Немецкая радиостанция на русском языке «Лахти» 21 мая 1943 года сообщила, что численность РОА достигла… 750 тысяч человек. Если кто-то из Абвера слушал эту программу, верно, присвистнул: ух ты! на отсутствие фантазии парни Геббельса не жалуются!
Но это было только начало. Уже 10 июля «Лахти» сообщила, что «на территории освобожденной от большевиков России создана миллионная Русская освободительная армия» Думаю, на тот момент это могло быть даже не стократным, а тысячекратным преувеличением.
Конечно, «парни Геббельса» работать умели. Только с Власовым у них во время войны ничего не получилось. Скорее сказочный миф по имени Власов более успешен, живет и процветает — уже в нынешние времена.
Глава 5Русская идея в немецком исполнении
«Сейчас мы, мирное население освобожденных областей, ведем эту борьбу против большевизма, засевая поля, открывая магазины, приступая к ремеслам, службе в учреждениях. Мы включаемся в тотальную войну против жидовско-сталинской банды и тем создаем новую жизнь. Это идея русских. Русские идут в Русскую Освободительную Армию и ради нее несут трудности тотальной войны». (Из выступлений Власова в 1943 году.)
Многое из того, что немцы говорили (Власов просто был их рупором — таким же, какие они использовали для трансляции радиопередач на базарных площадях) и делали во время войны, было временным, как окоп. Когда идет бой, он спасает жизнь солдата. После войны он не нужен, его сравнивают, запахивают.
Хотя отношение оккупантов к русским, как я уже отмечал, менялось, план «Ост» никто не отменял. Гитлер любил повторять, что слова «Россия», «русский», вообще нужно запретить. Они должны быть забыты. Замена — «Московия», «московское».
Но это на будущее, после победы рейха. Тогда «московитов» нужно будет согнать с земли, как американцы — индейцев, и поселить в гетто — и резервациях.
Пока же пусть национальной идеей для них будет мирный созидательный труд на благо великой Германии и служба в РОА.
Мы очень плохо знаем, что происходило с нашими людьми на захваченных немцами территориях. Большой советский миф о Войне не оставляет места для простой человеческой жизни. Если ему верить, все три года были только беспрерывные зверства оккупантов и героизм партизан. Однако три года в таком режиме не протянешь.
К тому же оккупация была чем-то постыдным. В кадровых анкетах приходилось указывать, «находились ли ваши родственники в оккупации, были ли в плену, или интернированы». Как бы отрицательный штришок. Как бы червоточинка.
В последние годы совсем все запуталось. Историкам стали доступны ранее закрытые архивы. Немецкие донесения о положении дел на оккупированных территориях, выходившие там газеты на русском. И что же? На страницы книг и газет хлынул поток гитлеровской пропаганды. Некритичный подход, жажда сенсаций, стремление утвердить свой приоритет публикатора привели к тому, что теперь эти самые газеты считаются чуть ли не источником «альтернативной советскому официозу» информации. Было же напечатано? Значит, так и было!
Как-то сами по себе рождаются мифы о счастливой жизни под немцами и всяческих альтернативах. В результате все, что мы на сегодня знаем о жизни в оккупации, — это или обрывки замшелого советского мифа, или что-то из новых легенд. Исправить положение мне сейчас не удастся: слишком велика тема. Отмечу — на фактах — только некоторые моменты. Те, которые как-то пересекаются, имеют явные параллели с сегодняшним днем.
Для начала скажу главное: мы должны в ноги поклониться тем 80 миллионам наших соотечественников, что пережили оккупацию, не сломались, остались людьми.
На память о Киеве. Изнасилование не считалось в вермахте преступлением
Когда в 1942 году шло немецкое наступление на Кавказ, в Лейпциге был издан справочник-путеводитель для немецких солдат. В нем подробно прописывались «цели и задачи» войны «в этой стране», а в конце разъяснялось в лоб, без всякой идеологическо-еврейской мишуры:
Баку — нефть,
Грозный — лучший в мире бензин,
Кабарда — молибден,
Осетия — цинк,
Зангезур (это в Армении) — медь.
Специально для тех, кто начитался фантазий, будто немцы восстанавливали частную собственность и чуть ли не способствовали возвращению из эмиграции — к управлению заводами — бывших владельцев, — пара фактов.
Уже летом 1941-го в Германии стали образовываться «восточные компании» — филиалы крупных германских трестов. Они стали «опекунами» лучших советских предприятий и целых отраслей. Фирма «Маннесман — Рёренверке», скажем, «опекала» металлургический завод в Таганроге.
