Стараясь поддерживать связь с флотом Уорика, Эссекс отступил к Лоствитиелу и дальше вдоль эстуария Фоуи. Он расположил свою позицию в месте, достаточно хорошо защищенном, но слишком узком для маневра, в то время как королевские силы отрезали ему все пути отхода по суше. В связи с этим 4 августа он написал Комитету Обоих королевств письмо, полное одновременно возмущения и оправданий, в котором просил незамедлительно прислать ему помощь по морю или по суше. По мнению Эссекса, во всех его нынешних трудностях был виноват Уоллер, не остановивший короля и позволивший ему пройти на запад.
Королевскую армию все лето раздирали интриги и недоверие, и теперь перед лицом врага наступил кризис. Гарри Уилмот, командовавший оксфордской кавалерией, сослужил роялистам хорошую службу в Раундуэй-Даун и недавно в Кропреди. Весной он получил титул пэра и стал именоваться лордом Аддербери – награда, которая не удовлетворила его амбиций и не удержала от определенных заблуждений относительно войны. Он надеялся на быстрое воздаяние в виде денег и власти. Не получив ни того ни другого, женился на богатой вдове, родственники которой принадлежали к противоборствующей партии. Все лето Уилмот пребывал в угрюмом настроении и, поскольку осмотрительность никогда не была в числе его достоинств, открыто говорил об опасном превосходстве принца Руперта над его дядей и выражал уверенность, что лучше было бы заключить мир и при необходимости поддержать принца Уэльского против короля. Не было ничего удивительного, что при таких обстоятельствах Карл подумывал о его снятии.
Уилмота поддерживал командующий по вопросам вооружения Гарри Перси. Будучи братом графа Нортумберленда, он имел друзей в Лондоне, и именно он в 1641 г. обнародовал подробности армейского заговора роялистов. Он полностью разделял неприязнь Уилмота к Руперту, который часто обвинял его в медлительности и в том, что он плохо справляется со своей основной задачей по обеспечению армии оружием и боеприпасами. Тем летом они оба стали враждебно относиться к Дигби, который резко изменил свое мнение и теперь стал человеком Руперта.
Между тем взгляды Дигби отражали взгляды его хозяина – короля. Карл всегда демонстрировал великодушное нежелание порицать своих фаворитов за провалы, и поражение в Марстон-Муре не ослабило, а скорее усилило его теплые чувства к племяннику. Этому громкому поражению он противопоставлял предыдущие многочисленные успехи принца и понимал, что тот делал много тяжелой работы по спасению того, что еще можно было спасти. Возможно, король разделял оптимистическую уверенность Дигби, что Руперт в скором времени «возобновит спор при небезнадежных условиях». Лучший друг Руперта при дворе, деликатный Ричмонд, снова был с королем, а королева, которая своей ревностью вредила ему, находилась за границей. По этой причине потерпевший поражение отсутствующий Руперт оказывал на своего дядю влияние более сильное, чем в то время, когда он был победителем и оставался при дворе. «Огромный страх наводил на некоторых принц Руперт своими успехами и своим величием», – писал наблюдательный современник.
Кризис разразился в августе, когда армия короля стояла лагерем у города Боконнок, выше попавших в ловушку войск графа Эссекса. 6 августа Карл отправил Эссексу послание, где в благородных, но несколько туманных выражениях предлагал отпустить с миром его страдающих людей, если Эссекс достигнет с ним некой договоренности. Уилмот умудрился приложить к этому секретное личное сообщение, что, если Эссекс примет предложение короля, Уилмот обеспечит ему поддержку в королевской армии, что позволит им вдвоем сбросить Дигби и тех, кто выступает за войну. Те, кто хорошо знал Уилмота, понимали, что у него возникла идея объединиться с Эссексом, чтобы под их «защитой» доставить короля в Лондон.
Очевидно, что для короля пришло время действовать. 7 августа Джордж Горинг по договоренности с Рупертом спешно примчался с севера, и на следующий день Уилмот был арестован, а Горинг перед его войсками объявил имя офицера, назначенного на его место. Уилмот пользовался популярностью у своих подчиненных, с которыми держался приветливо и не упускал случая развлечься, поэтому некоторые из них сразу же выступили против внезапного снятия их командира. В ответ король привел внушительный список проступков Уилмота, кульминацией которого было его личное послание Эссексу. В качестве единственного оправдания Уилмот сказал, что слишком сильно желал мира и не предполагал совершить измену. У него хватило ума не подначивать своих сторонников и удовлетвориться тем, что вскоре ему позволили уехать во Францию, где он постарался заново построить свою карьеру, завоевав расположение королевы.
Между тем Эссекс отверг предложение короля, и с любыми мыслями о мире в соответствии с иделами Карла или согласно заговорщическому плану Уилмота было покончено. Отважный, веселый и щедрый Джордж Горинг быстро снискал популярность у кавалерии. Гарри Перси, лишившись поддержки Уилмота, подал в отставку, и вместо него заведовать вооружением назначили лорда Хоптона. Все это шло к одному: Руперт по возвращении с севера был бы назначен главнокомандующим. 15 августа Дигби написал ему, что назначение будет сделано, как только найдется благовидный предлог, чтобы лорд Форт, который недавно получил титул графа Брентфорда, отправился в отставку.
