Я ещё раз осмотрел ряды: среди зверей были представители почти всех видов, но их количество действительно оставляло желать лучшего.
— Против нас будут не просто нелюди, а твари не ведающие боли, — голос мой зазвучал твёрже, — но и воины, способные убивать вас одним ударом. Вы должны понять — мы сражаемся за общий мир. Поражение будет означать конец для всех. Разве обретение разума не дало вам понять столь простой истины?
— Прости, Посланник, — вперёд выступил тигрис, чьи размеры почти не уступали урсусу. Его золотистая шкура, покрытая местами глубокими шрамами, блестела в лучах заката. — Дело не в страхе. Нас в этих землях осталось не так много. Те двуногие за последние месяцы хорошо проредили наш род.
Я задумался. Он был прав — количество зверей, павших у муравейника, значительно превышало число собравшихся здесь.
— Что ж, — вздохнул я, — значит, нас ждёт яростная битва, в которой вам предстоит доказать свою ценность и желание занять место наравне с нами.
В этот момент краем глаза я заметил движение на опушке. Алекс, стоявший рядом с Альбертом, вдруг резко рванул в ту сторону.
Из чащи один за другим стали появляться формики. Сначала десяток, затем сотня... За неполные пятнадцать минут перед нами выстроилось около двух тысяч солдат в идеальном боевом порядке. Их хитиновые панцири отливали металлическим блеском в последних лучах солнца.
Я не смог сдержать довольной улыбки. Вот кто подошёл к делу со всей серьёзностью.
— Смотрите и учитесь, как следует готовиться к войне, — обратился я к зверям.
— Да они размножаются как... — начал было белоснежный люпус.
— Как двуногие, хотел сказать? — усмехнулся я. — Вам бы тоже об этом задуматься. А то так и останетесь на обочине нового мира.
Сделав шаг назад, я объявил:
— Всё, иду встречать новоприбывших. Завтра выступаем — будьте готовы.
— Мы готовы, — ответил за всех урсус, и в его голосе звучала непоколебимая уверенность.
Над лагерем сгущались сумерки, предвещая грозовую ночь перед решающей битвой.
Я же молился всем богам, в надежде чтобы они даровали нам сил.
Глава 22 + эпилог
Глава 22.
А вот и конец.
Если я наивно полагал, что утром мы спокойно выпьем ароматный кофе с корицей, насладимся последними лучами восходящего солнца и размеренно отправимся на войну, то жестоко ошибался. Реальность встретила нас хаосом нерешённых вопросов и горьких компромиссов.
Первое препятствие — деликатный вопрос о тех, кто не может сражаться. Я категорически отказался тащить за собой этот скорбный обоз женщин, стариков и детей. Подозвав Камиля, я отдал чёткое распоряжение (и что поразительно - они безропотно приняли моё командование) оставить всех небоеспособных в замке. Когда кто-то робко спросил: "А что им делать, если... если мы не вернёмся?" — я лишь медленно провёл ладонью по лицу, чувствуя, как под пальцами скользят следы усталости. Ответ был очевиден — если мы падём, их участь уже не будет иметь значения.
До самых сумерек мы сортировали людей. Кто пойдёт с нами, кто останется. В глазах многих я читал животный страх — и не стал принуждать их к битве. Но запомнил каждого труса, каждого, кто предпочёл отсидеться. Эти люди больше не увидят моей помощи. Таков мой незыблемый принцип.
Вторая проблема оказалась вполне ожидаемой — продовольствие. И почему-то решать этот вопрос должен был именно я! С каких это пор я стал интендантом? Замковые кладовые пустовали, лишь пыль клубилась в опустевших амбарах. К счастью, большинство беженцев были сельскими жителями — знают, как добыть пропитание. Ну я надеюсь на это.
Альберт тогда предложил элегантное решение: взять несколько пустых телег и самых крепких стариков. По пути мы неизбежно будем проходить брошенные деревни — почему бы не собрать провиант и не отправить обратно с гонцами? С нашей численностью ни одна вражеская засада не страшна.
Наконец мы выдвинулись, когда первые звезды уже зажглись на потемневшем небе. Ночная тьма не была помехой для большинства из нас — лишь люди Камиля, обычные смертные, с трудом различали дорогу в кромешной тьме. Этьен де Мец негласно взял над ними шефство, его голос раздавался в темноте: "Левее, осторожнее, здесь яма". Хотя некоторые и использовали факелы, но после того, как Барсик рыкнул на них, они их погасили. Животным огонь не очень нравился. Я не вмешивался. Пусть учатся взаимодействовать.
Ришельё де Жабон, словно тень, следовал за Этьеном, засыпая его вопросами, которые раздавались в ночной тишине:
Как тебе удалось выжить в той бойне?
Правда ли, что в городе северян улицы вымощены золотом?
Их женщины действительно носят доспехи наравне с мужчинами?
Мой друг в конце концов резко развернулся к нему:
Не стоит задавать столько вопросов. И ещё вот что. Попробуешь плести интриги — голова с плеч долой. Моё терпение не безгранично.
Бывший великий магистр побледнел, но тут же начал клятвенно уверять в своей лояльности. К общему удивлению, он наотрез отказался остаться в замке, заявив дрожащим голосом:
Я знаю орден изнутри. Знаю все их слабые места. Это вам пригодится.
