— Вы говорили, что они — охотники, а не пастухи.
— Большую часть времени так оно я есть. Но видите ли, когда Солнце вспыхивает, их изиру и бамбало впадают в панику, многие из них получают такие сильные ожоги, что умирают. Это происходит потому, что они не выработали в своем организме защиты от ультрафиолетовых лучей, пока атмосфера не начала изменяться. Кланы не могут допустить таких потерь. В такие сезоны, как этот, в сезоны вспышек, они держатся вблизи стад и загоняют их на территории, где есть тень или специальные убежища, где густой лес или что-то подобное может предотвратить панику.
Ван Рийн презрительно указал на опускающийся к горизонту красный диск:
— Вы хотите сказать, что эта угасающая зола может своей радиацией повредить хотя бы бабочке?
— Нет, если это земная бабочка. Но вы знаете, что такое карлики типа М. Они часто вспыхивают и могут увеличивать свою светимость на несколько сотен процентов. В наши дни содержание кислорода в атмосфере упало так низко, что озоновый слой не может задержать ультрафиолетового излучения. К тому же на планетах, подобных этой, с корой, бедной металлами, слабое магнитное поле. Некоторые заряженные частицы, вылетающие из солнца в момент вспышки, проходят сквозь него. К этому добавляется фон космического излучения… Вас или меня это не беспокоит, так как человек привык выносить большие дозы радиации, чем те, что здесь являются нормой.
— Понятно. Может, сыграло роль то обстоятельство, что здесь нет местных источников радиоактивных минералов. На Троре вспышки не волнуют местных туземцев. Наоборот, в эти дни они устраивают праздники. Но вы правильно сказали, что Троре повезло куда больше, чем т’Келе.
Джойс вздрогнула.
— Как суров космос! Мы на Эсперансе верим: нужно объединиться, бороться всем вместе во Вселенной.
— Прекрасная философия, жаль только, что не все для нее созданы. Вы очень хорошая девочка, вам кто-нибудь говорил это? — Ван Рийн положил руку на ее плечо. Она почувствовала, что не в силах сопротивляться: слишком мрачна была надвигающаяся снаружи солнечная буря.
Через час они достигли лагеря. Горбатые кожаные шалаши были воздвигнуты на ровном участке у аммиачного ручья. У входов горели костры, поддерживаемые подростками. Женщины суетились у костровых котлов, мужчины разлеглись рядом, положив руки на рукоятки своего оружия. Появление машины потревожило всех, но никто никуда не бежал, мужчины прогуливались мимо, стараясь сохранить равнодушие и незаинтересованность к необычному. Или они на самом деле были равнодушны к прибывшим, размышляла Джойс. Она смотрела на толпу, несколько сотен нечеловеческих глаз, лиц, сверкающие наконечники копий, ветер раздувает шерсть, но ни один звук не доносится снаружи. Они поступают одинаково, подумала она. Везде, в любом клане, любой орде, с которыми мы уже встречались: сначала заинтересованность нашим высшим видом, нашими машинами, потом равнодушная вежливость, как будто им все равно, несем ли мы добро или зло. Они благодарили нас, но не очень горячо, за то, что мы делали для них, часто настаивали на том, чтобы мы приняли плату, но никогда не приглашали нас на свои обряды или праздники, а дети иногда бросали в нас камни.
Ньяронга выкрикнул команду. Его прайд начал разбивать собственный лагерь. Постепенно все зрители отошли. Ван Рийн взглянул на солнце.
— Они уверены, что сегодня будут вспышки?
— О, да. Если Старейшие сказали, то так оно и будет. Это нетрудно предсказать, если у вас есть закопченное стекло или маленький телескоп, чтобы можно было наблюдать за поверхностью звезды. Свет его так тускл, что легко можно заметить пятна и свечения — совсем не так, как у звезд типа М, а признаки вспышки у звезды очень характерны. Любой примитивный астроном может с точностью до дня предсказать вспышку карлика типа М. Гелиографические сигналы разносят весть о ней от Кусулонго в орды.
— Я считаю, что эти старые чудаки унаследовали свои эмпирические знания от более ранних времен. Точно так же, как вавилоняне знали о движении планет, да… Черт возьми, кажется, начинается!
Солнце склонилось к западному хребту, его разбухший диск стоял над вершинами… Тонкий ярко-красный завиток медленно выполз с одной его стороны. Басаи закричали. Среди туземцев пронесся гомон. Мужчины хватали животных за уздечки, останавливая их. Женщины тащили котлы и малышей в шалаши. Вспышка разрасталась и становилась ярче. Свет разливался по затемненным холмам, по всей равнине. Небо начало бледнеть. А ветер усиливался и шумел листвой деревьев на краю лагеря. Т’келанцы загоняли своих испуганных животных в длинный навес из шкур, укрепленных на столбах. Одно животное понесло. Но воин размотал свое лассо, бросил его и свалил басаи на землю. Два других воина помогли втащить его под навес. Для человеческого глаза вспышка была не настолько яркой, чтобы защищать глаза. Джойс видела повсюду паутину раскинувшихся лучей. Брызни излучения разрастались, умирали и появлялись вновь. Хотя она и видела эту картину раньше, вдруг осознала, что сжимает руку ван Рийна. Ван Рийн затянулся и выпустил густое облако дыма. Уулобу спустился с машины. Джойс слышала, как он спросил Ньяронга:
— Я могу помочь вам перед лицом гневного Бога?
