Тем временем заупокойная продолжалась.
— Со святыми упокой, души рабов Твоих, там, где нет ни боли, ни скорби, ни стенания, но жизнь бесконечная… — тянул архиепископ Жерал.
Он уже завершил обход гробов, попрощавшись с каждым из покойников.
Заметно похолодало, хотя снегопад прекратился.
Пальцы Ланса сжимающие костыли, замёрзли до одеревенения, но он из странной и бессмысленной гордости не хотел воспользоваться перчатками.
Ита прятала руки в меховую муфту. Нос у неё покраснел, а щёки, напротив, побелел. Но даже застывшая на пронзительном ветру она выглядела красоткой, каких поискать. После Реналлы, конечно.
— Во блаженном успении вечный покой подай, Вседержитель. Упокой усопших рабов Твоих — Пирелло из Вирулии, Видо и Хорхе альт Венци, Браза альт Коста, Эрике альт Дако, Уго альт Тардина, Руя альт Сомаро, Пепе альт Виньо, Эрго альт Гуара, Панчо альт Кирано, Жозе альт Рако, Начо альт Виста, Матти альт Нурилло, Лаго альт Браццо, Дидо альт Рамона, Лобо альт Эскобана, Жоана альт Сирела, Регнара альт Варда, и сотвори им вечную память! — нараспев зачитал диакон, пока архиепископ-регент беззвучно молился, сложив ладони перед грудью.
— Вечная память! Вечная память! Вечная память!
Дюжие молодцы подняли гробы на полотенцах, шагнули к ямам. В этот миг по древнему трагерскому обычаю все, провожающие покойников в последний путь, опустились на колени. Попытался и Ланс, но едва согнул ногу, как рана вспыхнула и запульсировала острой болью. Менестрель не сдержался и зашипел сквозь стиснутые зубы.
Ита подхватила его под локоть, поддержала, помогая медленно опустить на снег вначале одно колено, потом другое. От боли потемнело в глазах. Панихида больше не интересовала Ланса. Только бы добраться до кровати и прилечь, вытянув ногу.
Вскоре лопаты заскребли по красному суглинку. Комья смёрзшейся земли застучали по крышкам гробов подобно диковинным барабанам, выводящим варварскую мелодию, лишённую ритма, зато наполненную скрытой силой, восходящей к древней тёмной магии. Говорят, адепты старых школ волшебства ещё сохранились в джунглях Голлоана или степях Райхема. Впрочем, цивилизованному человеку не дано их услышать. И во влажных дебрях, и в засушливых равнинах его ждёт смерть. Не от стрелы или кинжала, так от ядовитой твари, или испепеляющего солнца, высасывающего из тела последнюю влагу, а то какой-нибудь редкой заразы, снадобья от которой лекари ещё не выдумал.
Ещё немного и всё кончилось.
Эр-Трагерская знать поднималась с колен, отряхивая снег, и расходилась.
— Встать сможешь? — участливо поинтересовалась Ита.
Она столь нечасто поддавалась жалости, что Ланс волей-неволей заподозрил неладное.
— Попробую. — Менестрель покрепче вцепился в костыль. Дёрнулся. И чуть не упал. Раненая нога отказывалась слушаться. — Что-то никак…
— Да я вижу.
Сильные руки подхватили альт Грегора за подмышки. Мгновение, и он оказался на ногах.
— У меня здесь неподалеку карета, — устало проговорил капитан Жозу альт Иниго. — Мы с праном Вито готовы взять вас с собой.
— Почту за честь ехать водной карете с великим Лансом альт Грегором и несравненной Итой, — изящно поклонился лейтенант галеры-бастарды «Сильная».
— Благодарю, — попытался улыбнуться менестрель. Последний раз они виделись с офицерами в порту Эр-Кабечи, а перед этим именно лейтенант Вито обеспечил его приличной одеждой.
— Я тоже благодарна, почтенные праны, — отвечала танцовщица. — Но, если позволите, я хотела бы вначале поговорить с праном Лансом наедине.
— Я предлагаю вам вначале сесть в карету, — прижал ладонь к сердцу капитан. — После мы с лейтенантом немного погуляем, а вы побеседуете в тепле и уюте.
Что ни говори, а иной раз с трагерцами не мог соперничать в галантности ни один народ северного материка. Даже хмурая Ита не устояла и, сердечно поблагодарив, согласилась на предложение. Всю дорогу до кареты — не меньше двух сотен шагов — Ланс решительно выбрасывал костыли, размышляя, что же за на этот уготовила его бывшая подруга? От неё приходилось ждать, как любого подвоха, так и искренней помощи.
[1] Фелонь — верхнее богослужебное облачение священника без рукавов, согласно древним традициям — исключительно белого цвета.
[2] Епитрахиль — принадлежность богослужебного облачения священника — длинная лента, огибающая шею и обоими концами спускающаяся на грудь.
[3] Стихарь — богослужебное облачение церковнослужителей — прямое, длинное, с широкими рукавами.
Глава 5Ч. 2
В карете, некогда богато отделанной, но уже изрядно попользованной, царил полумрак, пахло кожаной обивкой и какими-то специями — кажется, имбирём. Ита приоткрыла одну из ставень на дверце. Так, самую малость, чтобы дать немного света, но не впустить морозный ветер. Ланс уселся напротив неё, пристроил ядом костыли, отряхнул налипшие на волосах снежинки.
— И чем ты хочешь меня порадовать?
— Ты уверен, что порадовать?
— Ни малейшего сомнения. Ты меня всегда радуешь. Особенно подмётными письмами. До сих пор улыбаюсь, как вспомню.
— Рада, что сумела такой малостью скрасить твои бессонные ночи и хоть немного развеять смертную скуку.
