кольку многие из них получили церковную землю и с самого начала выступали против любого урегулирования, подразумевавшего возвращение церкви отобранной у нее собственности. Эта особенность оппозиции делала ее морально слабее в сравнении с Ринуччини, чье влияние на духовенство и народ в итоге оказалось более сильным.
На тот момент эти лорды – главным среди них был лорд Маскерри – выступали за немедленную отправку войск королю. Имея в виду эту неотложную необходимость, они пришли к непростой временной договоренности, согласно которой в ожидании вестей из Ватикана не следовало подписывать ни договор Ормонда, ни договор Гламоргана, но подготовку к отправке помощи королю нужно было начать незамедлительно. К февралю 1646 г. 3000 человек были готовы отплыть, как только найдутся корабли для транспортировки. Гламорган приписывал это достижение своему влиянию и сообщил Совету принца Уэльского, что у него есть 6000 человек (он всегда с легкостью преувеличивал), готовых отплыть в Англию. Удачно, добавил он, что Честер по-прежнему в руках короля и готов их принять.
Его информация устарела. Честер пал. 3 февраля 1646 г. лорд Байрон, не имея возможности дольше сопротивляться голоду и враждебности горожан, в отсутствие боеприпасов и фуража сдался сэру Уильяму Бреретону. Обещания Гламоргана о скорой отправке войск прозвучали насмешкой для побежденных. Его письмо было передано принцу Уэльскому и его Совету, когда они садились на корабль, чтобы отплыть из замка Пенденнис в сторону островов Силли. Для короля Запад был потерян.
Как только морозы в наступившем году ослабели, Ферфакс снова двинулся вперед. Западные войска короля были не в состоянии сопротивляться. После отъезда Горинга во Францию его кавалерия досталась лорду Вентворту, одному из самых диких «диких парней». Он унаследовал от своего предшественника вражду с Гренвиллом, и, пока Ферфакс наступал, их войска яростно дрались друг с другом за лучшие квартиры. «Их страх перед дланью Господа так велик, – писал Ферфакс, – что трое наших людей обращают в бегство сотню». 15 января 1646 г. Совет принца в отчаянии призвал Хоптона принять командование «беспутной, недисциплинированной, озлобленной, разбитой армией». Гренвилл с яростью в сердце и холодной головой отказался подчиниться, сказался больным и ушел в отставку. Опасаясь, на что его могут толкнуть неоправдавшиеся амбиции, принц Уэльский приказал его арестовать. Хоптон с отчаянной решимостью взял на себя все «прелести» его поста. Ему досталось меньше 2000 пехотинцев и около 800 кавалеристов. Это были мужественные люди, но беспорядок царил страшный. Только личная конная гвардия принца Уэльского по-прежнему «неукоснительно выполняла свои обязанности». Первый план предполагал наступление в Девоне с целью освободить Эксетер, который все еще удерживал сэр Джон Беркли. Но спустя четыре дня после того, как Хоптон принял командование, Ферфакс штурмом взял Дартмут. Он выдал каждому солдату из потерпевшего поражение гарнизона по полкроны, если тот шел домой, и по три шиллинга, если он предпочитал записаться в Армию нового образца. После Дартмута в его наступающие войска ежедневно вливались роялистские дезертиры.
Падение Дартмута было отмечено фантастическим уловом рыбы в заливе, который очень приветствовали голодные солдаты. Кроме того, он ознаменовался захватом корабля с письмами королевы. Капитан выбросил пакет за борт, но тот лишь слегка намок, когда его подобрали «круглоголовые» и отправили в Лондон. Из писем Комитет Обоих королевств узнал дополнительные подробности планов королевы по набору войск во Франции, что, впрочем, не могло его взволновать, поскольку теперь ни одна иностранная армия не смогла бы успеть высадиться, чтобы помочь королю. Еще комитет узнал новые детали призванной помочь королю интриги с участием шотландских уполномоченных и французского посла, свидетельства которой вопиюще противоречили недавним категорическим заявлениям шотландцев, что они не вступали ни в какие сделки с королем. Правда, уверенные в неизбежной победе Армии нового образца, английские лидеры сочли, что могут позволить себе отложить разбирательство с шотландцами на потом.
Падение Дартмута положило конец любым надеждам на снятие осады с Эксетера. Вместо этого Хоптон пошел в Северный Девон, предполагая обойти противника с фланга. Он закрепился в Торрингтоне, который Ферфакс 16 января атаковал и прорвался внутрь. Сам Хоптон получил ранение в лицо, лошадь под ним была убита. «Если бы его офицеры следовали его примеру, нам было бы трудно войти в город», – писал один здравомыслящий военный из армии парламента. Ферфакс, не уступая Хоптону в храбрости, сражался во главе своих людей и едва не погиб, когда с громовым раскатом и облаком огня крыша торрингтонской церкви взлетела в воздух и упала, сопровождаемая лавиной горящей древесины, каменной кладки и свинца. Это был арсенал роялистов, включавший 84 бочки пороха, взорванный по приказу Хоптона. В атмосфере всеобщего хаоса преследование по узким дорогам за пределами Торрингтона было прекращено, и Хоптон, с побитыми остатками своих войск, без багажа, пушек и с несколькими уцелевшими штандартами, перешел границу Корнуолла в Страттоне. Здесь до него добрался посыльный из Франции с бесполезными новостями, что для помощи королю спешно набирают 5000 человек.
