Капитан Хотэм, не стесняясь, выразил свои сомнения в письме графу Ньюкаслу. Его отношение, высказанное в переписке с командующим роялистов, было типично, учитывая вновь вспыхнувшее желание добиться какого-нибудь умиротворения если не во всей стране, то хотя бы в Йоркшире. Так, сэр Хью Чолмли, губернатор Скарборо от парламента, сообщая в палату общин о своем поражении от роялистов в Гисборо, писал: «Я был вынужден обнажить меч не только против своих земляков, но против многих из тех, кто были мне почти друзьями и союзниками, кого я знал как больших поборников религии и ценителей свобод».
Благородные сомнения, менее благородные страхи и предчувствия овладели обеими сторонами. На Севере в Ньюкасле был арестован сомневающийся роялист лорд Сэвил по подозрению, что он участвовал в заговоре с целью захватить королеву, когда она высадится в Англии, и передать ее парламенту как заложницу, чтобы заставить короля заключить мир.
Королева была на пути домой. Под залог драгоценностей короны она получила заем в 180 тысяч фунтов частично в Испанских Нидерландах, частично в Соединенных провинциях. Фламандские ростовщики потребовали 12 процентов годовых, город Амстердам, со своей стороны, сделал ей небольшой беспроцентный дар. Так или иначе, к январю 1643 г. у нее было несколько кораблей с оружием для мужа и ряд выдающихся профессиональных военных, ждущих отправки в Англию в сопровождении адмирала Тромпа. Ее первая попытка закончилась неудачей не из-за бдительности парламента, а вследствие вмешательства сил природы. Ее конвой в течение шести дней боролся со штормом. Фрейлины королевы, которые не могли подняться с кроватей, оглашали узкую, качающуюся каюту криками ужаса. Сама королева пребывала в героическом настроении. Страдающая от морской болезни, но неустрашимая, она уверяла их, что королевы Англии никогда не тонули, и смеялась, слыша, как они готовились к смерти, признаваясь в самых интимных грехах такими громкими голосами, что перекрывали шум волн и треск ломающегося дерева. Отброшенные назад, корабли в конце концов снова причалили к берегам Голландии. «Королева роз и лилий» была измучена, больна и перепачкана в грязи, но решительно настроена – чем вызвала восхищение адмирала – плыть снова, как только он сможет отремонтировать свои поврежденные суда.
Генриетта Мария страстно желала быть с мужем, помогать ему сопротивляться умеренным, которые хотели переговоров и которым она не доверяла. Но она могла не опасаться, что он даст слабину. Карл только что опубликовал в Оксфорде «Толкование государственной измены» сэра Роберта Холборна, сочинение, посвященное в основном эссекскому восстанию 1601 г. и судьбе его участников. Холодность, с которой он отнесся к недавно прибывшим в Оксфорд уполномоченным парламента, показала, как мало у них надежд на заключение договора. Хорошие новости с Запада от Хоптона и от Руперта, находившегося неподалеку, подталкивали короля требовать много и предлагать мало. В один из унылых дней уполномоченные увидели, как по улицам Оксфорда провели огромную толпу пленных, полураздетых, замерзших и голодных, которых затем затолкали в церковь Святого Михаила. Это было все, что осталось от защитников парламента в Сайренсестере.
Два дня назад город взял Руперт. Для роялистов это было жизненно важно, поскольку открывало линии коммуникаций с юго-западом. Кроме того, они надеялись перекрыть доставку шерсти из Лондона в Глостер и, если получится, перенаправить прибыль от торговли и пожертвования производителей шерсти и тканей в королевские сундуки. Растущие войска короля нуждались в еде, одежде и корме для лошадей, и наилучшим источником всего этого были фермы, амбары и склады региона Котсуолд. Руперт планировал совершить нападение в начале января, соединившись с войсками маркиза Хертфорда, набранными последним в Южном Уэльсе, но Хертфорд не сумел прибыть вовремя, и попытка не состоялась.
Сильный снегопад в конце января не позволил сторонникам парламента перебросить в Сайренсестер подкрепление. Как в большинстве мирных английских городов, стены Сайренсестера не предназначались для ведения современной войны, а окружавшие его сады, дома и прочие строения служили хорошим прикрытием для нападавших. Руперт привел из Оксфорда кавалерию и привез пушки, и на этот раз Хертфорд, вопреки снегопаду, успешно встретился с ним. Утром 2 февраля 1643 г. они пошли в атаку. Сам Руперт с основной частью своих войск находился к северо-западу от города и начал пробиваться по пригородной улице к главным городским воротам. Небольшому отряду конницы он приказал напасть с северной стороны, чтобы заставить и без того перегруженный гарнизон вести бой в двух направлениях. Тем временем его огромная пушка «дала грозный залп по домам». Защитники вели отчаянный бой. Мушкетеры стреляли из маленьких окошек крытых соломой хижин, на каждой улице выросла баррикада из телег и различной крестьянской утвари. Но ничто не могло устоять против натиска сил кавалеров, и менее чем через два часа они штурмом ворвались в город и завладели им.
