Сайгон пнул хозяина палатки. Тот жалобно заскулил.
— Лектор и Гильза в коме. — Растаман прятал взгляд, будто в том его вина. — Передозировка чаем. Моей аптечкой им не помочь. Такие дела… А всё из-за этого. Только ведь оклемались!
Носок ботинка Че хлёстко приласкал рёбра хозяина палатки.
— Хватит. — Сайгон наклонился к пленнику и вытащил кляп.
Пленник шумно втянул воздух. Сайгон сообразил, что ему нехорошо, и развязал руки, чтобы он воспользовался снадобьем из баллончика.
— Я продал ферму, — сказал Викентий Бенедиктович.
— Что?!
— Я продал ферму, — повторил он. — У меня были долги за лекарство. Без этого спрея я не выжил бы. — Он показал серебристый баллончик и кивнул на трупы на полу. — Его делают… делали… эти двое. Только они знали состав и держали его в секрете.
Трупы запишите на счёт Сайгона. Подобьем баланс на Страшном суде.
— Теперь, когда закончится спрей, я… я обречён.
Надо же, этот урод думает только о себе! Он чуть не отправил на тот свет шестерых, а беспокоит его только астма. Уж так устроен человек, что на прочих ему плевать. Неужели все люди так устроены?
Нет, есть исключения! Некоторые, между прочим, не будем называть имена из скромности, ежедневно рискуют жизнью, чтобы спасти обитателей метро от резни, в том числе таких однозначных подонков, как Викентий Бенедиктович.
— Можно, я убью этого… этого… — Мышка нахлобучил шляпу поверх повязки. Его глаза налились кровью. Дай ему волю, он руками разделает очкарика: вот ошеек, примите вырезку, а это ливер с требухой.
— Нет. — Вперед выступил Фидель.
К изумлению спасателей, он отсыпал из мешочка три десятка жетонов и оставил их на раскладушке:
— Это тебе, приятель. Проживи всё, что тебе осталось, человеком.
Сайгон, Че и Мышка буквально онемели от такого расклада.
— А это… — Фидель отсчитал ещё три десятка кругляшей и положил рядом с предыдущей кучкой. — Это для наших друзей. Брюнета зовут Лектор, а девушку — Гильза. Я тебя очень прошу: сделай всё, чтобы они выжили. И мы будем квиты.
На глазах Викентия Бенедиктовича выступили слёзы.
— Я… Мы… Я ведь так с вами… А вы мне… Я думал, уже все… Вы меня как с креста сняли… Господи… — Воздуха ему хватало не больше чем на пару слов. — Я все, все сделаю. Простите меня… Простите…
— Но если с ними что-то случится до нашего возвращения… — начал было Мышка, но Фидель его одёрнул. И то верно: чем можно испугать мертвеца, минуты которого отмеряны количеством спрея в баллоне?
— Ладно, мужчины, нам пора. — Фидель поднял полог палатки, вглядываясь в темноту. — Нас ждут великие дела.
Его остановил возглас хозяина:
— Стойте! Вы что?! Дождитесь утра. Нельзя выходить из палатки. Любого, кто окажется ночью на платформе, разрешено использовать как подопытного кролика. Сунетесь наружу — и на вас объявят охоту!
Интеллигенция, блин.
Местная система отсчёта не совпадала со святошинской, но утро таки наступило — дежурный электрик врубил освещение станции.
Провожаемые плотоядными взглядами учёных, спасатели покинули Университет. Сайгону казалось, что его препарируют живьём, рассовывая органы по банкам со спиртом.
— И чем эти яйцеголовые лучше каннибалов?
Фидель молча пожал плечами. Да Сайгон и не ждал ответа на свой вопрос.
— И этих сволочей ты хочешь спасти от резни за свободную землю? — Он преградил Фиделю дорогу и ткнул ему пальцем в грудь. — Этих, да?!
— Этих. — Команданте играючи оттолкнул святошинца. — Этих. А кого ж ещё? У нас что, есть другие? Да, они сволочи! Да, они ничуть не лучше людоедов и бандитов с Вокзальной! Но ведь твой партнёр предупредил нас об опасности. А мог бы промолчать, верно? Избавился бы от нас вмиг и забрал бы себе все твои жетоны. А потом продал бы Лектора и Гильзу. Но предупредил. Ты понимаешь, малыш? Не такая он и сволочь. Не всё потеряно, его можно спасти. И других тоже. Лучше, хуже — всех спасти. Понимаешь?
Сайгон неуверенно кивнул.
— Добро и зло. Иногда очень сложно отличить одно от другого. — Фидель поправил на спине рюкзак, набитый взрывчаткой.
А Сайгон вдруг вспомнил перевозчика, который хотел скормить пассажиров протеям, потому что иначе мутанты отправились бы на станции в поисках пропитания. Лектор вот тоже намеревался отужинать Серёжей Кимом, а потом рисковал жизнью, чтобы вытащить его из тюрьмы на Нивках… Прав Фидель: зло в метро очень тяжело отличить от добра.
А ты, Сайгон? Ты добрый или злой?
Нет ответа.
Фидель тронул его за плечо:
— Малыш, не печалься. Один умник как-то сказал, что будет делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать. Я не люблю умников. Но, чёрт побери, верно подмечено!
Глава 19ПОБЕДИТЕЛЬ СОЦСОРЕВНОВАНИЯ
Красный, советский ещё, флаг у входа на станцию смутил не только Сайгона.
