Тем не менее к 1922 году стало ясно, что марсиане достигали такого плотного сжатия материи, используя мощные электромагнитные поля. И благодаря нашим собственным исследованиям в соответствующих областях земные технологии сделали огромный шаг вперед.
Бомба Эдисона называлась ударно-волновым излучателем; для солдат, которые ее использовали, она была просто электронной бомбой. Ее цель была простой: на краткий миг создать на ограниченной территории чрезвычайно мощное электромагнитное поле. Это стало возможным благодаря одному занятному открытию (то, о чем я говорю как о занятном открытии, физики, полагаю, назвали бы итогом многочисленных теоретических исследований и экспериментов). Если окружить магнитное поле проводником, например кольцом из медной проволоки, а затем сжать это кольцо, магнитный поток, идущий сквозь проводник, сохранит свою силу, но его интенсивность при сжатии станет значительно выше. В этом нет никакой хитрости – подобный эксперимент можно продемонстрировать на школьном уроке физики, вооружившись электромагнитом и мотком медной проволоки.
А теперь увеличим масштаб. Прикрепите к проводнику несколько пачек мощной взрывчатки. Аккуратно разместите их так, чтобы сила взрыва была направлена внутрь, – и, перед тем как все это разлетится на части, поле на долю секунды станет невероятно плотным.
Эдисон догадался, что марсианским машинам для функционирования необходимо электромагнитное поле. Их огромные ноги, например, снабжены тем, что Уолтер Дженкинс некогда назвал «подобием мускулатуры, состоящим из дисков в эластичной оболочке». Под действием поля эти диски поляризуются и притягивают друг друга либо, напротив, отталкивают. Благодаря этому все движения марсианских механизмов – от размашистых шагов боевой машины до тонких манипуляций, которые многорукая машина совершает своими щупальцами, – выходят такими плавными и грациозными. Но если вблизи будет находиться источник электромагнитного излучения, достаточно мощный, чтобы повлиять на эти поля…
Как мне говорили сами люди, работавшие в Менло-Парке, устройства, которые Билл Вудворд принес Гарри и Мэриголд – эти цилиндры, каждый из которых мог с легкостью нести один человек, – могли производить импульсы в десятки тераватт и в миллионы ампер, то есть превосходящие по силе грозовой разряд. Некогда Берт Кук говорил, что человеческая артиллерия против марсиан – все равно что лук и стрелы против молнии. Теперь, во время обороны Нью-Йорка, люди наконец обратили молнию против марсиан.
Взрывы оглушили Гарри, укрывшегося за стеной. Еще много дней после этого у него звенело в ушах.
Выбравшись из укрытия, он заметил, что сдетонировали всего две бомбы. Но и они нанесли марсианам достаточный урон. У него на глазах одна из боевых машин зашаталась и упала, как спиленное дерево, свалившись на уже разрушенный дом. Другие механизмы словно парализовало; деловитые экскаваторы и многорукие машины застыли на месте. Марсиане, застрявшие в механизмах, с тревожным уханьем пытались выбраться наружу, и Гарри задумался, какими фразами – гневными ли, испуганными – они сейчас обмениваются с помощью телепатии.
Мэриголд подняла камень.
– Сейчас они беззащитны. Мы можем убить их, прежде чем машины очнутся – если очнутся.
Но Вудворд удержал ее руку.
– Не надо. Видишь – некоторые машины уцелели. Хватит и одного теплового луча… Сделаем то, зачем пришли. Давай выведем гражданских.
Пока люди торопливо покидали яму, по разбитым улицам уже приближались новые боевые машины, спеша на помощь своим собратьям. Было очевидно, что, несмотря на нанесенный урон и на то, что на оккупированной территории взорвалось еще несколько похожих бомб, Манхэттен по-прежнему принадлежал марсианам.
– Но для начала неплохо, – сказал Вудворд. – Американцы наконец-то начали давать отпор. Неплохо, да!
23. Мир в осаде
После марсианского триумфа в Берлине Уолтер Дженкинс не нашел ничего лучше, чем присоединиться к беспорядочной толпе, которая бежала прочь из центра на окраины и дальше, за город. И, к собственному удивлению, вновь оказался в своем арендованном доме в Далеме.
На часах едва пробил полдень.
Для Уолтера подобное положение было уже не в новинку. Он отправился в кабинет, собрал оборудование и отнес его в подвал, где ранее хранились только дрова, уголь и вино. Кроме того, туда даже удалось затащить телефон – его провод растянулся по ступенькам. Последнюю вылазку наружу Уолтер совершил за водой и едой. Затем он вернулся в свой импровизированный бункер: там он время от времени слушал радио, питающееся от аккумулятора, пытался кому-то дозвониться и судорожно строчил заметки при свете свечей.
Таким образом в ночь на воскресенье родились новые свидетельства Уолтера о Второй войне.
Он узнал, что к полудню субботы – по лондонскому времени – по трансатлантическому телеграфу и телефону пришли срочные сообщения о марсианских атаках на Буэнос-Айрес. Марсиане прибегли к своей привычной стратегии: совершили посадку в полночь по местному времени – то есть тогда, когда в Лондоне было раннее утро, – в долине Ла-Платы, а на рассвете начали наступление на город. Позже появились очень впечатляющие фотографии: марсиане разрушают огромные зерновые элеваторы на берегах реки; боевые машины гордо возвышаются над скотобойней Ла Негра; богачи толпятся на борту frigorificos – огромных рефрижераторных судов, на которых возят мясо из Аргентины. А беднякам, как и всегда, пришлось самим заботиться о своем выживании. (Романтическая история о гаучо, которые верхом на лошадях отправились навстречу марсианам и при помощи болас опрокидывали боевые машины, оказалась просто красивой сказкой.)
Столица Аргентины бесславно пала. Но это было последнее вторжение марсиан: череда высадок, которая началась на Лонг-Айленде и продолжалась в течение суток, на этом завершилась.
К середине субботы на планету упало около тысячи цилиндров: они приземлились в десяти местах – в Америке, Африке, Европе, Азии и даже Австралии. Земля была прошита нитями пожаров, и эти нити складывались в единый узор, несомненно, видимый с Марса. Попытки оказать захватчикам организованное сопротивление потерпели крах – как и в Англии в седьмом и двадцатом году. Новейшие изобретения вроде американских электронных бомб или немецких зажигательных смесей могли разве что ненадолго оттянуть момент поражения, не более.
У Уолтера не было сомнений, что стремительный распад человеческой цивилизации и вечное владычество марсиан над Землей неизбежны.
Но на следующий день все изменилось.
24. Месть марсиан
В Нью-Йорке было около девяти утра. Гарри Кейн, Мэриголд Рафферти и Билл Вудворд сидели в Бэттери-парке, где провели уже вторую ночь, и пытались рассмотреть, что происходит в Нижнем Манхэттене и Бруклине. Кое-где до сих пор полыхали пожары, а реки все еще были завалены обломками кораблей. Беглецы ели немецкие сосиски, которые добыл Вудворд, и пили кофе, сваренный в кастрюле на костре. Стоял ясный солнечный день – в разоренном городе такая погода казалась неуместной.
Мэриголд сказала, глядя в бинокль:
– Я не вижу боевых машин. Быть может, Билл, твоя верещалка говорит правду.
Вудворд забрал у погибшего связиста переносную радиостанцию и пытался следить за боевыми действиями.
– Они все еще на ходу. Как и предсказывал Паттон, от Манхэттена они пошли на север и сейчас уже в Коннектикуте. Сообщают, что они добрались до Пикскилла на Гудзоне и до Данбери на Хусатонике. Вероятно, дальше на север они не пойдут – по той местности трудно передвигаться. Есть мнение, что их цель – Спрингфилдский арсенал в Массачусетсе, самый крупный в стране; перед приземлением марсиане проводили разведку. А одна группа, похоже, готовится к наступлению на Хартфорд, если не на Бостон. И есть еще группа, которая направляется на юго-запад – возможно, в сторону Филадельфии, Балтимора, Вашингтона. Армия окружила их в местечке Гроверс Милл в Нью-Джерси и пока что задерживает. Но где бы они ни были, с Манхэттена они ушли.
– Спасибо эдисоновским бомбам, – с усмешкой сказала Мэриголд.
Вудворд кивнул:
– В принципе, они отреагировали так же, как и до этого в Англии. Я знаком с историей. В Суррее в 1907 году, когда артиллерийский снаряд впервые сшиб одну из машин – готов поспорить, они и не ожидали, что мы способны на что-то подобное, – подхватили раненого и на время удалились в свои ямы. Как и здесь. Мы щелкнули их по несуществующему носу, и они отступили.
Глядя на восток, Гарри заметил что-то в небе над Бруклином и Лонг-Айлендом – вроде облака посреди ясного неба. Но для облака оно было слишком темным и двигалось чересчур быстро. Если не облако, то что тогда? Цеппелин?
– Так или иначе, – сказала Мэриголд, – я, знаете ли, не заметила, чтобы кто-то озаботился спасательными операциями.
– Еще заметишь, – заверил Вудворд. – На это нужно время: все-таки целый город был разгромлен.
Облаков было целых три. Плотные, черные как ночь, они летели по небу, и, казалось, из них льется темный дождь.
Они стремительно приближались. И это были вовсе не облака.
– Вот черт!
Мэриголд картинно закатила глаза:
– Гарри! Здесь представитель армии Соединенных Штатов, не выражайся!
Но Гарри было не до шуток. Он указал на небо:
– Они возвращаются.
Мэриголд посмотрела наверх, сложив ладони козырьком.
Билл Вудворд нашарил собственный бинокль и вскочил на ноги.
– Летательные машины. Разведчики говорят, они больше и дальше, чем кажутся, и куда быстрее, чем можно представить.
– Значит, они скоро будут здесь, – сказала Мэриголд. – А то черное вещество, которое они разбрасывают, – смотрите, оно стелется по земле, словно дым от сухого льда. Обволакивает здания.
Гарри кивнул.
– Британцы называют его черным дымом. Новая модификация, водоустойчивая. Этим погубить массу людей проще, чем тепловым лучом. Но здесь его, похоже, применяют точечно. Они хотят сломить наше сопротивление, но не истребить нас. Британцы обнаружили: если ты даешь отпор, тебе крышка.