— Ланс? — краснолицый Диглан Дорн-Дав протолкался к носилкам. — Да пришибёт меня святой Эодх своей секирой, это же Ланс альт Грегор!
— Да, это менестрель, — кивнула Морин. — Что случилось?
— Смертельно ранен в сражении при Аледе, — ответил Пьетро, не вдаваясь в подробности. — Мы хотели, чтобы перед смертью он попрощался с Реналлой. Он это заслужил. — Кевиналец вздохнул. — И она тоже.
— Боюсь, что из этого ничего не выйдет, — быстро проговорила Морин. — Болезнь не отпускает её.
— Как так?
— Мы делали всё что могли, но ей становится всё хуже. Сейчас она без сознания.
Кринтийка тоже не стала объяснять всех обстоятельств, хотя Офра поделилась с нею всем, что узнала в ту ночь от прана Гвена. И правда, зачем блестящему офицеру, возможно, будущему супругу герцогини знать, что Реналлу травили миспикелем и яд впитался настолько, что никакие усилия Гвидо не помогали.
— Значит, всё было напрасно… — Генерал Вожерона выглядел так, будто во сё произошедшем только его вина. — Все старания…
— Мы должны хотя бы попытаться! — с неожиданной решимостью вмешался священник. — Вседержитель суров, но справедлив. Милость его безгранична. Позвольте мне прочитать молитвы и попытаться исцелить их.
— Вседержитель, несомненно, обладает великой силой, способной поднимать даже мёртвых, — возразил Пьетро. — Но вы, отец Сабан, не Вседержитель.
— В милости своей Он дарует силу даже слабым смертным! — Глаза бывшего духовника Лазаля горели праведным огнём. Мало кто решился бы оспаривать его слова. — Не человек творит чудеса, а вера! Если мне удавалось помочь его светлости, то я должен попробовать спасти величайшего менестреля. И я буду молиться и налагать руки. Ибо в «Деяниях Вседержителя» сказано — и возложит длань болящему на чело.
— Его светлости? — на этот раз вопрос вырвался у прана Уилла, который до сей поры сохранял каменную неподвижность и невозмутимость.
— Четырежды мне удавалось спасти герцога Лазаля от желудочной и печёночной хвори, вызванной чревоугодием и пьянством. Четырежды он восставал с одра, который все почитал смертельным. И если Вседежитель помогал мне тогда, то почему откажет в мольбе сейчас? Ланс альт Грегор, хоть и вёл бурную жизнь, но грешил менее, нежели его светлость Лазаль.
Все ошарашено молчали. Многие знали о болезнях и чудесных исцелениях правителя Аркайла, но никто не связывал их с невзрачным священником, никогда не выставлявшем себя и свои поступки напоказ.
— Но он умер, в конце концов, — только и сумела сказать Морин.
— Все люди смертны, — отвечал отец Сабан. — Возможно, мне удалось бы вымолить для него ещё лет пять, но его светлость, разгневавшись, отослал меня в обитель Святого Бердана. Когда у него случился очередной приступ, я просто не успел. А поднять из гроба под силу только Вседержителю.
— Так что же мы медлим! — Офра услыхала свой голос и сама удивилась донельзя. Всё что она слышала раньше о знаменитом менестреле, о его любви, об испытаниях и скитаниях, раньше не воспринималось всерьёз. Сказка для тех кто любит душещипательные истории. И вдруг она попала в сказку, которая наделе оказалась гораздо жёстче и страшнее, чем можно было представить. И конец в ней обещал быть несчастливым. Но также нельзя! Все любят истории со счастливым концом! — Вы стоите здесь и болтаете, как деревенские кумушки у колодца, а любой из них может умереть прямо сейчас! Разве Ланс альт Грегор и Реналла заслужили это? Они так страдали, что мы обязаны им помочь! Пусть они обретут счастье! Не так много усилий нужно приложить для этого!
Морин глянула на неё со смесью удивления и уважения. ДгланДорн-Дав крякну и кивнул, сверкнув багровой лысиной. Генерал Пьетро будто стряхнул чары оцепенения, вспомнив, что, как ни крути, он здесь главный.
— Немедленно внести носилки с альт Грегором в замок… Может, в часовню?
— В часовне гробы, — откликнулся пран Уилл. — лучше в большой зал.
— Хорошо! — не стал возражать Пьетро. — Принесите туда же Реналлу. Мы будем молиться вместе с вами отец Сабан. Мы все будем молиться и готовы на любое смирение, на любую епитимью ради отпущения их грехов и спасение!
Солдаты подхватили носилки и скорым шагом направились к крыльцу. Братья-кринтийцы Лир и Энгус Дорн-Кью опередили всех, распахнув двери. Толкаясь и мешая друг другу прибывшие вожеронцы и обитатели замка потянулись следом. Офра слегка отстала, чтобы не оттоптали ноги в толпе. В такой неразберихе можно ожидать чего угодно. Не хватало ещё, чтобы какой-то увалень, вроде Ронана Дорн-Брэна, засветил локтем в глаз.
— А ты молодец, — послышался над ухом знакомый до боли голос. Коло! — Сам хотел что-то такое сказать, но не сумел. А ты всколыхнула болото…
Офра зашипела, как кошка:
— Ты зачем здесь?
Ладонь её скользнула к поясу в поисках кинжала. Нашла. Но пальцы Коло перхватили её запястье, остановив — ни туда, ни сюда.
— Не дури.
— Ты зачем приехал? — не сдавалась она. Пальцы левой руки тем временем нащупывали метательный нож. По ребро войдёт за милую душу, даром, что не предназначен для ближнего боя. — Ты на чьей стороне?
