— Я видел, в каком состоянии она была.
— Ну, может быть, я немного переусердствовал. Но вы, люди, не так все понимаете. Мы, итриане, наблюдаем за вами и удивляемся. Ты понял меня? Хорошо, я соглашусь заплатить за любое нанесенное повреждение, любое, зафиксированное врачами. Я даже согласен обсудить с ее родителями размеры платы за оскорбленную гордость. Ты удовлетворен?
— Нет!
Драун слегка пошевелил гребешком.
— По законам и обычаям у тебя нет никаких прав вести это дело.
— Я хочу тебя убить, — сказал Аринниан.
— Что? Подожди биения ветра! Убийство…
— Дуэль! У нас есть свидетели. Я тебя вызываю!
— Я же сказал, что у тебя нет причин для этого!
На сей раз Аринниан пожал плечами.
— Тогда ты меня вызови!
— За что?
Человек вздохнул.
— Нужно ли нам так соблюдать формальности? Позволь мне подумать, какое оскорбление можно было — бы считать смертельным? Вульгаризм, который я смог бы допустить, летя над тобой? Нет, слишком искусственно! Я просто сделаю описание твоего характера, Драун! Потом я смогу добавить, что чос Высокого Неба — дерьмовый чос, потому что в него входит такой мерзавец, как ты!
— Достаточно, — сказал итрианин очень спокойно, хотя перья его стояли дыбом и крылья вздрагивали — Ты вызван! Перед моими богами, твоими богами, памятью всех наших предков и надеждой на наших наследников, я, Драун из Высокого Неба, вызываю тебя, Кристофера Холма, прозванного Ариннианом, из Врат Бури с тем, чтобы твоя смертельная гордость встретилась с моею в битве, из которой живым должен выйти лишь один! В присутствии тех свидетелей, которых я позову…
За спиной человека появилась Табита. С удивительной силой она схватила Аринниана и стащила его со стула. Он упал на пол, выпрямился и увидел, что она встала между ним и экраном. Правой рукой она вцепилась в Аринниана, а левую держала так, как будто хотела таким же образом удержать на расстоянии его врага, своего друга..
— Вы что, с ума оба сошли? — крикнула она.
— Слова были произнесены. Крис оскорбил меня. — Драун обнажил клыки. — Если только он не попросит у меня прощения.
— Я не буду просить его о прощении, — сказал Аринниан.
Табита стояла, тяжело дыша и переводя взгляд с одного на другого. Слезы катились у нее по щекам, но она, казалось, не замечала этого. Через некоторое время ее руки опустились.
— Можете вы выслушать меня? — хриплым голосом спросила она. Они кивнули. Аринниана била нервная дрожь. Безжизненно повисшие руки Табиты сжались в кулаки. — Вы должны членам вашего чоса не свою гордость… Ваш долг защитить его! Авалон… может… погибнуть. Подождите до конца войны! Я обещаю вам, что дуэль между вами состоится.
— Что ж, я согласен, но при условии, что мне не нужно будет ни встречаться, ни разговаривать с Ходящим, — неохотно согласился Драун.
— Если ты считаешь, что мы должны сотрудничать как и раньше, — сказал Табите Аринниан, — то тебе придется стать нашим посредником.
— Разве она может? — осклабился Драун. — После того, как ты оскорбил ее чос.
— Думаю, как-нибудь смогу, — вздохнула Хрилл.
Она отступила — задача была выполнена. Экран потух.
К Аринниану вновь вернулась сила. Он повернулся к девушке и извиняющимся тоном произнес:
— Последнее мое оскорбление не было умышленным. У тебя я прошу прощения.
Табита, даже не глянув в его сторону, вышла из дома.
«Пошла к своему любовнику, — пронеслось в его голове. — Я найду дерево, под которым смогу отдохнуть, пока Айат не встанет и я не смогу отнести ее к флиттеру».
Грохот прокатился среди гор. Оконные стекла задрожали. Табита застыла.
Шум замер, снова стало тихо. Она побежала.
— Фил! — закричала она.
«Так, — подумал Аринниан. — Вот оно! Еще одно предательство!»
— Спокойнее, лейтенант! Садитесь!
Темноволосый красивый человек напряженно застыл в кресле. Хуан Кайал опустил глаза и принялся перебирать бумаги на письменном столе. Молчание заполнило кабинет.
«Валендерей» кружился на своей орбите вокруг Пакса на расстоянии, которое превращало это солнце в подобие яркой звезды, похожей на те, что светили на Эсперанса, где жила Луиза.
— Я прочел ваш отчет очень внимательно, лейтенант Рошфор, — сказал, наконец, Кайал. — Поэтому я просил, чтобы вас доставили сюда на спидстрере.
— Что я могу добавить, сэр? — голос вновь прибывшего был так же напряжен, как и его тело. Тем не менее, когда Кайал снова поднял голову и встретился с ним взглядом, он вспомнил животное, виденное им однажды в Нью-Мехико, в сьерра де Лас Воскас Секос, загнанное в угол каньона, оно ожидало приближения охотника.
— Вначале, — сказал адмирал, — я склонен был отдать личный приказ о гипнопробе, которой вы подверглись, когда присоединились к нашему флоту, и сейчас приношу вам за это свои извинения. Это — не лучший способ обращения с нашими офицерами.
— Я понимаю, сэр, — сказал Рошфор. — И не удивляюсь. Допросы проводились очень корректно. Вы же должны были убедиться в том, что я не лгу, — Лицо его оживилось.