— Нет, — ответил патриарх. — Отправляйся в шалаш с женщинами.
Зубы Уулобу сверкнули. Шерсть на спине поднялась. Он схватился за томагавк.
— Не надо! — крикнула Джойс в интерком. — Мы гости.
Несколько мгновений два т’келанца смотрели в глаза друг другу. Копье Ньяронга было нацелено в горло Уулобу. Затем Уулобу отступил.
— Мы гости, — сказал он приглушенным голосом. — В другой раз, Ньяронга, мы поговорим с тобой об этом.
— С тобой, безземельным? — вождь сдержался. — Ладно, между нами мир, и сейчас не время его нарушать. Но мы, Гангу, сами заботимся о своих стадах и пастбищах. Никакая помощь нам не нужна.
Все еще напряженный Уулобу прошел в ближайший шалаш. Вскоре последний басаи был загнан в убежище. Входной его клапан крепко завязали, чтобы оставить животных в темноте. Вспышка превратилась в неровное полотно света вокруг всего диска. Увеличиваясь в яркости, становясь ярко-оранжевой, она продолжала расти. Ветер усиливался. Главы прайдов медленно прошли к центру лагеря. Они встали в кружок, неженатые воины образовали большой круг. Вверх взвились копья, затем мечи, томагавки. Т'келанцы начали танцевать, все быстрее и быстрее, по мере того, как усиливалась радиация. Вдруг Ньяронг еще раз затрубил в рог. Тучи стрел взметнулись к солнцу.
— Что они делают? — спросил ван Рийн. — Изгоняют дьявола?
— Нет, ответила Джойс. — Они не верят, что это возможно. Они бросают ему вызов. Они всегда предлагают ему спуститься и вступить в борьбу. И это не дьявол, а бог.
Ван Рийн кивнул.
— Да, это подходит, — сказал он как будто сам себе. — Когда бог отказывается выполнять свои обязанности, его не пытаются подкупить, нет, ему угрожают. Да, все сходится.
Мужчины закончили танец и с торжественной медлительностью направились к своим шалашам. Дверные клапаны завязывались. Лагерь выглядел пустынным под солнцем.
— Ха! — Ван Рийн вскочил на ноги. — Мой костюм.
— Что? — Джойс удивленно посмотрела, на него.
— Я хочу выйти. Не стойте с прилипшим языком. Давайте сюда мой костюм.
Джойс заставила себя повиноваться. К тому времени, К тому времени, когда громадная фигура были облачена в костюм, солнце было уже над самим хребтом и утроило силу своего излучения. Теперь вспышка была подобна второй звезде, не круглой, а продолговатой, в форме языка пламени, и белой. Длинные тени ползли по равнине, каждая приобрела неестественный бронзовый свет. Ветер поднимал пыль и сухие листья, задувал костры, хлестал полотнищами навесов.
— Когда я дам знак, — отчеканил Ван Рийн, — включите интерком на полную мощность, чтобы они могли вас слышать. Скажите этим так называемым мужчинам, чтобы они выглянули и посмотрели на меня, если у них не задрожат поджилки. Он взглянул на нее. — И не будьте слишком вежливы, понятно?
Прежде чем она смогла ответить, он был уже у входного шлюза. Через минуту он выбрался из машины и, оказавшись в центре лагеря, взмахнул рукой. Джойс облизнула губы. Что собирается делать этот идиот? Месяц назад он и не слышал об этой планете. Он не пробыл на ней и недели. Практически всю информацию о планете он получил от нее за последние 10–15 часов. И он думает, что знает, как нужно вести себя? Если после этого его толстый живот не будет набит железными наконечниками стрел и копий, то нет, значит, справедливости во Вселенной. Неужели он считает, что она хочет погибнуть вместе с ним? Вырисовываясь огромной черной фигурой на фоне пылающего неба, он снова взмахнул рукой. Джойс включила интерком и сказала в микрофон:
— Смотрите, люди Гангу, у кого хватает храбрости! Смотрите на мужчину издалека, который бросает вызов гневному богу!
Ее голос глухо разнесся по лагерю. Ван Рийн кивнул. Она прищурилась, чтобы видеть, что он делает. Щуриться приходилось из-за контрастности, а не из-за яркости света. Излучение все еще составляло несколько процентов по сравнению с тем, что получала Земля. Она подумала, что ультрафиолета даже мало для того, чтобы покраснел земной ребенок, но достаточно, чтобы принести смертельные ожоги этим несчастным скитальцам Гадеса. Ван Рийн извлек свой бластер. С нарочитой неторопливостью он несколько раз выстрелил в звезду. Вспышки бластера казались слабыми на фоне разгоревшейся звезды. Что теперь?!..
— Нет! — закричала Джойс.
Ван Рийн открыл лицевую пластинку своего шлема. Он давал представление, показывая всем резкие черты лица, выступающие из шлема при ярком свете. Он гротесково танцевал, направив свой большой нос к небу. Но… Торговец кончил непередаваемым жестом, вновь закрыл свой шлем, выстрелил дважды и стоял с поднятыми руками, пока солнце заходило за горизонт. Вспышка задержалась ненадолго после захода солнца, освещая листву деревьев. Ван Рийн в сумерках отправился к машине. Джойс впустила его. Он снял шлем, ругаясь и отдуваясь на дюжине языков. И иней начал застывать на его костюме.