Активировав тепловизор, увидел, как в сторону северо-запада убегают несколько тепловых сигнатур. Далее, убрав оружие, побежал за ними. Первая мысль, что пришла мне в голову: моих друзей взяли в плен. Кто и зачем, я не придумал, так что я просто побежал. Там разберусь. Пробежав всего сотню метров от входа, замер как вкопанный. На небольшой поляне лежало четыре разрубленных леопарда весьма крупных размеров, а пятый лежал на Стюарте, пронзённый его мечом, да только прежде, чем умереть, он прокусил моему брату шею, тем самым они убили друг друга.
А вот и первые потери. Так, стоп. Не время горевать. Куда тогда бегут остальные?
— Покойся с миром, брат, ещё свидимся.
Я устремился за тепловыми сигнатурами, коих было пятеро. Получается, это трое моих друзей, и некто ещё, неужели это… Да наверняка контролёр или, как бы его назвал Тиль, суммонер.
Нагнал я их спустя минут пятнадцать, и то не всех. Этьен с Эйнаром сражались с врагом в чёрных доспехах. Вот только де Мец почему-то постоянно тряс головой, словно пытался что-то от себя отогнать.
— Помоги Резкому, — крикнул Эйнар, пытаясь зайти за спину рыцарю, заодно указывая мне направление.
Кивнув, я побежал. Эти двое справятся, как пить дать справятся. А уж если просят помочь наставнику, что немногим уступает мне в силе, то, значит, там и вправду серьёзный враг.
Силуэт Фоули я заметил в метрах ста на север. Мне понадобилось ещё где-то минут пять, чтобы догнать эту парочку, бегущую куда быстрее обычного человека, а это значит, что тот, за кем гнался Резкий, не совсем человек.
Мы втроём одновременно вылетели на пустырь. Я занял позицию слева, Фоули справа, а перед нами предстал мужчина. Был он облачён в лёгкий доспех, отливающим матовым чёрным светом. Интересный доспех, лучи солнца совсем не отражаются на нём. Засядь такой в кустах и заметить его вряд ли удастся. Интересно, а ему в нём не жарко? Ладно позже выясним.
Сканер, активация.
Внимание! Опасность высокого уровня.
Обнаружен симбионт!
Цель подлежит немедленному уничтожению.
Будьте осторожны, вероятны аномальные способности.
— А ты случайно не Француа де Луа? — поинтересовался я, обнажая шпагу. Говорил я на французском и судя потому как он дёрнулся, он меня понял, впрочем, как и наставник. Он, как и я теперь владел всеми доступными нам языками.
— Я магистр Готье де Шалье. А вы кто такие? По какому праву вмешались в богоугодное дело?
— Это какое такое дело? Уничтожение разумных? — сам в это время начал заходить ему за спину.
— Это твари!!! — выкрикнул он. — Они не люди. Эти выродки должны бы уничтожены.
— Да-а. А почему не ваш орден? С учётом того, что я вас знаю, выродки как раз вы.
— А вы с того ордена на острове. Что возомнили, будто имеете какой-то вес в этом мире. Тьфу, — сплюнул он и растёр сапогом. — Вот вы кто для нас, и не более. Мы вас сотрём в порошок. Наша армия многочисленна. Мои братья придут к вам домой, и вы станете нашими слугами, а нет… Тогда мы превратим вас в подобие безвольных рабов.
— Да что ты такое говоришь? — приподнял я левую бровь на излюбленный манер Эдварда. — Мне так страшно стало, аж коленки затряслись. Видишь?
— А у вас наставник? Сильно трясутся?
— Ага, вот думаю, может, свалим, пока ещё на своих двоих стоим. А то этот жути нагнал, боюсь, нервы не выдержат, и со смеху живот надорву.
— Смейтесь-смейтесь, глупцы. Пока вы тут мешаете богоугодному делу, мой брат Гавриил из вашего замка делает себе резиденцию, где мы будем отдыхать и иметь ваших женщин.
— К слову скажу. Этому твоему Гавриилу де Борн, я отрубил голову, а тело сжёг.
— Ты лжёшь! — прокричал он.
Я вот думаю, он настолько экспрессивен, что скорее всего себе весь шлем изнутри слюной забрызгал. Он же у него не проницаемый. Неприятно наверно.
Да нет, не лгу. Я ещё своего друга Октопуса попросил разобраться с вашими кораблями, что снуют с алтарями на борту. Я, кстати, вообще уже многих ваших на тот свет отправил. Недавно вот Жак де Кюстин пал от моей руки. Хм-м, дай-ка вспомнить, кого я ещё там прибил… Ах да. Арман де Голь концы отдал. В общем, как ты понимаешь, счёт пока что в нашу пользу.
Зубы я ему не просто так заговаривал. Фоули дал знак, как мы будем действовать. Нам не нужна его смерть. К нему слишком много вопросов. Тем более мы знали, что противник крайне силён и просто не будет. Убить — это легко, а взять живым и при этом не убиться самому — совсем другое. Пока он отвлёкся, Резкий принял «Фуерза» по моей просьбе. Так как, помня о бое с Гавриилом, я решил перестраховаться, и, как оказалось, не зря.
Сумерки давно укутали пустырь, превращая наше поле битвы в арену древних легенд. Багряное солнце, словно проливая свою кровь, окрашивало землю в цвета грядущей битвы. Я с наставником Фоули занял позицию так, чтобы наша враг оказался, между нами. Мы были готовы встретить вызов существа в чёрных доспехах. Прекрасно понимаю, что сражаемся не с человеком.
