Но уладить дела «одним махом» было далеко не так просто, и Руперт задержался в Ливерпуле отчасти от злости, отчасти из-за нехватки пороха и отчасти потому, что перед ним встала реальная дилемма: стоит ли созывать все войска на север ради операции, которую ему, возможно, придется внезапно бросить, не закончив, чтобы мчаться спасать короля.
Пока Руперт медлил, ситуация на юге изменилась. Эссекс встретился в Чиппинг-Нортоне с Уоллером, чтобы обсудить наилучший способ окончательно разгромить короля. Он заставил недовольного Уоллера оставаться в Мидлендсе и следовать за отступающей армией короля, в то время как сам устремился на юго-запад, чтобы прорвать осаду Лайма и, если получится, захватить королеву, которая в ожидании родов находилась в Эксетере. Такое изменение их обычных ролей и вмешательство Эссекса в дела западных регионов, которые до этого являлись сферой ответственности Уоллера, было воспринято его друзьями в Лондоне как попытка подорвать его авторитет. Но граф Эссекс не был столь коварным, он просто был слишком низкого мнения об Уоллере, чтобы считать его способным освободить Лайм и отрезать королеве путь из Эксетера. Его старый друг граф Уорик привел эскадру, чтобы помочь Лайму, но обнаружил, что ничего не может сделать без содействия сухопутных сил. Для Эссекса было вполне естественно лично ответить на его призыв и разработать план, по которому он и его кузен Уорик с помощью совместной операции на море и на суше могли загнать в ловушку силы короля на западе.
Лайм уже почти два месяца сопротивлялся осаде армии принца Морица. 3000 горожан во главе с мэром и 500 человек гарнизона объединились, чтобы удержать этот маленький морской порт, но главным организатором обороны стал полковник Роберт Блейк, бывший торговец из Бриджвотера, который в середине жизни стал военным и в Бристоле ощутил все тяготы службы. Город Лайм зажат в узкой расщелине между высокими глиняными склонами, которые круто сбегают к морю. Таким образом, с трех сторон он защищен, а с четвертой омывается морем. Выстроенные в спешке оборонительные укрепления представляли собой стены или, скорее, барьеры из дерна, укрепленные через равные интервалы блокгаузами, тоже сделанными из дерна. Они выглядели не слишком грозно, и через несколько недель, когда все было кончено, граф Уорик высказал мнение, что «главной защитой для офицеров и солдат служило их собственное мужество и доблесть».
Во время первого решительного штурма, предпринятого принцем Морицем, защитники израсходовали почти весь свой маленький запас патронов, но выстрелы были услышаны в Портланде, и три корабля парламента на всех парусах доплыли до города и вовремя доставили необходимые боеприпасы. В течение следующих двух недель Лайм получил поставку еще раз, теперь из Портсмута. Из-за крутизны склонов Мориц не мог перекрыть гавань своими пушками до 16 мая, когда ему удалось соорудить батарею, простреливавшую длинный мол под названием Кобб, где разгружалась большая часть судов. Всю следующую неделю Мориц обстреливал Кобб и дважды ночью отправлял туда конные отряды, которые на время захватывали его и сожгли все мелкие суда, стоявшие в гавани. Но без поддержки военных кораблей он ничего не смог сделать с эскадрой под командованием графа Уорика, появившейся 23 мая возле Лайма и еще раз пополнившей запасы осажденных. Мориц поступил безрассудно, он больше чем на месяц сковал лучшую часть Западной армии в этой злосчастной осаде и теперь мог оправдать потраченные усилия и людские потери только окончательным успехом. С 27 по 29 мая он трижды штурмовал город, но сопротивление защитников не ослабевало, а на место выбывших мужчин вставали женщины. 30-го Мориц тщетно попытался поджечь город, бомбардируя его раскаленными докрасна снарядами. И все же не снял осаду в уверенности, что этот маленький городишко не сможет долго выдержать такой сильный напор. Из восьми кораблей эскадры Уорику пришлось отправить шесть для выполнения других задач. В городе осталось мало пороха, снарядов и спичек, начались болезни, а на оставшихся кораблях Уорика было мало людей, поскольку многих моряков он уже высадил в помощь защитникам города. 5 июня, когда запасов осталось всего на несколько дней, стало казаться, что город вот-вот падет. О помощи до сих пор ничего не было слышно.
Комитет Обоих королевств, находившийся далеко от этого театра военных действий, рассуждал с политической точки зрения. Не успел Эссекс начать свой поход на Лайм, как стали приходить возмущенные письма от Уоллера. Он утверждал, что при содействии Эссекса мог бы разделаться с королем за несколько дней, но теперь ничего не может сделать, особенно с учетом, что находившийся в Глостере полковник Мэсси не разрешал его людям вставать на постой и добывать провизию в окружающей местности. Комитет сразу же отозвал Эссекса. Приказ он получил 14 июня в Бленд-форде, но отказался подчиниться и пошел на Лайм. В ту ночь принц Мориц, получивший донесение о его приближении, отошел в сторону Эксетера. Из-за своих ошибок при организации осады и из-за своего упрямства он пустил на ветер восемь недель бесценного времени, более тысячи жизней, огромное количество провизии и боеприпасов и собственную репутацию.
