Мэсси стал качать питьевую воду из Северна и снова запустил мельницы. Он объехал город в хорошем, спокойном настроении, и горожане, вдохновленные его уверенностью, продолжили с улыбкой защищать свой город. Молочницы выгоняли своих коров на пастбище, невзирая на огонь неприятеля, домохозяйки, взяв ведра с водой, выбегали тушить ручные гранаты роялистов. Для защиты от королевской артиллерии стены были укреплены землей и дерном, а наиболее открытые места защитили от обстрела тюками с шерстью.
Снаружи города, в Метсон-Хаус, король вечерами собирал официальный двор, а днем объезжал позиции и наблюдал за работой минеров, оставляя двух своих сыновей взаперти, где единственное, чем они могли себя занять, было вырезание собственных имен на деревянных панелях. Принц Руперт, когда ему удавалось поспать, ночевал в Принкнаш-Парке, но в основном он день и ночь трудился в траншеях с минерами, временами прибегая к математическим познаниям доктора Чиллингворта. Иногда воцарялась обманчивая тишина, и тогда вечером Чиллингворт с лордом Спенсером в сопровождении Фолкленда шли в его деревянный коттедж на обед. Пушки молчали, и трое друзей могли, забыв о своих невзгодах, просидеть до поздней ночи, обсуждая теологию, как они делали это в Грейт-Тью в более счастливые времена.
24 августа король дал Мэсси последний шанс сдаться до того, как будут взорваны мины, стены рухнут и победоносные кавалеры свободно войдут в город. Мэсси верил в Бога, парламент и в результат работы, которую провел, укрепляя внутреннюю оборону Глостера. В ту ночь маяк к северу от холма Вейндоуд просигналил, что спасительная помощь идет. Еще до наступления утра двухнедельный период ясной погоды, самый длинный в то лето, закончился проливным дождем. Королевские мины залило водой, и взорвать их не удалось. Четырнадцать дней были потеряны напрасно, и все нужно было начинать сначала.
Но спасительная помощь двигалась медленно, а город находился в плотной осаде. Королевские войска терзали его продолжающимися обстрелами и листовками с плохими новостями, которые прикрепляли к стрелам. Что должны были думать жители, отрезанные от любых других новостей, ждущие спасительной помощи, которая, казалось, никогда не придет? Мэсси, по-прежнему спокойный, твердый и уверенный, день за днем смотрел на пустые холмы на востоке в ожидании первых признаков приближающейся армии.
В лагерь под Глостером прибыл из Шотландии Монтроз со своим кузеном Огилви и историей о том, что ковенантеры вооружаются, чтобы присоединиться к английским мятежникам. Король был занят, поскольку собирался в сопровождении Руперта ехать в Оксфорд, и отказался их выслушать, хотя Монтроз настаивал и всю дорогу скакал рядом с Рупертом. Карл не желал слышать о роялистском восстании в Шотландии, поскольку Гамильтон обещал ему, что до зимы шотландцы будут сохранять нейтралитет, а к зиме война должна закончиться.
За те два дня, что он провел в Оксфорде, король виделся с графами Бедфордом, Холландом и Клером, которые только что приехали из Вестминстера. Он не знал, стоит ли прощать этих кающихся ренегатов, а королева выразила сильное неудовольствие, когда Руперт, считавший, что не будет никакого вреда, чтобы слегка приободрить их, привел их в королевскую приемную. Но если в этом не было вреда, то не было и пользы. За месяц до того их партия в палате лордов при поддержке Эссекса могла бы заставить лордов подписать мирный договор, но теперь все изменилось. Эти три лорда не обладали ни влиянием, ни информацией, способной помочь королю, а король был уверен, что через несколько недель выиграет войну без их помощи. 28-го король и принц вернулись в лагерь под Глостером. Тем временем помощь продолжала свой путь. 1 сентября в Брекли лондонские полки соединились с основными силами Эссекса. Оттуда им оставалось пройти около 60 миль по Котсуолдским холмам, где каждый житель был готов подставить плечо, чтобы остановить проклятую королевскую кавалерию. Погода стояла холодная для этого времени года, запас еды подходил к концу, и ночью они не осмеливались зажигать костры из страха выдать свое расположение вражеским патрулям. Но духом были тверды. Уилмот, выехавший из Оксфорда с отрядом кавалерии, попытался остановить их наступление, но не смог. Руперт, собрав конницу, которая была у него под Глостером, напал на них сразу за Стоу-он-зе-Уолдом, но их было намного больше. Копейщики стояли как вкопанные, а огонь мушкетеров остановил атаку. Руперт ушел в сторону Челтенхэма, и они продолжили идти вперед.
Темным вечером 5 сентября с гребня холма Престбери они наконец увидели широкую долину Северна, поблескивающую гладь реки и большую башню кафедрального собора в Глостере. Эссекс дал залп салюта и услышал в отдалении ответный выстрел. Он попытался продолжить движение в опускающихся сумерках, не обращая внимания на дождь, но его повозки застревали, и несколько штук перевернулось на скользком спуске. Эссекс остановил наступление. Утром он увидел поднимающийся над Глостером дым и решил, что гарнизон предпринял вылазку и сражается с королевской армией. Однако, когда его войска подошли ближе, стало ясно, что ночью королевская армия ушла, оставив лишь полные воды траншеи и тускло догорающие кучи мусора.