Карл использовал эту победу, чтобы укрепить свое преимущество в переговорах с представителями парламента. Он отправил к Руперту человека с указанием обеспечить поставку шерсти, белья, льняного полотна, серы, веревки, скобяных изделий, конской сбруи и сыра для его растущей армии. Руперт, который был на пути в Сайренсестер, получил для своей кавалерии около 2000 лошадей при помощи незамысловатого процесса под названием «прочесывание общин» и теперь собрал дворян и фермеров региона и получил от них обещание платить по 4000 фунтов в месяц деньгами или как-то иначе на содержание королевских войск.
Новости усилили стремление к миру среди колеблющихся парламентариев, в особенности членов палаты лордов, и подтолкнули более фанатичных противников короля, рупором которых выступал молодой Вейн, потребовать более решительного ведения войны. 11 февраля этой партии удалось добиться, чтобы палата общин отклонила запрос палаты лордов о продолжении работы по заключению договора, несмотря на слишком незначительную заинтересованность короля. Лорды, возмущенные этим оскорблением со стороны палаты общин, отказались поддержать билль, который фиксировал суммы взносов на ведение войны от каждого графства. Вейн выступил за то, чтобы порвать с лордами, но Пим и его йоркширский приспешник Филип Степлтон не допустили этого, и на втором голосовании палата общин высказалась за продолжение контактов с королем. В ответ на это палата лордов, следуя уговорам друзей Пима, утвердила билль о взносах. В результате этой сложной торговли лорды и партия умеренных получили лишь воображаемое преимущество, а Пим – реальное. Они продолжили переговоры, которые никогда не привели бы к миру, а Пим обрел средства для финансирования войны. Эти средства были ему необходимы, поскольку требования оружия и жалованья становились все более настоятельными, и он посчитал, что будет разумно, чтобы он сам написал сэру Джону Хотэму в Халл и попросил его проявить терпение в ожидании прихода денег. Существовала постоянная опасность, что люди неустойчивые в своих пристрастиях выберут ту сторону, которая сможет лучше платить.
Помимо огромного преимущества, полученного от принятия билля о взносах, сторонники более решительной военной политики в парламенте и вне его предприняли еще одно действие, призванное возместить поражение в Сайренсестере. Они назначили члена палаты и влиятельного землевладельца, который в молодости был профессиональным военным, сэра Уильяма Уоллера на должность главнокомандующего в Глостершире. Пока не поздно, им нужно было консолидировать свои силы в богатой пуританской долине Северна и создать барьер между победоносными кавалерами из Оксфорда и новыми войсками, набранными в Корнуолле, и теми, набором которых занимался лорд Херберт в Южном Уэльсе.
На последней неделе февраля королева, не обращая внимания на предостережения астрологов, указывавших на опасное сочетание планет, снова пустилась в плавание. Воспользовавшись своим вынужденным пребыванием в Голландии, она настояла, чтобы голландцы отпустили корабль с оружием для короля, который они удерживали по запросу посланца английского парламента. Она дала обет Пресвятой Деве Лиесской, любимой святой ее семейства, что пожертвует ей корабль чистого серебра, если благополучно доберется до английского берега. Пресвятая Дева посредством адмирала Тромпа успешно довезла ее до Бридлингтонского залива. Корабли парламента с вооруженными угольщиками, патрулировавшими район Ньюкасла, прибыли слишком поздно, чтобы остановить ее высадку, но начали обстреливать дома вблизи причала, пока Тромп не пригрозил открыть ответный огонь, после чего они – то ли от страха, то ли из-за прилива, который отнес их слишком далеко, – сдались. Опасность ничуть не испугала королеву, которой пришлось, встав с постели, прятаться в канаве, после чего она вернулась назад, чтобы забрать свою комнатную собачку, которую ее фрейлины забыли на борту.
На следующий день ее настроение улучшилось, поскольку прибыл капитан Хотэм под предлогом обмена пленными. Его ненадежная преданность делу парламента и ревность к семейству Ферфакс были хорошо известны королеве и ее советникам, которые сочли, что могут расположить его к себе. Когда в течение следующих дней королеву сопроводили в Йорк, было замечено, что Хотэм не делал попыток ее задержать. В Йорке королева с комфортом устроилась в роскошном доме сэра Артура Ингрема, расположенном неподалеку от собора. Здесь она приняла нескольких шотландских роялистов, младшего сына Хантли лорда Эбойна и сына Эирли лорда Огилви, приехавшего вместе с Монтрозом, чтобы убедить ее, что репрессивное правление Аргайла в Шотландии непопулярно. Роялисты ждали только знака от короля, чтобы восстать против правительства, узурпировавшего его власть. Таким образом, королева, которая всего за несколько недель до этого убеждала короля в необходимости создать военную партию в Шотландии, была рада обнаружить, что ее надежды и прожекты подтверждаются.