— А уж как я рад — не пересказать, — покачал головой Ланс. — Кстати, большое спасибо тебе. Если бы не эти письма, я мог бы получить удар в спину. Но выжил. Следовательно, благодаря тебе.
— Благодаря мне, а не меткому выстрелу Ридо альт Сантоша? — прищурилась Ита.
— Ну, и ему, конечно, тоже. Надо бы заехать поблагодарить ещё раз — мы не виделись со дня сражения.
— Попроси и тебя высадят радом с его гостиницей. Оттуда полквартала до «Гнева Святого Ягена». Как-нибудь дойдёшь.
— Попрошу. Хорошо, что он выздоравливает в гостинице, а не в богадельне. Есть надежда на благополучный исход.
— В богадельне? — Танцовщица рассмеялась. — Плохо ты знаешь своих подчинённых. Ридо альт Сантош из Дома Серебряной Рыси не будет валяться на грязных простынях в богадельне. Узнав о его ране, глава Дома прислал целую ораву слуг, своего личного лекаря-вирулийца и мешок золота. Да что я тебе рассказываю! Заедешь в гости, сам увидишь. Гостиница называется «Золотой дракон».
— О, как! Не трагерское название.
— Хозяин там, кажется, из Тер-Веризы.
— Тогда всё понятно. Ладно. Что ты хотела рассказать? Мне как-то неудобно заставлять благородных флотских офицеров мёрзнуть на морозе.
— Сами напросились, — отмахнулась Ита. — Но мне тоже хотелось бы побыстрее разделаться с этим разговором. Так что…
— Ты меня пугаешь! — Улыбнулся Ланс.
— Тебя напугаешь! И не перебивай меня, альт Грегор! Что за привычка? Сам же просил быстрее.
— Прости. Внимаю тебе, как неофиты Первосвятителям.
— Ты внимаешь? Так я и поверила… Впрочем, слушай. Я получила новое письмо от прана Жерона.
— Удивительно! — воскликнул менестрель. — Прости, не сдержался. Что, правда, письма до сих пор ходят из Аркайла в Трагеру?
— Удивляйся ещё больше. Они ходят через Кевинал. Правители осыпают друг друга угрозами, генералы готовятся к войне, а купеческие обозы, как ходили, так и ходят.
— Да. Золото правит миром. Пока брезжит выгода, люди будут рисковать имуществом и жизнью. И наплевать им на такие понятия, как патриотизм, гордость, честь…
— Гордость у купцов? — усмехнулась Ита. — Ты пугаешь меня, альт Грегор! Тебе точно обломок крепости не прилетал в голову? Впрочем, ладно. Я, признаться, рада, что купцам наплевать на разборки между правителями Трагеры и Кевинала. Благодаря им я получаю письма от капитана Жерона. — Она помолчала недолго, очевидно ожидая какой-либо реплики от Ланса, но он терпел, не открывая рта, решив доказать, что умеет держать слово дворянина. — Поверь, альт Грегор, я не стала бы тебя тревожить, но содержание его последнего письма касается и тебя тоже. Ну, скажи хоть что-нибудь! То болтает — слово не вставишь, то из него клещами слово это же не вытянешь!
— Откуда капитан Жерон узнал, что я здесь? Ты написала?
— Вот ещё! Ничего я не писала! Объясняю медленно и два раза, как для великого менестреля, — касается тебя, но вовсе не о тебе. Ясно?
— Ясно. — Ланс почувствовал прилив злости. — А что ты так всполошилась? Капитан Жерон опять не предложил тебе руку и сердце?
— Как раз предложил! — Ита оскалилась, как рассерженная кошка, рзве что не зашипела. — Но потом, когда война закончится.
— А она скоро закончится?
— Пран Жерон пишет, что не в ближайшее время.
— Ну, он бы убрался со своей Ротой из Аркайла, война и закончилась бы.
— Альт Грегор! Если бы ты знал, что творят войска Маризы на тех землях, которые якобы освобождают, ты бы этого не говорил!
— А капитан Жерон тебе это подробно описал?
— Не подробно. На это у него нет времени. Когда занимаешься обороной нескольких городов одновременно, да ещё не упускаешь из внимания линию разграничения войск, которая проходит по лесам, полям, сёлам, то времени на писанину не слишком много. Но кое-что он описал…
— Кое-что?
— Да. Помнится, тебя бесили браккарцы, которые обстреливали из пушек жилые кварталы Эр-Трагера? Настолько бесили, что ты готовился отдать жизнь, лишь бы не допустить этого вновь?
— Бесили. И сейчас бесят.
— А что ты скажешь об аркайлских мортирах, которые били по Вожерону? Тяжёлыми ядрами и зажигательными. По женщинам, старикам, детям. Ночью и днём.
Ланс дёрнулся. Запульсировала раненая нога. Забилась кровь в висках. Разве такое возможно? Да, мятежники. Но кто? Кларина, провозгласившая себя герцогиней. Её отец, барон Клеан, готовый на всё ради власти и преумножения богатства. Дома, вассальные по отношению к Сапфирному Солнцу и Бирюзовой Черепахе. Они, без сомнения, достойны наказания за учинённый беспорядок, за смуту, которую внесли в державу в столь непростое время. Они призвали на землю Аркайла Вольные Роты, чтобы обратить оружие против законной наследницы герцога Лазаля. Хотя, как ещё сказать… Законной ли? Если правда, что Мариза и её дражайший супруг, возомнивший себя поэтом, Эйлия альт Ставос, силой захватили власть, то чем они лучше Кларины? Почему они присвоили себе право карать? Только потому, что большая часть Аркайла на их стороне? Кто сильнее, тот и прав? За что же убивать простолюдинов и мещан? Они не п