— Я на твоей стороне, чтобы ты не задумала, — шепнул Щёголь еле слышно, но почему так забилось сердце? — Я тебя нашёл и никуда теперь не отпущу.
В дверях мелькнула спина последнего стражника. Офра развернулась, выхватывая нож…
— Дурочка! — Вторая рука тоже оказалась в стальном капкане. Рывком, Коло притянул её к себе. — Всё железом балуешься.
— Пошёл ты вон! — Сиплым шёпотом отвечала Офра. — Старый козёл!
— Не старый, а матёрый. — Он что, смеётся над ней? — Можешь меня прирезать, но потом. Вначале выслушай.
— Ну, давай… — буркнула она.
— Я понял, что не могу без тебя. — Усы Щёголя касались её виска. — Хочу видеть твои глаза, твои губы. Чувствовать твоё дыхание. Я не гордый, я решил вернуться к тебе. Толку с того, что альт Грегор бегал сам от себя? Кому он лучше сделал? Великий менестрель и благородный пран. А я не великий и не благородный. Я хочу, чтобы ты была рядом, а остальное в жизни — тлен и прах.
— Старый ты дурак… — на глаза Офры навернулись слёзы.
— Не старый, а матёрый. Если хочешь, мы вернёмся в Аркайл.
— Не хочу.
— Тогда вернёмся лет через десять. Место главы Гильдии нас подождёт.
— Место главы? Погоди! А как же…
— Я его зарезал.
— Ты стал ревнивцем? — почти ласково спросила Офра.
— Он давно нарывался, — пожал плечами Коло, не собираясь рассказывать, что забрался в логово к лысому убийце совсем с другой целью и даже не задумывался о ревности.
— Я не хочу в Аркайл, — промурлыкала она. — Может, в Кевинал?
— Да хоть в Райхем! Лишь бы с тобой.
Коло притянул её к себе ещё теснее. Хотя куда же ещё?
Несмотря ни на что, Офра ощущала покой. В самом деле, с ним можно хоть в Райхем. Только что там делать? Убивать одних племенных вождей по заказу других и получать плату жирными баранами и скакунами?
— Давай лучше поедем в Тер-Веризу. Поплывём на красивой каракке с белыми парусами…
— Что я не видел в Тер-Веризе? Давай, мотнёмся в Вирулию. Вот где можно разгуляться.
Офра хотела возмутиться — опять он спорит, опять пытается навязать своё мнение! Но промолчала. Пусть и дальше навязывает. Это не такая уж и большая плата за спокойствие и надёжность. Она вздохнула:
— В Вирулию так в Вирулию. — Потом спохватилась. — Пойдём к ним? Нехорошо как-то…
— Пойдём, — согласился Щёголь.
В большом зале замка толпились всего обитатели вперемешку с новоприбывшими солдатами. Люди жались к стенам, увешанным вылинявшими знамёнами и облезлыми охотничьими трофеями. Стояли плечом к плечу, не считаясь с чинами и родовитостью. Молодой поварёнок то и дело приподнимался на цыпочки, мешая генералу Пьетро нечёсаной макушкой. Около Морин пристроились помощник лекаря Гвидо и Лонара с Бринном на руках.
Столы сдвинули, освободив середину. Там теперь стояли носилки с Лансом и Реналлой.
Великий менестрель и девушка с зелёными глазами, которая разожгла пожар в его сердце. Они показались Офре такими красивыми, хотя и такими разными.
Близкая смерть сделала Ланса альт Грегора почти стариком. Седина, казалось, захватила уже всю голову. Щёки ввалились и посерели, ведь он потерял много крови, пока извлекали пулю. Мешки под глазами набрякли сизой сливовостью. Но бледность лишь добавляла благородства его чертам. Наверное, так должны выглядеть в старости герцоги и короли. Офра никогда не видела близко ни одного из правителей двенадцати держав, за исключением Кларины, но самопровзглашённые герцогини, пожалуй, не в счёт. А вот его светлость Лазаля из Дома Чёрного Единорога она представляла именно так. Менестрелю не хватало шитого золотом камзола, золотых перстней на пальцах и дорогой перевязи. Но шпагу ему принесли и положили рядом. Старинное оружие. Ширина клинка — два пальца. Гарда сложная и покрыта благородной зеленью. Ножен не было, но Офра узнала шпагу. Её везли из Вожерона вместе с небогатыми вещами Реналлы. Пран Гвен тогда сказал, что это собственность Бринна. На будущее, так сказать, на вырост.
Реналле тоже шла бледность. Добавляла утончённости. Наверное, так должна выглядеть принцесса из сказки, которую злой чародей погрузил в сон, похожий на смерть. Видимо, не так уж и заблуждалась прана Нателла. А может быть, в привычном безумии она могла видеть истинную суть вещей и людей? На Реналле было тёмно-синее платье, оттенявшее белизну кожи. Очень простое, без излишних рюшек и оборок, но из тончайшего дорогого сукна. Такое валяли только в Унсале, да и то не везде. Каштановые волосы заплетены в косу. На пальце всего лишь одно тонкое колечко с зелёным камешком. Наверное, оно очень шло к её глазам, закрытым сейчас.
Трещали факелы и плошки с жиром, внося свою лепту в жару и духоту. Офра почувствовала, как струйка пота сбегает между лопатками. От спёртого воздуха, насыщенного запахом многих тел и несвежего дыхания, мутнело в голове. Хотелось опрометью выскочить во двор и подставить щёку свежему ветру, но она только крепче сжала ладонь Коло.