Воинскую часть Швезига отправили охранять немецкое консульство: в те времена посольство такой могущественной страны, расположенное в дружественном городе вроде Лондона, должно было иметь внушительный арсенал. Когда объявили о марсианской угрозе, воинская часть среди прочих вызвалась на фронт.
– Марсиане, в конце концов, грозят не Британии, – сказал Швезиг, тщательно выговаривая слова, – а всему человечеству. Конечно, мы должны быть здесь.
Верити подозрительно глядела на застрявший пулемет.
– Тут придется попотеть. Весь день об этом мечтали!
– Помощь нужна? – раздался бодрый женский голос.
Фрэнк обернулся и увидел женщину лет пятидесяти, крепкую, мускулистую, с широким обветренным лицом. Ее темные седеющие волосы были перевязаны шарфом. На ней были рыбацкие сапоги и кожаная куртка, облегающая плотный торс. Позади женщины тарахтел мотором внушительный трактор, который остался незамеченным в общей суете.
Швезиг усмехнулся.
– Мадам, я сегодня еще не встречал более чистого человека.
– Надеюсь, вы не врете, иначе муж мне не простит, что я одолжила его болотные сапоги. Но с тех пор как его призвали в резерв, а я осталась следить за фермой, у него больше нет времени на его драгоценную рыбалку, – она указала куда-то пальцем. – Наша ферма в нескольких милях отсюда, возле местечка Эбботсдейл, если знаете такое. И старушку Бесси я сюда пригнала ровно потому, что вы, ребята, попали в передрягу.
– И мы вам за это очень признательны, – сказал Швезиг и пожал ей руку. Фермерша представилась: ее звали Милдред Триттон.
Трактор Бесси, управляемый уверенной рукой Милдред, мигом вытащил пулемет из грязи и погрузил на повозку; можно было двигаться дальше. Фэрфилд, увидев, что к солдатам пришла неожиданная подмога, не преминул воспользоваться любезностью Милдред: для ее трактора тут же нашлось применение.
Верити проводила ее взглядом и вздохнула.
– А я-то надеялась, что нас подвезут. Ладно, забудем. Вперед, капитан Фрэнк…
Пункт назначения был совсем близко, судя по заляпанной, от руки нарисованной карте, с которой сверялся Фэрфилд. И медики были не первыми, кто прибыл на это поле: солдаты уже рыли там траншеи и отхожие ямы и возводили укрепления из мешков, наскоро набитых песком, перегораживая дорогу, по которой пришли.
Теперь они были далеко за Кордоном и оказались в нетронутой сельской местности среди зеленых холмов, оврагов и деревушек. Невдалеке низко над водой скользила цапля. Стадо коров сгоняли с поля, чтобы дать солдатам пройти, и слышалось недовольное мычание.
День был еще в разгаре – они прошли всего несколько миль. И все же страшно утомились. Вряд ли хоть кому-то удалось выспаться прошлой ночью.
Однако им пришлось сразу же взяться за работу. Время поджимало, и это чувствовали все. «Они прилетят в полночь», – шептали повсюду: и в траншеях, и возле наспех развернутых полевых кухонь. Об этом тихо говорили доктора, медсестры, санитары. «В полночь снова прилетят марсиане. Надо подготовиться…» Все они прошлой ночью убедились, как велика, как слепа в своей жестокости разрушительная сила марсиан и с какой легкостью они ее применяют. Их-то всех инструктировали насчет черного дыма и тепловых лучей. И вот они стояли здесь, на переднем рубеже обороны, готовые защищать Англию и все человечество. Фрэнк слышал, как Фэрфилд, прочие офицеры и сержанты, расхаживая между рядами, подбадривали солдат и побуждали их трудиться не покладая рук, но думал, что в этом нет необходимости. Все и так все понимали.
В шесть часов они поужинали, не отрываясь от работы. Хотя после первого приземления ожидалось окно в девятнадцать часов, все готовились к схватке, и медикам велели вырыть окопы, чтобы в них укрываться. Полевые госпитали находились довольно далеко от передовой, от того места, где, предположительно, должен был приземлиться «их» цилиндр, на карте Фэрфилда помеченный номером двенадцать, – но со времен Первой войны было известно, что тепловой луч может разить на несколько миль. Так что окопы были не лишними. Есть приходилось на ходу, прерываясь лишь на несколько минут и снова принимаясь рыть.
К половине восьмого солнце село. Фрэнк и Верити в последний раз оглядели вверенный им лагерь.
– Мы сделаем все, что в наших силах, – сказал Фрэнк, пытаясь придать голосу уверенность, которой на самом деле не чувствовал.
Она рассмеялась.
– Вот это я понимаю – слова настоящего доктора! Ободряющие и бессмысленные. Вы слишком давно на этой работе, капитан…
Вокруг стемнело, и часы отсчитывали минуты до полуночи.
Фэрфилд, в последний раз инспектируя лагерь, не проникся особым сочувствием к медикам, которые ощущали нарастающую тревогу.
– Я пережил пару операций, – сказал он. – Пуля угодила в плечо, пришлось вынимать. Дело было в Судане. Помню, каково это – ждать своей очереди на операционном столе. Теперь, доктор, ваш черед дрожать в ожидании скальпеля!