С приходом нового дня на рыночной площади Торрингтона среди развалин Хью Питер произнес проповедь жителям, которые к тому времени были готовы приветствовать Ферфакса как своего освободителя. После этого Ферфакс продолжил наступление в Корнуолле, вошел в Лонсестон и оттуда повернул вдоль корнуолльского побережья. Отступающий Хоптон шел впереди него. Ферфакс взял Бодмин и в гавани Падстоу захватил корабль из Ирландии с письмами Дигби и Гламоргана. Ирландскую команду повесили; письма Хью Питер зачитал вслух перед большой толпой, собравшейся на Бодмин-Муре, которой он с присущим ему красноречием объяснил, что, если бы армия парламента не спасла их в последнюю минуту, король продал бы их всех кровожадным ирландским папистам.
Хоптон отошел в Труро; принц Уэльский со своими гражданскими приближенными уже уплыл по морю. Кавалерийские офицеры начали бунтовать и требовали сдаться, пока не поздно. Хоптон еще два-три дня старался удержать их под контролем и тем временем доставил в замок Пенденнис несколько оставшихся у него пушек. Быстро приближающийся Ферфакс разбил несколько мелких кавалерийских отрядов и захватил довольно много пленных, после чего послал Холтону предложение сдаться. Хоптон уже не мог ничего сделать. Его солдаты больше не хотели драться и, когда войска парламента добрались до аванпостов позади Труро, радостно приветствовали их, говоря, что наступило перемирие. В полночь 9 марта Хоптон отправил сообщение, предлагая начать переговоры. Ферфакс, объявив о своем намерении занять Труро, попросил его назначить уполномоченных. Хоптон вышел из Труро, однако сотни его людей остались там, многие были пьяны и готовились оказать теплый прием победителям. После трех дней переговоров, во время которых его солдаты десятками переходили на сторону врага, он согласился распустить свои войска и уехать за границу. Эти позорные условия были подписаны 13 марта 1646 г. и подкреплены печальным ужином, тактично предложенным побежденным Ферфаксом.
Теперь Ферфакс требовал сдачи замка Пенденнис, на что его комендант, престарелый Джон Арундел, ответил напыщенным вызовом на бой. Оставив этого «верного слугу короля» в последнем оплоте корнуолльских роялистов, чтобы взять его позднее, Ферфакс пошел назад в Эксетер, все еще удерживаемый сэром Джоном Беркли, на попечении которого находился младший ребенок короля, принцесса Генриетта.
Все это время в Оксфорде король в окружении тех немногих, кто сохранил ему верность, колебался между альтернативными вариантами отчаяния. Сначала он тешил себя планом неожиданного броска на юго-восток с целью захватить один из Пяти портов – вероятно, Гастингс, классическое место иностранных интервенций, – который он собирался удерживать, пока королева («Бог мой, как же ты меня любишь») не пришлет ему из Франции 5000 человек. Но с каждым курьером приходили плохие новости. Сдался замок Бельвуар, а также Эшби-де-ла-Зуш и Личфилд. Замок Корф, который уже много месяцев защищала вдова лорда – главного судьи леди Бэнкс с эскадроном своих дочерей, был потерян из-за предательства. В Южном Уэльсе победоносные войска генерала Лохарна, захватившие Кардифф и перекрывшие побережье, осадили гарнизон Реглана.
Время от времени в Оксфорде случались вспышки прежнего галантного веселья. Мэри, дочь придворного поэта Аурелиана Таунсенда, была первой красавицей усыхающего двора, и зимой сам король вел ее в кафедральную церковь Христа на венчание. Но воинский долг вносил свои коррективы даже в распорядок королевской опочивальни. В этом месяце ему должен был прислуживать лорд Линдси, и Карл, с нетерпением ожидая утонченных бесед с ним, просил его поторопиться с приездом, намекая на двух «прекрасных дам», которым не терпится его увидеть. Однако Линдси, командовавший гарнизоном Вудстока, не мог оставить город, опасаясь, что в его отсутствие солдаты могут взбунтоваться.
По мере получения новостей о размолвках в стане его врагов и о планах его друзей – из Лондона, Парижа, Шотландии и Ирландии – надежды короля то и дело перемещались с одного места в другое. В палате общин набирали силу индепенденты, но в Ассамблее богословов и в лондонском Сити самыми сильными были пресвитерианцы, и день ото дня вражда между ними становилась все сильней и яростней. Пресвитерианский богослов Томас Эдвардс («мелкий Эдвардс», как презрительно назвал его Милтон в своем сонете) в конце февраля опубликовал сборник анекдотов о безумных словах и деяниях сектантов под оскорбительным названием Gangreana. Это было отличное чтиво, и многие его читали. Ковенантеры и их друзья цитировали его направо и налево. Индепенденты пришли в ярость как коллективно, так и персонально.
Эти раздоры радовали Монтрея, упорно работавшего над планом по объединению короля с ковенантерами и в целом с пресвитерианцами. Но король в Оксфорде следовал желаниям и движениям своего сердца. Он не видел никакого вреда в сближении с индепендентами так же, как, впрочем, и с пресвитерианцами, и 2 марта велел государственному секретарю Николасу написать молодому Вейну, предлагая сектантам уступки, если они помогут ему в борьбе с их соперниками: