Как отчетливо запечатлелась у меня в мозгу картина этого шествия: затылок понуренной головы Кейвора как раз против моего лица, его опустившиеся усталые плечи, безобразное лицо ежеминутно оглядывающегося проводника, конвойные со всех сторон настороже, с разинутыми ртами – все в голубом свете. Припоминаю еще одну подробность, помимо чисто личных обстоятельств, – желоб на дне пещеры, по бокам скалистой дороги, по которой мы ступали; желоб этот был наполнен тем же светящимся голубым веществом, которое вытекало из огромной машины. Я шел близко и заметил, что от него не исходило ни малейшего тепла: вещество это только ярко светилось, но не было ни теплее, ни холоднее всего остального в пещере.
«Кланг, кланг, кланг…»
Мы очутились под стучавшими рычагами другой огромной машины; наконец дошли до широкого туннеля, где гулко отдавалось шлепанье наших необутых ног.
Только справа светилась в темноте тонкая голубая полоска. Гигантские уродливые тени двигались за нами по неровной стене и сводам туннеля. Иногда в стенах сверкали кристаллы, похожие на драгоценные камни; туннель то превращался в сталактитовую пещеру, то разветвлялся в узкие ходы, пропадавшие во мраке.
Мы долго шли по этому туннелю. Тихо журчала голубая светлая струя, и наши шаги отдавались эхом, похожим на плеск. Я думал о цепях. А что, если повернуть цепь и попытаться ее сбросить?
Но если я попытаюсь сделать это, то они заметят, что я высвобождаю руку. Что они тогда сделают со мной?
– Бедфорд, – сказал Кейвор, – мы спускаемся. Все время спускаемся.
Его замечание отвлекло меня от мрачных мыслей.
– Если бы они хотели убить нас, – продолжал Кейвор, замедляя шаг, чтобы поравняться со мной, – то они сделали бы это раньше.
– Да, – согласился я, – это верно.
– Они не понимают нас, – проговорил Кейвор. – Они принимают нас за странных животных, может быть за дикую породу лунных коров. Но когда они лучше ознакомятся с нами, то признают нас за разумных существ.
– А что, если бы вы начертили им геометрические теоремы? – заметил я.
– Можно попробовать.
Некоторое время мы шли молча.
– Возможно, – начал опять Кейвор, – это селениты низшего разряда.
– Ужасные болваны! – проговорил я, со злобой посматривая на их раздражавшие меня лица.
– Пока же надо покоряться.
– Да, приходится.
– Нам могут попасться другие, более сообразительные селениты. Это еще только окраина их мира. Мы будем спускаться все ниже и ниже, через пещеры, проходы, туннели, вглубь на сотни миль, пока не достигнем моря.
Его слова заставили меня задуматься о толще пластов, которые нависли над нашими головами. Как будто тяжесть легла мне на плечи.
– Вдали от солнца и воздуха, – сказал я, – но в шахтах на глубине полумили становится душно.
– Здесь это незаметно. Возможно, вентиляция! Воздух устремляется от темной стороны Луны к солнечному свету; углекислота выходит наружу и питает лунные растения. Вверху этого туннеля, например, чувствуется почти ветер. Странный мир! Эти пещеры, эти машины…
– И это копье! – добавил я. – Не забывайте про копье!
– Даже и это копье, – отозвался он, опережая меня.
– А именно?
– Я разозлился в первую минуту, но, возможно, это было необходимо. У них, вероятно, другая кожа и другие нервы. Они могут не понимать нашей чувствительности. Какому-нибудь жителю Марса может также не понравиться наша земная привычка подталкивать локтем.
– Во всяком случае, им следовало бы быть поосторожней.
– И затем геометрия. Они по-своему тоже стараются понять нас, но начинают с основных элементов жизни, а не с мыслей. Пища, принуждение, боль – они начинают с самого существенного.
– Несомненно, – проговорил я.
Кейвор принялся разглагольствовать о громадном и чудесном мире, в котором мы очутились. По его тону чувствовалось, что его совсем не пугал этот спуск вглубь лунной коры. Он думал о лунных машинах и изобретениях, а не об опасностях, как я. Он интересовался ими, но не с практической целью, а просто ради знания.
– В конце концов, – говорил он, – нам представляется необыкновенный случай. Это встреча двух миров! Подумайте, что мы еще увидим? Что там под нами?
– Ну, много мы не увидим в такой темноте.
– Здесь только внешняя оболочка. Там, внизу, в глубине – там все. Вы заметили, как различны селениты? Нам будет о чем порассказать потом на Земле!
– Какая-нибудь редкая порода животных, – возразил я, – могла бы радоваться тому, что ее ведут в зоологический сад… Но из этого не следует, что нам хотят что-то показывать…
– Если они убедятся, что мы разумные существа, то захотят расспросить нас о Земле. Даже если у них и нет высоких побуждений, то все же они начнут нас учить, чтобы потом самим научиться… А сколько интересного они должны знать! Сколько неожиданного!
