– Опять перевод, – апатично констатировал Тихон, не двигаясь с места. – Ладно, спасибо за новую форму.
– Я тут ни при чем.
– А кто? Кто «при чем»?
– Один полковник, первый зам по спецкадрам.
– Полковник? – озадачился Тихон.
– Ноль девяносто девятый. Тот, что курировал высадку на Шадан.
– Игорь?
– Виц-капитан, ты, вроде, собирался пообедать, – напомнил Григорий.
– Или поужинать, – без улыбки добавил Аркадий.
Снова оказавшись в проходе, Тихон устроил коробку под мышкой так, чтоб она не мешала, и неторопливо двинулся к столовой. На перекрестке ему пришлось посторониться – четверо крепышей в серой форме незнакомого подразделения, кряхтя, перли двухметровый ящик, накрытый знаменем Конфедерации. Тихон смотрел на них с нескрываемым интересом – увидеть, чтоб люди тащили тяжелые предметы прямо на себе, можно было не часто. Контейнер предназначался для какого-то церемониала и, судя по всему, был уже нагружен, но особой торжественности на лицах носильщиков не наблюдалось.
Вот, куда надо было устраиваться Филиппу, подумал Тихон. Прикосновение к вечности, плюс отсутствие дурных впечатлений. Это для него в самый раз. И для рук тренировка.
Он окинул ящик прощальным взглядом и пошел дальше. Из-за открытого створа доносились плеск воды и фырканье. Тихон вспомнил, что когда-то собирался начать правильную жизнь, и, повинуясь необъяснимому порыву, заглянул в спортзал.
В широком бассейне бултыхалось одинокое тело. Брызги и слепящий свет солярия не давали толком ничего разглядеть, тем не менее, Тихон учуял, что там женщина, – и совершенно голая.
Первым желанием было уйти, однако в фигуре купальщицы, в том, как она закидывала голову, как подпрыгивала ее грудь, вспомнилось что-то тревожно-сладкое. Нет, она не могла быть ею, ведь с той у него связаны только ненависть и отчаяние. Судорожный поиск петли для шеи и крюка для петли. Но почему эти черты так знакомы?
Он неосознанно пошел к воде и по мере приближения все отчетливей чувствовал, что не ошибся.
– От тебя нигде не скрыться, – с радостным изумлением воскликнула Марта. – Как ты меня нашел?
– Случайно.
Она подплыла к бортику и, грациозно подтянувшись, улеглась на горячий песок. Оранжевые крупинки облепили мокрые ноги, и Марта стала похожа на статую. Не везде. Она не прикрывалась, но вовсе не из желания подразнить: после того, что между ними было, люди перестают стесняться наготы. Если б только вспомнить! Вспомнить хоть что-нибудь, кроме первой неудачи.
– Ты не уделишь мне полчасика? – проворковала она.
– Нет, – молвил Тихон, отклеив язык от нёба.
– Все еще дуешься за тот раз? – невинно улыбнулась Марта. – Мы же с тобой…
– А чего это вдруг ты ко мне воспылала? У Филиппа оказались проблемы покруче моих? – спросил Тихон, удивляясь неожиданно нахлынувшей злости.
– Не вдруг. Когда мы встретились на том Посту, ты был совсем иным…
– И поэтому ты мне отдалась, – заключил он.
– Ты был… как будто постиг что-то такое… – сказала она, не обращая внимания на его показной цинизм.
– Нет, – мотнул головой Тихон. – Ничего «такого». Абсолютно ничего.
Он натужил память, однако второго подарка она ему не сделала. В голове крутились путаные отрывки из прошлой операции на Шадане. В том кусочке жизни было много всякой всячины и про мины-ловушки, и про лесную дорогу, но роман с Мартой, как факт биографии, исчез. Сброшенные пятьдесят два часа не сохранили никаких страстей, только навыки и рефлексы. Все, что необходимо в бою. Остальное – мусор. Женщина у бассейна была ему чужой.
Марта недовольно ойкнула и потрогала браслет. Тихон повернулся к двери – в коридоре шуршали частые шаги, но шли операторы совсем в другую сторону – туда, куда ранее отнесли красивый и строгий ящик.
– Можешь не торопиться, это вызов на похороны.
Марта спрыгнула обратно в воду и, нырнув, доплыла до противоположного бортика.
– Филипп? – угадала она. – Ты? Из-за меня, да?
Ей так этого хотелось.
Тихон задумчиво разгреб песок и носком ботинка нарисовал какой-то иероглиф. Знак был похож на лишнюю букву несуществующего алфавита. И немножко – на танк.
Часть 3ВОЙНА НЕ УМРЕТ
Сначала Тихон принял это за сильно захламленную станцию переноса, потом за многоместный кубрик, потом за обеденный зал в пансионате для умалишенных. Осмотревшись, он понял, что все три раза был прав.
Круглое помещение имело около десяти метров в диаметре и чудовищно низкий потолок. Центр комнаты занимали жесткие, явно неудобные табуреты, большой стол и платформа, на которой Тихон только что финишировал. Вдоль стен стояло семь коек, возле каждой возвышался металлический шкаф, поделенный на квадратные секции. Некоторые дверцы были открыты, и из них выглядывали скрученные жгуты с головными датчиками на конце.
Обитатели Поста возлежали в одном нижнем белье, но на коллективный отдых это было не похоже. Кажется, трусы и майка служили здесь чем-то вроде униформы.