Потом решили упростить историю — и уже 27 июля 1941 года Геринг дал указание: пора с «опекунством» кончать и как можно быстрее организовать «сдачу восточных объектов в аренду» немецким предприятиям. По-нашему, по-современному, это был рейдерский захват со сменой менеджмента. Начались массовые «слияния и поглощения» Отметим, что нигде в Европе ничего подобного Гитлер не делал. Частная собственность оставалась священна и неприкосновенна. То ли дело — в России!
Новый владелец феодосийской табачной фабрики, ее бывший главный бухгалтер Булатович, наладил там выпуск махорки и папирос. Значительный запас сырья остался с довоенного времени. Но как только фабрика заработала, она стала использоваться для нужд германской армии. А хозяину-приватизатору было объявлено, что «частная собственность, безусловно, незыблема… Но русские предприниматели смогут полностью воспользоваться плодами своих трудов только после победы над большевизмом»[228].
Пограбить Россию рванули бизнесмены и из других европейских стран, бывших уже под немцами. Возникли «Нидерландская восточная компания», «Бельгийское восточное общество», «Датский восточный комитет», норвежское общество «Аустрвег», «Французское восточное товарищество» и т. п.
«Конец колхозному рабству!»
Немцы шли в Россию под тем же лозунгом, что и демократы-прихватизаторы. «Долой колхозное рабство!» Только в отличие от экспериментаторов 90-х они колхозы… оставили. Неоконченная пьеса «Немцы и колхозы» имеет как бы три действия. Отметим их для удобства цифрами: первое — 41, второе — 42, третье — 43.
Действие первое-41. Поначалу немцы колхозы не тронули. Просто переименовали их в «общие дворы». Колхозная система как сырьевой придаток тыловых служб вермахта немцев вполне устраивала.
Правда, в «Положении об общем дворе» говорилось: «Немцы признают исключительно частное имущество, а колхозы придуманы коммунистами, чтобы погубить русское крестьянство». Но даже председателей колхозов оставляли тех же, если они гарантировали сохранение поставок сельхозпродукции на советском уровне.
Приняв хозяйство, новый/старый руководитель общего двора должен был собрать крестьян и обратиться к ним с речью следующего содержания:
«Люди! С сегодняшнего дня вы находитесь под защитой немецкого военного управления. Мы пришли к вам не как враги. Мы принесли вам порядок и безопасность. В течение двух десятилетий вас угнетали и эксплуатировали, теперь вы снова являетесь свободными людьми. Вы снова будете получать вашу законную заработную плату, которой вы были обманным путем лишены в течение десятилетий. Для того чтобы быстро и прочно улучшить свое положение, вы должны точно выполнять наши постановления и распоряжения. Больше не должно быть бездельников. Если вы не будете продолжать работать, вы вынуждены будете голодать. Кто будет сопротивляться, тот, несмотря на его положение, будет предан самому строгому военному суду»[229].
За сбор урожая отвечали окружные «сельскохозяйственные фюреры» — типа секретарей райкомов по сельскому хозяйству при большевиках.
Действие второе-42. И в 1942 году немцы колхозы не тронули. Но зато — развернули в газетах критику советского колхозного строя. Мол, деревня работала на город, на новый слой эксплуататоров-коммунистов, даже на содержание компартий в Европе. Пора с этим кончать! Тут же пошли «письма трудящихся» в прессу (эх, как все похоже в любой пропаганде) с просьбами «простых колхозников» восстановить частную собственность на землю, а колхозы — окончательно уничтожить. Финальным аккордом PR-кампании стал ответ германской администрации в тех же русских газетах:
Адольф Гитлер, узнав о бедах колхозников (ну, просто нельзя не умилиться! — В. М.), заявил: «Существующее до сих пор положение (т. е. колхозы) немецким правительством будет постепенно изменено так, что русский снова станет хозяином своего куска земли».
После чего «Рейхминистерство освобожденных областей» Розенберга опубликовало постановление о новом порядке землепользования, которое так и называлось, внимание: «Дар Адольфа Гитлера русскому крестьянству». Колхозный строй объявлялся ликвидированным.
На первом этапе реформы колхозы превращались в общинные хозяйства, к ним переходили земля, скот и имущество. Однако в действительности…
«Крестьяне не получали индивидуальных земельных наделов и были обязаны обрабатывать земли общинного хозяйства под надзором управляющего, назначаемого немецкими властями и действовавшего по их директивам. Весь урожай должен был поступать в распоряжение немецких властей, а крестьяне за свою работу получали плату. Размеры и формы оплаты при опубликовании данного распоряжения объявлены не были. Постановление Розенберга объявляло частной собственностью крестьян только приусадебные участки».
Вот так. Как говорится, почувствуйте разницу. Тем, кто помнит советские реалии, это четко напомнит брата-близнеца колхоза. Под названием — совхоз.