Фидель и Че переглянулись, а Мышка ущипнул себя, чтобы убедиться в реальности увиденного.
— Мы адресом не ошиблись? Это точно Театральная? — Мышка категорически отказывался верить собственным глазам.
— Хорош истязать себя, мазохист, гематому надавишь. Зуб даю, Театральная. Вот только какая-то она не такая… — Че шарил взглядом по сторонам.
Вопреки совету растамана, Мышка ещё разок ущипнул себя.
— Если это Театральная, на которой я прожил много лет, то лучше бы нам быстрее отсюда убраться. На той Театральной, которую я знаю, никогда не повесили бы эту тряпку.
— Это уж точно, — кивнул Фидель.
Хоть Сайгон никогда не был на этой станции, тревога старших товарищей передалась и ему. И всё-таки он сказал то, что его беспокоило:
— Быстрее — это хорошо. Тряпка — понятно. Но у нас нет патронов. Опять хотите с пацюками в рукопашной сойтись?
В туннеле между Университетом и Театральной не обошлось без приключений — спасателей атаковала целая армия пацюков. Сайгон был уверен: твари как-то прознали, что у людей проблемы с огневой поддержкой. Пришлось изрядно повозиться…
— И жратва закончилась. На Универе подкормиться не получилось, надо бы здесь отовариться. Думаю, это не проблема. Жетонов у меня хватит полметро купить.
Мышка выразил сомнение в том, что продовольственный вопрос будет решён так просто.
— Почему это?
— Вон там была мясная лавка «Ким и сын». Повторю: была.
Сайгон посмотрел в указанном направлении. Увиденное ему не понравилось: местная франшиза прекратила своё существование. Её попросту разграбили. Животных, надо понимать, съели, а клетки сломали.
Что ж, не первая потеря. То ли ещё будет. Вот Светка «обрадуется», когда муж ей расскажет, что на двух станциях придётся начинать всё с начала…
— И вода нужна, — добавил он. — Тоже закончилась.
При виде пустого блокпоста можно было догадаться, что дела на Театральной обстоят не лучшим образом. Но нет, озарения не случилось — Фидель и Че перекинулись парой шуток о том, что на станции чума или массовый приступ диареи.
А тут — флаг. С серпом и молотом и с золотыми буквами на алом фоне: «Победителю соцсоревнования». И пятиконечные звёзды на стенах.
— Это что, сатанинские пентаграммы, как у Космоса? — Сайгон с тревогой поглядывал на толпу, собравшуюся у края платформы. — Религиозные фанатики или типа того?
— Дите. — Че посмотрел на него покровительственно. — Просто власть захватили коммунисты. И сейчас у них митинг, то есть промывка мозгов несознательного населения. А чтобы люди не разошлись, за ними автоматчики приглядывают. Под прицелом как-то сразу идеологией проникаешься…
— Значит, надо договариваться с коммунистами.
— Легко. Они нас к стенке поставят, вот и весь договор… Откуда они взялись только… Кто бы мог подумать? Помните, когда-то в торце станции барельеф Ильича был — убрали. Из пилонов выковыряли бронзовые флаги с цитатами. А теперь, выходит, всё обратно?
От его слов команданте поморщился, как от зубной боли, а ковбой-мародёр схватился за револьверы, которыми без патронов можно было разве что шишки на лбу набивать.
— И на кой им Театральная сдалась? — тупо спросил Сайгон.
— Есть у меня теория, — поведал Че. — Видишь, какого цвета стены? Красный гранит. Редкая порода. Где-то под Житомиром добывали, а другого такого месторождения нет. Этим самым гранитом стены Мавзолея в Москве облицованы. Того самого, где Ленин лежит. Москвы нет, Житомира нет, Ленин помер…
— Одно расстройство, в общем, — подытожил Фидель.
— Но! — продолжил Че. — Осталась ностальгическая станция в киевской подземке. Может, она для коммуняк как реинкарнация Мавзолея? Может, они ее захватили, потому что тут должно случиться второе пришествие Ленина?
— Может, отсюда открывается пространственный портал в Мавзолей? — поддержал Фидель и ухмыльнулся.
Сайгон не знал, кто такой Ленин, и очень приблизительно представлял себе Мавзолей. В школе он не очень-то увлекался историей, а школа еще когда была!
На станции царило запустение. Разруха… Что-то случилось — и вся налаженная жизнь поломалась. Мусор на платформе, в нём копошатся крысы… Не боятся человека. Такого Сайгон не видел даже на брошенной людьми Шулявской…
Здоровенный бугай, вооружённый дробовиком, внимательно осматривал толпу.
— Эй, старик! Да, ты! Дуй ко мне, кому говорят?! Все работают на благо коммуны, один ты… — Этому борову чем-то не понравился божий одуванчик лет шестидесяти, возраста по меркам метро более чем уважаемого.
На каждой станции есть такие обломы типа здешнего бугая, не умеющие и не желающие палец о палец ударить, но дико охочие до власти. Сайд на Вокзальной, Болт на Святошине. Люди всегда и везде одинаковые. Хоть капитализм с человеческим лицом, хоть отмена частной собственности — ничто не способно изменить сути хомо сапиенса: желания набить брюхо, ничего не делая, и стойкой тяги унижать всех, кто слабее. Просто у одних это ярче выражается, а другие умеют упрятать свою сволочную природу поглубже.
Как Фидель, да? Он прячет? Или Че? А если вспомнить Байду, который сложил голову в бою с берсерками? А ты, Серёженька? Ты много выгадал в пути?..