— Гипнопроба обнажает даже мельчайшую ложь, не так ли? Информация никуда дальше не пойдет. Вы исполнили свой гражданский долг.
— Почему вы решили допросить меня лично, сэр? То немногое, о чем я мог сообщить, отмечено в моем рапорте.
Кайал откинулся на спинку кресла. Он дружески улыбнулся.
— Прежде всего потому, что я хочу получить немного дополнительной информации. Что вы пьете?
Рошфор изумился.
— Сэр?
— Скотч, бурбон, чистый виски, джин, теквиду, водку, аквавант и так далее, включая разнообразные экстерриториальные напитки. Может быть, какая-то особая смесь? Я полагаю, наш бортовой бар оборудован неплохо. — Поскольку Рошфор продолжал сидеть с непонимающим видом, Кайал закончил: — Дело в том, что мы вместе обедаем.
— Но, адмирал, это в высшей степени любезно с вашей стороны. Я бы предпочел мартини. Благодарю!
Кайал отдал распоряжение. В те редкие случаи, когда ему хотелось выпить, он заказывал маленькую порцию шерри. Адмирал думал, что и Рошфор в обычных условиях предпочитает что-то новое Необходимо было дать мальчику возможность расслабиться.
— Закурите? — предложил он, — Сам я не курю, но не возражаю против того, чтобы курили другие, так что губернатор присылает мне эти сигареты. Он известный знаток.
— Благодарю вас… Перед едой не хотелось бы.
— Как пожелаете. — Принесли коктейли. Бокалы были большие и холодные Он поднял свой А вуэстре салюд, ми амиго!
Ваше здоровье На мгновение на застывшем лице Рошфора появилось подобие жизни Бон санте, месье адмирал!
Они пригубили бокалы.
— Не стесняйтесь, — подбодрил адмирал. — Человек, обладающий такой смелостью, которую проявили вы, не должен бояться начальства. Ну, может быть, только своего капитана — немножко, но никак не меня! Кроме того, я не собираюсь отдавать вам приказания Скорее, я хочу попросить вас о помощи.
Рошфор удивился:
— Не могу себе этого представить, сэр Кайал жестом показал Филиппу, чтобы он продолжал пить Сам же он едва притронулся к бокалу Не то чтобы адмирал поставил себе целью напоить Рошфора, он просто хотел, чтобы тот почувствовал себя свободнее и увереннее.
— Полагаю, вам известно, что вы единственный пленный, которому удалось бежать, — сказал адмирал — С таких лодок, как ваша, они обычно берут не больше десяти-двенадцати пленных. Вам удивительно повезло! И все же, хотя вы можете не знать этого, к нам прибывали с Авалона другие люди.
— Перебежчики, сэр? Я слышал о недовольных.
Кайал кивнул.
— Страх, жадность, а иногда мотивы, заслуживающие похвалы: желание сделать все возможное, чтобы исправить положение, предотвратить дальнейший хаос. Они поступали к нам по очереди, один за другим, пока не набралась целая группа Естественно, все были подвергнуты тщательному допросу, даже более тщательному, чем вы. Ваш психопрофиль занесен в дело: службе безопасности нужно лишь было установить, нет ли подделки.
— Там не стали бы этого делать, сэр, — сказал Рошфор. Речь его снова стала живой. — На Авалоне самым аморальным считается задеть чью-то честь. Это стоит вашей собственной чести. — Он откинулся назад и быстро глотнул. — Прошу прощения, сэр.
— Не нужно извинений. Вы говорите как раз то, что мне и хотелось бы от вас услышать. Это именно так. Впрочем, я продолжу. Первые перебежчики не представляли собой ничего интересного. Но позже… В общем, не к чему читать вам целую лекцию. Достаточно одного типичного случая. Городской торговец, разбогатевший на торговле с ближними имперскими мирами. Он не возражает против того, чтобы мы захватили его планету, лишь бы война не разрушила его собственность, в результате чего восстановление стоило бы ему дополнительных средств. Презренный тип или реалист? Неважно. Суть в том, что он владел некоторой информацией и еще другой информацией, переданной ему с тем, чтобы он сообщил ее нам. Передающими были весьма высокопоставленные официальные лица, входящие в тайную группу стоящих за заключение мира.
Рошфор наблюдал за Кайалом поверх краев бокала.
— Вы опасаетесь ловушки, сэр?
Кайал развел руками.
— Искренность перебежчика сомнению не подлежит. Но не начинили ли его фальшивыми данными перед побегом? А ваша история — важное подтверждение того, о чем рассказал он.
— Относительно экваторианского континента? — спросил Рошфор. — Мне совершенно ни к чему вам лгать. Возможно, я не пытался бы бежать, если бы не поверил в то, что услышанное мною может сыграть решающую роль. Тем не менее, я знаю очень немногое.
Кайал потеребил бородку.
— Вы знаете больше, чем предполагаете! Например, наши данные о вражеских огневых точках, подготовленные к первой битве за Авалон действительно включили Экваторию в слабые пункты обороны Авалона. Вы же были на месте в течение месяца. Слышали разговоры. Вы наблюдали лица людей, которых там узнали. Они очень озабочены?
— Гм… — Рошфор отпил еще глоток. Канал как бы мимоходом нажал кнопку, давая знать обслуге, что бокал гостя следует наполнить вновь. — Видите ли, сэр, что касается леди, с которой я был, то Экватория не входила в круг её забот. — Он торопливо продолжал. — Вот Кристофер Холм, старший сын их верховного командующего, действительно о ней беспокоился.