Когда роялисты в спешке отступили, Эссекс, по-прежнему игнорируя приказы, подходил к Уэймуту. Оттуда он, сделав крюк на север и запад, двинулся через Крукерн и Чард на Эксетер, где находилась королева. 16 июня она родила дочь. Все это время о ней заботились акушерка, присланная королевой Франции, и Теодор де Майерн, ее постоянный врач, которого оторвали от процветающей лондонской практики по личной просьбе короля: «Мауте, pour Г amour de moi, allez trouver ma femme»[26]. Измученная волнением и болью, бедная королева думала только о своих телесных страданиях. Ее руки и ноги сводило судорогой, а сердце было таким тяжелым, что, казалось, вот-вот задушит ее. Тело изогнулось дугой, пропала чувствительность в одной руке, один глаз перестал видеть. Так она жалобно сообщила королю, однако Майерн считал эти симптомы истерическими и не особенно беспокоился.
Король, за которым на небольшом расстоянии следовал недовольный Уоллер, по-прежнему неуверенно слонялся по Вустерширу. 14 июня после военного совета в Бьюдли он снова написал Руперту: «Однако теперь я должен сообщить вам об истинном состоянии моих дел, которое… таково, что вынуждает меня отдать вам приказ раньше, чем мне хотелось бы… Если Йорк будет потерян, я стану ценить свою корону несколько меньше… Но если вы разобьете армию мятежников из обоих королевств, которая стоит под ним, тогда (но не иначе) я, возможно, смогу кое-что предпринять (в обороне), чтобы потянуть время до тех пор, пока вы не придете мне на помощь. По этой причине я приказываю и заклинаю вас именем долга и любви, которую, как я знаю, вы питаете ко мне, чтобы вы, отложив в сторону любые посторонние начинания, немедленно, согласно вашему первоначальному намерению, со всеми вашими силами отправились освобождать Йорк. Но если окажется, что он потерян или самостоятельно справился с осаждавшими, или если вы из-за нехватки пороха не можете выполнить эту задачу, то вы должны немедленно со всеми вашими войсками идти прямо в Вустер, чтобы помочь мне и моей армии».
Письмо короля заставило Руперта задуматься, должен ли он в соответствии с первоначальным планом идти вперед освобождать Йорк, или следует предоставить Йорк его судьбе и вернуться вызволять короля. Калпепер, с которым не посоветовались при написании письма, позднее ставил себе в заслугу, что, когда письмо уже было отправлено, сказал королю: «Бога ради, вы погибли, потому что, получив этот приказ, он будет драться, чего бы это ни стоило». История звучит, как созданная позднее, поскольку к моменту написания этого письма не было никаких причин предполагать, что, если Руперт вступит в бой, результат непременно будет катастрофическим.
Не успел король отправить это письмо, как он и его советники почувствовали прилив мужества. Внезапно они осознали, что кольцо из двух больших армий, две недели назад замкнувшееся вокруг Оксфорда, истончилось, и теперь Эссекс находился в сотне миль от Уоллера. Король, не приближаясь к Уоллеру, стоявшему в Стоурбридже, повернул на восток, будто собирался двинуться в Оксфорд, и прошел по Костуолду через Бродуэй-Даун. Разрушая после себе все мосты, роялисты попутно черпали в гарнизонах свежие силы, и к 24 июня в Вудстоке у них набралось около 5000 кавалеристов и 6000 пехотинцев плюс пушки из Оксфорда. Обладая такими силами, они совершили рейд на территорию противника и напали на город Букингем. Во время этого наступления Карл написал радостное письмо королеве, поздравляя ее с рождением дочери, и предложил, чтобы она по такому счастливому случаю пообещала Эссексу от имени своего мужа прощение, если он сложит оружие и вернет ему свою преданность.
Оптимизм короля не был полностью необоснованным. Его неожиданное вторжение на территорию парламента и переход от смущенного отступления к агрессивному наступлению вызвали тревогу в Лондоне, где возникло опасение по поводу его возможного прорыва в восточные графства, в то время как Манчестер и Кромвель были далеко, в Йорке. В страхе они спешно приказали генерал-майору Броуни, кавалерия которого патрулировала северные рубежи Лондона, действуя совместно с Уоллером, остановить короля.
Чтобы не оказаться между двух огней, король, отказавшись от безумного предложения Уилмота идти на Лондон, повернул назад в сторону Уоллера. 28 июня роялисты были недалеко от Бенбери, а армия Уоллера – всего в нескольких милях от него с противоположной стороны. Карл заночевал в доме йомена в Гримсбери и на следующий день двинулся на север в направлении Дэвентри. Он шел так, чтобы его левый фланг примыкал к маленькой речушке Червелл, в надежде вынудить Уоллера драться в неблагоприятной позиции.
Наконец вдали показался враг, следовавший вдоль веселого маленького ручья, бежавшего среди ив. Посчитав, что Уоллер ждет кавалерийского подкрепления, передовая часть королевской армии побежала вперед, чтобы остановить эту предполагаемую подмогу, и между ней и остальной частью возник зазор, в котором остались повозки и орудия. У моста Кропреди роялисты выставили охрану, чтобы не позволить Уоллеру перейти через реку, но с противоположного берега он мог с легкостью видеть, что их силы опасным образом разделены, и его не смутило такое незначительное препятствие у моста. Дождавшись, когда авангард роялистов уйдет достаточно далеко, он пошел в атаку, взял мост и разместил за ним большую часть своих войск: 1500 всадников