В десять часов Фрэнк сходил в уборную, в одиннадцать снова туда наведался – там было уже больше народу. Эта привычная рутина вызвала у него неуютные воспоминания о прошлой ночи – как будто он застрял в какой-то запутанной пьесе, которую обречен репетировать вновь и вновь.
Он взял в окоп чашку кофе, выпил ее, спустился по короткой деревянной лестнице и уселся за бруствером из мешков с песком, гадая, поднимется ли он по ней снова. Как Фрэнк ни старался, он не мог вообразить себе мир, в котором окажется, когда пробьет полночь. В земле под ногами он увидел осколок камня, блестящий в свете одной из масляных ламп, развешанных вдоль окопа, – нежно-белый снаружи, густо-черный внутри.
– Известняковые холмы, док, – послышался знакомый голос. – Саперы знают местность. Такая уж у них работа. Прирожденные геологи – вот кто они такие.
Фрэнк вздрогнул и обернулся:
– Берт Кук!
Кук был одет в форму резервиста, такую же грязную, как и у всех остальных. На голове у него была стальная каска; лицо он зачернил жженой пробкой. Это предложили офицеры, но большинство солдат не стали себя утруждать: у марсиан не было снайперов.
– Приветствую, док, – сказал Кук. – Слышал, что вы тут, в этой части. Обошел все окопы, чтобы встретить приятеля, – он взглянул на часы. – Успел как раз к началу представления, да?
– По-хорошему, мне нечему удивляться, Берт. Не сомневался, что вы вернетесь.
– «Как воробей около человека» – так выразился ваш брат, цитируя меня, – Кук говорил это горячо, взволнованно, и все же было видно, что он все рассчитал. – И вот я тут сижу – жду, пока они свалятся мне на голову. Вот чего я ждал с того самого момента, когда эти мерзавцы вымерли в седьмом году, – ждал, что они вернутся и завершат начатое.
– Вы как будто этому рады, Берт. Вы человек-загадка.
– Загадка, говорите? Я вам сейчас загадаю загадку. Что это такое – зеленое, светится и летит как птица?
Фрэнк непонимающе посмотрел на него.
Кук усмехнулся и указал вверх.
17. Цилиндр № 12
С помощью других выживших Фрэнку в конце концов удалось составить ясную картину того, что произошло дальше, – но на это ушло время. Впрочем, как оказалось, времени у него было в достатке.
Цилиндр, отмеченный на карте Фэрфилда номером двенадцать, упал ровно в полночь: за яркой зеленой вспышкой последовал тяжелый удар.
Скорчившийся в окопе Фрэнк почувствовал, как земля под ногами содрогнулась и мощный порыв ветра выбил дыхание из груди. Затрещали доски на дне окопа, наспех сложенный из мешков бруствер обвалился в нескольких местах, люди заохали и съежились. Фрэнк сразу понял, что это падение было не таким разрушительным, как то, злосчастное, сутки назад, – зато оно случилось ближе.
Через несколько секунд Фрэнк услышал крики:
– Вперед! Вперед!
– Тащите сюда свои пушки, черт побери!
– Света! Дайте света!
Фрэнк встал на стрелковую ступень и выглянул из окопа. Он увидел яму, из которой исходило зеленое свечение; вокруг валялась развороченная земля, невдалеке пылал огонь – там горели деревья, трава и дома. В зловещем зеленоватом свете и в дрожащих отблесках фонарей вырисовывались силуэты людей и орудий – те уже приближались к новой воронке.
Где-то позади заговорила артиллерия: из-за окопов стреляли пушки, восемнадцати- и шестидесятифунтовые гиганты. Огромные снаряды должны были вдребезги разбить цилиндры еще до того, как к ним подберется пехота.
Новый приятель Фрэнка, фельдфебель-лейтенант Швезиг, и его безупречно вышколенный – как все немецкие солдаты – орудийный расчет одними из первых добрались до новой воронки. Позже Швезиг рассказал Фрэнку о том, что увидел. В яме стоймя стоял цилиндр – огромная стальная колонна диаметром около тридцати ярдов и длиной наверняка не меньше сотни: именно такими были марсианские снаряды, которые выкопали из земли после Первой войны. Швезиг и его солдаты приготовили пулемет – на тот маловероятный случай, если те, кто скрывался в цилиндре, выжили после удара орудий, которые уже нашли цель. Спешки не было: до того как марсиане смогут выбраться из цилиндров, оставалось еще девятнадцать часов – так, по крайней мере, все полагали.
Но правила игры снова изменились.
Послышался треск, за ним последовала зеленая вспышка. Швезиг увидел под плоской крышкой цилиндра полоску света. Потом металлический диск весом в пять тысяч тонн или около того внезапно отлетел в сторону, как соломенная шляпка, и упал с краю ямы. На этот раз марсиане не стали медленно, в течение нескольких часов, скручивать крышку.
В следующее мгновение из цилиндра высунулось стальное щупальце, сжимая устройство, похожее на киноаппарат, – устройство, о котором Швезигу подробно рассказывали на инструктаже. Это был генератор теплового луча. Швезиг упал ничком в грязь. В каком-то футе от его распластанного тела прошел призрачно-бледный луч, и Швезигу показалось, что воздух рядом нагрелся до нестерпимой температуры.
Рядом с ним полыхали белым огнем люди, оказавшиеся не такими расторопными. Луч скользил вдоль воронки, словно струя воды из брандспойта. Все это произошло в считаные секунды после того, как цилиндр открылся.