Логика в его словах была. Возражений не последовало.
Видя, что старик едва держится в седле, я кивнул Этьену. Тот достал два шприца с густой жидкостью. Новая разработка Хельги.
Что произошло дальше — казалось чудом.
Лица окружающих исказились от изумления, когда де Жабон начал... молодеть на глазах. Глубокие морщины разглаживались, словно невидимая рука разминала тесто, щеки наливались здоровым румянцем, сгорбленная спина выпрямлялась с характерным хрустом. Его жёлтые ногти порозовели, а редкие седые волосы потемнели. За час он превратился из дряхлого старика в крепкого мужчину лет сорока. Первое, что он сделал — с жадностью набросился на вяленное мясо, удивляясь новым крепким зубам, которые легко разгрызали вяленое мясо.
«Мы считали их варварами...» — бормотал он, смотря куда-то в темноту, — а там жили настоящие маги! Какие же мы были слепцы! — Его голос сорвался на крик. — Они могли стереть нас с лица земли одним щелчком пальцев!
Он бил себя в грудь, сокрушаясь о бесцельно прожитых годах, сравнивая свою борьбу с попыткой муравья свалить слона. В его глазах читалось отчаяние человека, осознавшего, что всю жизнь шёл не туда. Хотя... кто знает, какие мысли теперь роятся в его обновлённом мозгу?
Александр тем временем получил неожиданное повышение — став полководцем формиков. Он важно вышагивал перед своими "войсками", его хитиновый панцирь блестел в лунном свете, а усики гордо подрагивали. Возможность говорить на человеческом языке явно кружила ему голову. А " предводительница монстров" Виолетта, эта роковая женщина с глазами цвета грозового неба, подкармливала его изысканными лакомствами, от чего наш мохнатый товарищ лишь фыркал, выпуская клубы пара в холодный ночной воздух.
Так начался наш поход — не торжественный марш на войну под бой барабанов, а трудное, полное горечи и неожиданных открытий путешествие к той черте, за которой нет возврата. Каждый делал свой выбор — кто-то из страха, кто-то из чувства долга, а кто-то... просто потому, что иного пути уже не оставалось.
Прошло около двух недель, прежде чем мы вошли в земли, принадлежавшие ордену «Новый свет», и я увидел пики скандинавских гор. Они красивы, завораживают. А ещё им предстоит увидеть кровавое сражение. Возможно, они его уже видели и не раз, но мне об этом неизвестно.
Кстати, наше войско выросло в разы, и теперь я ехал в окружении всей честной компании.
Когда мы находились примерно на середине пути, ко мне подбежал разведчик-люпус, коих мы послали, чтобы знать, что творится на километры вокруг. Он доложил, что заметил большое скопление двуногих, и передал мне мысленный образ. Как множество кораблей стоят и оттуда на берег выходят вооружённые люди.
Первая мысль возникла, что войска Генриха XIV прибыли на подмогу. Или же это очистители с чернушками пожаловали. Да вот только я помню, что после осады от очистителей почти ничего не осталось, как от организации, мы их знатно проредили. А чернушки не являются войнами. Я вообще не помню, чтобы они что-то такое организовывали в своём братстве. Их ряды полны алхимиков и торговцев, но не воинов. Но это не точно.
Но всё оказалось куда проще и лучше одновременно. Это были сборные войска клана Токугава. Попросив всех обождать, я устремился к ним. Встреча вышла жаркая, пришлось остаться на ночь, передав нашим чтобы не переживали.
Посидев у костров и пожарив мяса, мы, подкрепившись, на следующее утро продолжили путь. Ичиро, в отместку за то, что я его не позвал на войнушку, целый день меня доставал. Он постоянно напоминал, что я обещал взять его с собой, а я постоянно говорил, что это он придумал и ничего такого я не обещал.
Прибыло с ним немного немало аж три тысячи воинов. Среди них были и женщины, чему я сильно удивился. Но кто я такой чтобы им что-то говорить. Наоборот, почёт и уважение им от меня, за то, что нашли в себе силы решиться дать бой врагу. Уж я отказываться точно не буду.
Рано утром мы воссоединились с основной колонной. Большинство японцев, увидев зверей, чуть не дали дёру. Ещё бы. Такое зрелище для неподготовленного человека — тот ещё шок. Жаль, подобного эффекта не получится достичь с нашими врагами. Они-то точно знают, кто против них выступает. К счастью, пока сидели у костра, я обрадовал Ичиро тем, что мы нашли лекарство и, как только победим, он сможет отправиться к брату и вылечить того раз и навсегда.
Единственный, кто с нами не пошёл, это Дориан Тортуга. Поднявший мне настроение тем, что с Фанцуа де Луа покончено.
А не пошёл он, потому как для него у меня имелась другая задача. Он, услышав, мою просьбу, расплылся в такой улыбке, что я не на шутку испугался за него, не веря, что анатомия человека позволила так широко улыбаться. Он должен будет блокировать верфь с той стороны гор, если таковая имеется. А то, что она имеется, я не сомневался. Как-то же они все эти годы втайне от совета плавали на большую землю. Когда враг испугает и даст дёру он должен будет их остановить.