Глостер был спасен. Но какой ценой! Эссекс опасливо озирался по сторонам. Где-то, скрытая холмами, по которым он пришел сюда, затаилась королевская армия. Конница, пехота и пушки ждали, чтобы уничтожить его на обратном пути. Освободить Глостер было первой частью его задачи, вернуться назад в Лондон – второй и более трудной. «Эссекс застрял здесь и хочет назад в Лондон», – сообщал наблюдательный роялист. Если его армия будет уничтожена, как была уничтожена армия Уоллера, Лондон останется практически без защиты и станет легкой добычей кавалеров.
Таков и был план, о котором договорились король и лорд Форт, когда уходили из-под Глостера. Они отправили гонца к Руперту с призывом «как можно скорее» присоединиться к ним, чтобы дать бой Эссексу. Но хотя Руперт был готов поддержать их, план застопорился, поскольку король был подавлен. Расказывают, что на пути из Глостера он остановился отдохнуть у мильного камня и, когда один из его сыновей спросил, поедут ли они теперь домой, ответил: «У нас нет дома». Разочарование, постигшее его в Глостере, затмило в его глазах вполне реальную надежду на то, что войну еще можно выиграть, если он решительно двинется наперерез Эссексу. В то время как Руперт отправлял отряды своей кавалерии на разведку и раздражался из-за задержки, король сидел, погрузившись в мрачные размышления о своих перспективах.
После падения Бристоля доблестная корнуолльская армия, лишившаяся своих лучших командиров и ослабленная тяжелыми потерями, перестала участвовать в операциях, и теперь Карл с запозданием пытался реанимировать ее, составив красивое благодарственное письмо – работы Фолкленда, – которое должны были распространить по всему Корнуоллу. Консолидация сил запада продолжалась. Пока основные части королевской армии стояли под Глостером, принц Мориц осадил Эксетер. Парламент отправил графа Уорика для укрепления обороны города со стороны моря, но Эксетер располагался в узком эстуарии, и осаждавшие могли с обеих сторон обстреливать продольным огнем посланные ему на помощь корабли. Граф Уорик ничем не смог помочь, и 4 сентября город сдался кавалерам. Взятие Эксетера роялистами едва ли могло компенсировать неудачу в Глостере, но дало им западную столицу – город, пользовавшийся влиянием и известностью, где король в дальнейшем разместил монетный двор и откуда мог эффективно управлять ведением войны. Одновременно с этим на северном побережье Девона роялистам сдались города Барнстепл и Байдефорд.
Консолидация сил на западе была важна вдвойне с учетом планов короля в отношении Ирландии, которые продолжали зреть. В дни, последовавшие за отступлением из-под Глостера, он снова писал Ормонду, настойчиво требуя поторопиться с заключением перемирия с ирландцами и отправкой английских войск на помощь ему в Англии.
Прожект короля в отношении получения подкреплений из Ирландии продвигался медленней, чем план Пима по заключению альянса с Шотландией. Английские представители во главе с Вейном прибыли в Эдинбург 7 августа. Партия колеблющихся в Генеральной ассамблее церкви Шотландии по-прежнему утверждала, что любое участие в делах Англии возможно только в духе строгого нейтралитета по отношению к противоборствующим сторонам, но Уорристон своими страстными и в то же время практичными аргументами «действительно показал тщетность этой позиции и ее невозможность». Следующее препятствие возникло из-за различий во взглядах между шотландцами и англичанами. Англичане хотели заключить конвенциональный политический альянс, но шотландцев устраивала только религиозная клятва, иными словами, обе нации должны были заключить договор, заверенный клятвой, которую они давали не друг другу, а Богу.
Аргайл и Вейн стоили друг друга. Оба были фанатичны в своих убеждениях, но в политике их действия отличали спокойствие, ясная голова и изобретательность. Друг к другу они с самого начала относились с пониманием и уважением. За десять дней была разработана формула «Торжественной лиги и Ковенанта» для обеих наций, и через две недели, пока Карл еще находился под Глостером, шотландский Комитет сословий приказал всем здоровым мужчинам быть в состоянии круглосуточной боевой готовности и отправил текст Ковенанта Вестминстеру. Парламент обсудил его, пока его армия шла через Костуолдс, а Карл спустя несколько дней после отступления от Глостера резко осудил его и запретил своим подданным его подписывать.
Тем временем Эссекс отошел от Глостера к Тьюксбери и ждал момента, чтобы двинуться в обратный путь. 15 сентября он сделал вид, что идет в Вустер, потом в сумерках внезапно свернул на юг и после ночного марша к трем часам утра 16 сентября неожиданно напал на роялистов, стоявших в Сайренсестере, и отрезал путь конвою с провизией, направлявшемуся в Оксфорд. Воодушевленные этим успехом, его люди помчались по лондонской дороге через Криклейд. Руперт в это время рыскал по Костуолдсу, поскольку на тот момент король и лорд Форт потеряли с ним