. И вот у нас есть примерно пять минут, чтобы заполнить им заранее подготовленные флаконы, наполненные необходимыми ингредиентами в зависимости от того, какое зелье нам требуется.
Энергия начинает высвобождаться при соприкосновении с водой и насыщать содержимое, превращая его в зелье. Реакция возникает незамедлительно, оттого второй раз применить не получится, если вдруг ошибся с расчётами.
Чем идеальнее подобраны ингредиенты и их пропорции, тем качественнее получается товар. Точнее не скажу. Так как этим сам ни разу не занимался, — огорошил он меня.
— Откуда тогда тебе столько известно?
— Слышал, как однажды спорили рыцари первого круга.
— Хорошо, с этим всё понятно. Почти. Тогда ответь мне вот на что. Почему эликсиры чёрных алхимиков имеют побочные эффекты, а ваши действуют, не причиняя вреда? Разве вы не обучаете их правильно готовить? Или только вы недавно научились делать эликсиры без изъянов?
— Во-первых, чем дольше Альгезиум находится без напитки энергией, тем меньше он впитывает эманаций боли, а значит, и отдаёт её куда меньше. Из-за чего свойства полученных ими эликсиров гораздо хуже как наших, так и ваших. Во-вторых, им плевать. Народ и так готов всё покупать. Ну и в-третьих, они часто экспериментируют, соединяя кристаллический песок с кристаллами, добытыми из животных. Поэтому у них нет единого стандарта. Каждое отделение изготавливает их по своему рецепту.
— А разве те, что вы создавали там, — указал я на подвальное помещение, — не получались с дефектом? Как я понял, проходит немало времени, прежде чем вы наполните камень.
— Я уже говорил тебе. Мы ничего тут не изготавливаем, — напомнил он с раздражением в голосе.
— А на кой он вам тогда?
— Это место предназначено лишь для частичного заполнения. Мы наполняем кристалл примерно на 80 процентов, и на этом наша работа завершается. Когда кристаллы заканчиваются, мы отправляем их с купцами в орден, а взамен получаем новую партию пустых. И всё по новой.
— А что делают с ними там, у вас дома?
— Там их, скорее всего, насыщают до конца, а после изготавливают зелья для нужд ордена. Но как это происходит, не знаю. Знаю только то, что они каким-то образом могут изъять накопленную энергию, не разрушив накопитель. И да, создать идеальное зелье получилось относительно недавно. Как до меня дошли слухи. У капитула появился новый алхимик, благодаря которому случились прорывы.
— Ты его видел?
— Нет, только слышал о нём.
Я взял паузу обдумать услышанное. И то, к чему меня привели мысли, мне совсем не понравилось. То есть получается, «Новый свет» нашёл способ, как сливать накопленную энергию из Альгезиума в какой-то резервуар. Откуда после их алхимики черпают энергию для создания зелий. Тем самым кристаллы становятся многоразовыми. Это плохо, это очень плохо.
Пришлось отвлечься, так как скоро действие «Верума» закончится, стоит поспешить.
— Зачем столько проблем? Почему бы вам их насыщать дома или на большой земле?
— Легче перевозить кристаллы, чем тысячи людей. Их же нужно кормить, поить, где-то содержать. Кроме того, у служб безопасности королевств могут возникнуть вопросы о том, куда исчезло такое большое количество людей. А чтобы подобных проблем не было, мы путешествуем по разным местам в поисках новых душ.
— Откуда вы достаёте камни боли?
— Не знаю. Этим знанием обладают только рыцари первого круга и генеральный капитул. Более никто.
— А великий магистр? — спросил Этьен. Он вообще находился от всего услышанного в полной растерянности. И я его понимаю, столько лет прожить и не знать об этой стороне своего ордена — то ещё удовольствие. Вроде они как бы должны всех просвещать, а оказывается, пускают под нож тысячи людей ради исцеляющих зелий.