Руперт уже был в пути. Первые две недели августа он провел в Честере, куда отступил с остатками своей армии в конце июля. Все это время он занимался набором рекрутов, в чем достиг существенных успехов, но дело застопорилось из-за нехватки оружия, за которым он планировал отправить сэра Джона Харри к королю Дании. В Камберленде сэр Томас Глемхэм заново собрал около 3000 человек для ведения боевых действий на севере. Лорд Байрон набрал по меньшей мере еще 2000 человек в Ланкашире, но из-за присущей ему поспешности снова потерял многих из них в бою возле Ормскирка, где одна лишь доблесть Ленгдейла позволила избежать катастрофы. Считалось, что у Руперта было около 2000 солдат, расквартированных на валлийской стороне реки Ди. Он сразу начал набор рекрутов в Северном Уэльсе и формирование нового артиллерийского эшелона. К середине августа он уже отправлял новые контингенты кавалерии и пехоты на подготовку в Шрусбери. Вскоре пошел слух, что у него уже есть 5000 человек. Комитет Обоих королевств в Лондоне со страхом строил предположения по поводу его действий, гадая, пойдет ли он на Север, чтобы соединиться с Байроном, или нанесет удар в Мидлендсе. Руперт не сделал ни того ни другого. Вместо этого он с небольшим отрядом кавалерии проскользнул через границу Уэльса и к 26 августа был в Бристоле. Здесь принца ждало известие, заставившее его остановиться. Его старший брат курфюрст Палатин находился в Лондоне с врагами короля.
Слухи на несколько недель опередили его появление. Он сошел на берег 18 августа и сразу направился в столицу. Парламент встретил его с меньшим энтузиазмом, чем он ожидал, но покои для него в Уайтхолле были подготовлены, и его просьбу присутствовать на Ассамблее богословов в Вестминстере с готовностью удовлетворили. В Лондоне широко распространилось мнение, что некая группа в парламенте склоняется к мысли, объединившись с шотландцами, выдвинуть его в качестве возможного кандидата на трон его дяди. Сам Карл написал ему резкое письмо, желая знать, «по чьему приглашению вы приехали?». На это курфюрст смиренно ответил, что желает лишь одного – «счастливого согласия» между парламентом и королем – и приложит все старания, чтобы этого добиться. Больше король ему не писал. Вероятно, к большому сожалению Палатина, корону дяди ему так и не предложил. Учитывая, что шотландцы были категорически против этого, а Ферфакс и Манчестер тоже отвергли эту идею, присутствие курфюрста вызывало некоторое смущение, но он оказался достаточно толстокожим молодым человеком и намеревался жить в Уайтхолле до тех пор, пока парламент предоставлял ему это бесплатное жилье и стол.
После приезда курфюрста король сразу приостановил свой план сделать Руперта главнокомандующим. 30 августа он отправил ему письменное подтверждение своего доверия: «Будучи уверен в вашем великодушии и особенно в вашей преданности и дружбе, я безоговорочно верю вам». В качестве причины такого внезапного заявления Карл указал своему племяннику, что должен был передать устно податель этого письма. Нет никаких сомнений, какое сообщение получил от него Руперт. Таким образом, король осторожно передал ему, что едва ли сможет назначить его generalissimo в то время, когда группа мятежников может в любой момент объявить его старшего брата королем. Пока подобная перспектива курфюрста не будет подтверждена или опровергнута, с реорганизацией армии нужно подождать.
Свое разочарование Руперт постарался не выказывать, держа себя с максимально возможным спокойствием. У него были другие заботы. Положение на границе Уэльса вызывало беспокойство. В июне роялисты потеряли Освестри, а в Северном Уэльсе накопилось недовольство из-за постоянных ссор офицеров Руперта с жившим в Конвее старым архиепископом Уильямсом, который утверждал – достаточно разумно, – что местные жители отвернутся от короля, если будет нанесен урон их торговле шерстью и скотом. Его протесты были тщетны, и люди, в особенности те, кто разводил скот, уже начинали проявлять враждебность. В то же время в Южном Уэльсе один из командиров кавалерии и любимцев Руперта сэр Чарльз Геррард действовал чрезвычайно успешно, консолидируя практически весь регион в поддержке короля и оттеснив в Пемброкшир Роуленда Лохарна с его парламентскими войсками. Но больше всего Руперта беспокоил замок Монтгомери, обладание которым было жизненно важно для обеспечения контроля над северными болотами Уэльса и для отправки войск, которые по-прежнему время от времени высаживались в Честере, из Дублина в их штаб-квартиру в Шрусбери. Его хозяин, лорд Герберт Чербери, отказался пустить туда гарнизон и, когда Руперт послал за ним, не приехал под смехотворным предлогом, что он «недавно поступил на курс медицины». 7 сентября этот эксцентричный ученый лорд согласился передать замок силам парламента, чтобы они разместили там свой гарнизон, но с единственным условием: солдаты не переступят порога его библиотеки. Попытка роялистов отвоевать замок была отражена и привела к потерям. Говорили, что Руперта это расстроило больше, чем потеря Йорка, когда он увидел, какое грозное препятствие встало между тем местом в Северном Уэльсе, где он набирал рекрутов, и базой их подготовки в Шрусбери.