Четверо мужчин и две женщины, если расплывшиеся по животу бугры считать за грудь. Все одновременно повернулись в его сторону, при этом дама на ближней койке ковырнула в носу и, вытащив длинную затейливую соплю, прицепила ее у изголовья. Тихону показалось, что этот жест имеет прямое отношение к его персоне, но протестовать не стал – много чести.
Он подошел к единственной убранной кровати и, стряхнув с нее какие-то крошки, присел. Рядом в стене выделялась полупрозрачная створка общего санблока. Изнутри она была замызгана белесыми потеками, значит, душем здесь все-таки пользовались. А судя по запаху – нет.
– Тебя вместо Радика прислали, – сообщил старик со вздутыми венами на худых ногах. – Будешь его заменять. – Он разразился лающим смехом, и операторы дружно присоединились. При этом кто-то избавился от кишечных газов, и дышать стало совсем невозможно.
Кто такой этот Радик, и почему упоминание о нем вызывает хохот, Тихону было не интересно. Он разулся и опустил спину на жесткий матрас.
– Чистоплюйчик, – отметил сосед слева, мужик лет сорока с бульдожьими щеками и круглым пузом.
– Карьерист, – определил другой, с жиденькой клокастой бородкой. – Небось уверен, что так и пойдет до самого генерала.
Тихон терпеливо вздохнул и уставился вверх. Потолок представлял из себя огромный экран молочного цвета, который можно было видеть только лежа. Замкнутое пространство, безделье и висячий монитор – в этой банке все сделали так, чтобы оператор не покидал постели.
Ровесников здесь, в отличие от других Постов, не было даже близко. Самому младшему, грустному пареньку с большим, как у гидроцефала, черепом, давно стукнуло двадцать, ну и бородатый, если побреется, потянет лет на двадцать пять. Остальным далеко за тридцатник. Возраст женщин вообще не подлежал определению. Не из-за принятых на Земле условностей, а потому, что любая чаровница, не умывайся она более ста часов, превращается в неряшливую суку.
– Ты вот что, – сказал щекастый, привлекая внимание взмахом узловатых пальцев. – Не раскисай, а сразу берись за работу. В твои обязанности входит…
– А в твои? – отрешенно спросил Тихон, не сводя глаз с потолка.
– Это ты зря, – сердечно произнес он. – Если б Радик не кочевряжился, ему бы легче было, он сам потом признался. Так что скидывай свой наряд, не то перепачкается.
Гидроцефал оживился и в предвкушении чего-то занимательного заерзал на койке.
– Иди сюда, – угрожающе сдвинув брови, сказал пузатый.
– Если Макс зовет, надо идти, – подал голос старик.
– Ну ладно, – пузатый слез с кровати и медленно направился к Тихону, при этом было отчетливо слышно, как отрываются от пола его липкие пятки. – Пока иду, можешь передумать, – предупредил он.
– Парень, ты это пробовал? – интимно спросила вторая дама, устраивая щеку на пухлой ладошке. – А вдруг понравится?
Макс остановился возле Тихона и, сунув руку в трусы, почесался.
– Вот и я, – весело сообщил он. – Ты еще не готов? Может, этих стесняешься? – махнул он на женщин. – Напрасно, они у нас мужиков не любят.
Он озадаченно понюхал ногти и бросил кулак вниз. Единственное, что успел сделать Тихон, это зажмуриться. Он знал, как убивать, но драться его не учили. Удар пришелся по носу, и Тихон ощутил, что его лицо утратило симметрию.
– У нас тут командиров нет, понимаешь? – с неподдельной теплотой сказал Макс. – У нас тут самоуправление. То есть кто-то сам всеми управляет. Этот кто-то – я.
– Только не мной, – возразил Тихон.
Зрители скроили сочувственные физиономии и выразили взглядами крайнюю степень сомнения. Старик подобрал венозные ноги и приподнялся на кровати – ему было плохо видно.
Самоуправляющий сжал кулак и отвел его вверх. Вряд ли он был хорошим бойцом, но для такого противника, как Тихон, особое мастерство не требовалось. Тяжелая болванка кулака чиркнула его по уху и врезалась в ключицу. Левая рука мгновенно налилась усталостью, и от локтя до запястья пробежали иглы электрических разрядов.
– Ну? – просительно произнес Макс.
– Чего ты от меня хочешь? – сказал Тихон, высмаркивая в ладонь кровяные сгустки.
– Видишь ли, жизнь без женского общества…
– Конечно. Все, что пожелаешь. Может, мне и правда понравится… Только не бей, – жалобно прошептал Тихон.
– Что ты, дурашка! Зачем мне тебя бить? Ты такой милый.
Тихон суетливо стащил рубаху и, сняв ремень, принялся расстегивать брюки.
– Пусть они все закроют глаза. Хотя бы в первый раз.
– Кому не понятно? – гаркнул пузатый, поворачиваясь к операторам.
Тихон проследил за движением его зрачков и, дождавшись, когда они перекатятся на старика, быстро полоснул Макса по горлу. Потом вытер пряжку о его упругий живот и начал одеваться.
Вспоротая кожа разошлась широкой улыбкой, и под ней показались розово отсвечивающие жилы. Между ними болталась пара перерезанных концов – из нижнего вырывался темный пульсирующий фонтанчик.