Да, шлем скрывал его лицо, но я чувствовал — за этой стальной маской таится нечто большее, чем просто воин. Под ней скрывается неведомое существо. Честно? Он меня немного пугал. Ну, он, конечно, не все они. Их способности по контролю, невероятному источнику энергии не давали мне покоя. Боюсь, проиграй мы, и этому миру конец.
Архгхх! — проревел он, выставляя перед собой меч.
Он как-то неестественно дёрнул головой, затем фигура в антрацитовом облачении, задрожала, будто бы пытаясь исчезнуть из пространства, вместе с тем устремляясь ко мне.
Одновременно с атакой Готье «Объект 1», сделал едва заметный жест рукой — мол эликсир подействовал, и он готов начать.
Ускорение — тот же миг пространство исказилось, а рисунок мира вокруг меня смазался. Мы начали двигаться с нечеловеческой скоростью, превращаясь в размытые тени, скользящие по земле.
Его клинок, казалось, был продолжением руки — проворный и смертоносный. Но мы с Фоули были готовы к подобному стилю боя. Зря что ли столько недель отрабатывали сражение под ускорением? Наставник, словно вихрь, кружил вокруг противника, заставляя его раскрыться. Я же, используя его движения как маяк, наносил точные удары в уязвимые места доспехов. Тяжко, когда нельзя убивать. Приходилось наносить исключительно порезы, при этом не попадать в органы.
Битва превратилась в завораживающий танец смерти — сталь звенела о сталь, воздух трещал от напряжения. Мы обменивались ударами, каждый из которых мог стать последним. Но опыт и слаженность наших действий делали нас практически неуязвимыми. Мы не уступали ему в скорости. Что стало для него явной и довольно неприятной неожиданностью. Самое обидное я не мог применить «разрезающий» удар. Боясь отсечь ему что-либо.
Внезапно Резкий, использовал отработанный приём, на мне между прочем отрабатывал, заставив противника потерять равновесие. Я, уловив момент, метнулся вперёд, блокируя его оружие своим клинком вместе с тем скинул шлем. Мне открылось лицо, абсолютно ничего не выражающее. Оно больше походило на лицо спящего человека. Лучше б уж он кричал, ругался или на худой конец гримасничал, а так прям жуть берёт если честно. И вот в это нас хотят превратить? Нет спасибо.
В это время наставник, словно хищная птица, обрушился сверху, обездвиживая противника ударив навершие гарды по затылку.
Сумонер Готье затряс головой как припадочный. Несмотря на поражение, оно не издало ни звука, ни единой эмоции не отразилось на «этом» лице. Его молчание не говорило о уме, не о умение терпеть боль или высоком происхождении и несгибаемой воле, а говорило о том, что более в наших руках не член ордена «Нового света», а нечто совсем другое. Насколько я понял, когда симбионт устанавливает контроль над телом, он не возвращает его владельцу. Возможно, я ошибаюсь, но ни Жак, ни Готье не стали прежними после того, как их тела были захвачены.
Сняв доспех и связав его путами по рукам, пока он не пришёл в себя, мы повели пленника к остальным. За всю дорогу пленник не проронил ни слова. В его глазах я прочитал нечто большее, чем просто поражение — там таилась загадка, обещающая нам серьёзные проблемы. И я знал — это только начало нашего пути, на котором нас ждут серьёзные неприятности. Надо было слушать отца и вести с собой армию.
В тот момент, когда мы одержали победу, я активировал тепловизор, направив его в сторону, где сражались Этьен и рыцарь. Сигнатур было всего две, и, учитывая их неподвижность, я мог с уверенностью предположить успех наших бойцов. Так и оказалось.
Подойдя ближе, мы увидели пронзённого мечом рыцаря — Этьен вогнал клинок в затылок противника по самую рукоять. Сам де Мец обнаружился сидящим в пяти шагах, обхватив голову руками. Эйнар держался поодаль. Был он насторожен и держал оружие наизготовку.
— Всё в порядке? — спросил я, передавая пленника Резкому и направляясь к Этьену.
— Да что там может быть в порядке, Арти? — ответил он, морщась. — Этот ублюдок что-то сделал с нашим другом.
— Что именно?
— Откуда мне знать? Он едва мог сражаться. Терял концентрацию, постоянно промахивался, спотыкался. Только в конце, когда эта железная банка чуть не разрезала меня пополам, он смог взять себя в руки и вонзить тому меч. С такой силой, что я едва успел убраться с траектории клинка. После, оставив оружие, он, пошатываясь, отошёл и сел.
— Как долго он так сидит?
— Минут десять точно. Присмотрись к нему. Глаза у него какие-то странные. Как будто не живые. Пришлось отойти подальше, мало ли что.
— Ты как, друг? — обратился я к Этьену.
Он медленно повернул голову в мою сторону. Его состояние выражало изнеможение, словно он сражался несколько часов без передышки. Ответ последовал не сразу.
— Хреново, Арти. Эта дрянь в моей голове пытается взять надо мной верх. Когда я пытался замахнуться, эта тварь не давала мне нанести удар — то мышцы расслабляла, то ещё что-то вытворяла. В какие-то моменты отключало зрение. Короче, брат, лучше убей меня. Как бы эта гадина не подчинила меня, и я не натворил дел.