Кейвор продолжал мечтать о знаниях, каких он никогда не постигнул бы на Земле, фантазировал, несмотря на рану от копья. Многое из того, что он говорил, я уже забыл, так как больше интересовался тем, что туннель, по которому мы двигались, становился все шире и шире. Воздух стал свежей, мы вышли как будто на открытое место, но насколько оно было обширно, этого мы не могли сказать, потому что оно не было освещено. Светлый ручеек извивался узкой нитью, исчезая далеко впереди, – каменных стен по бокам уже не было. В темноте виднелась только дорога и журчащая полоска фосфорического света. Фигуры Кейвора и идущего впереди селенита выступали передо мной. Ноги их и головы со стороны ручейка светились голубоватым отблеском, другая же половина сливалась с темнотой туннеля.
Вскоре я заметил, что мы подходим к уклону, так как голубой ручеек пропал из виду.
Когда он снова показался, мы подошли уже к краю обрыва. Сверкающий ручеек, точно в нерешительности, свернул в сторону и потом ринулся вниз. Он падал на такую глубину, что до нас не доносился звук его падения. Только глубоко внизу светилось голубоватое туманное пятно. Тьма стала еще гуще и непроглядней, на краю обрыва торчало что-то вроде доски, конец которой исчезал во мраке. Из пропасти тянуло теплым воздухом.
Мы с Кейвором подошли к самому краю и заглянули в голубоватую бездну. Проводник схватил меня за руку.
Потом он остановился, встал на конец доски и оглянулся назад. Заметив, что мы на него смотрим, он повернулся к нам спиной и пошел по доске так же уверенно, как по туннелю. Скоро он обратился в голубое пятно и исчез во мраке. Я заметил что-то большое, чернеющее в темноте. Мы стояли молча.
– Несомненно!.. – пробормотал Кейвор.
Один из селенитов прошел вперед и обернулся к нам, как бы выжидая. Остальные готовились последовать за нами. Снова показался первый селенит: очевидно, он вернулся узнать, почему мы не двигаемся.
– Что там такое? – спросил я.
– Я не вижу.
– Мы не пройдем тут, – сказал я.
– Я не смогу пройти и трех шагов, – подтвердил Кейвор. – Даже если бы мои руки были свободны…
Мы в ужасе переглянулись.
– Они не знают, что такое головокружение, – продолжал Кейвор.
– Мы не можем пройти по такой доске.
– Очевидно, у них другое зрение. Я наблюдал за ними. Они, верно, не понимают, что мы ничего не видим в такой темноте. Как нам растолковать им это?
– Необходимо дать им понять…
Мы переговаривались с надеждой, что селениты как-нибудь нас поймут. Необходимо им объяснить это, но, взглянув на них, я убедился, что это невозможно. У нас с ними было больше отличий, чем сходств. Во всяком случае, я не пойду по доске. Я немного высвободил кисть руки из широкой цепи и начал крутить обе кисти в противоположные стороны. Я стоял около доски. Двое селенитов схватили меня и потащили к мостику. Я отрицательно закачал головой.
– Не пойду, – говорил я, – бесполезно. Вы не понимаете.
Третий селенит тоже стал подталкивать меня.
– У меня есть хорошая идея, – сказал Кейвор, но я уже знал его идеи.
– Смотрите, – закричал я селенитам, – остановитесь! Может быть, это хорошо для вас…
Я повернулся и отпрыгнул назад, выругавшись, так как один из вооруженных селенитов кольнул меня копьем.
Наконец я высвободил руки из щупальцев селенитов и повернулся к копьеносцу.
– Проклятый! – закричал я. – Я предупреждал тебя! Из чего я, по-твоему, сделан, что ты втыкаешь в меня копье? Если ты еще раз меня тронешь…
Вместо ответа селенит снова кольнул меня. Я услышал голос Кейвора, тревожный и умоляющий. Он и тут хотел идти на компромиссы с этими тварями.
– Бедфорд! – крикнул он. – Я нашел способ.
Но вторичный укол копьем вывел меня из себя. Цепь на моей руке распалась, вместе с ней распалось и благоразумие, заставлявшее меня быть покорным в лапах этих лунных тварей. Я был вне себя и не думал о последствиях. Цепь обмоталась вокруг моего кулака. Я ударил по лицу селенита.
Последствия моего удара оказались неожиданными, как и все в лунном мире.
Мой броненосный кулак прошел через тело селенита, и он лопнул, как студень с жидкостью внутри. Он раскололся, рассыпался, как гриб поганка! Его легкое тело отлетело в сторону на несколько ярдов и упало, мягко шлепнувшись. Я был ошеломлен. Я не верил, что живое существо может быть таким рассыпчатым. Все это походило на сон.
Но скоро все стало реальным и страшным. Кейвор и остальные селениты стояли неподвижно с того момента, как я повернулся, и до того момента, как мертвый селенит разлетелся на куски. Они стояли наготове позади нас. Оцепенение длилось не больше секунды, после того как упал селенит. Все растерялись. Я тоже замер с вытянутой рукой, стараясь понять, что случилось. «Что же дальше? – пронеслось в моем мозгу. – Что же дальше?» Потом все сразу пришли в движение.
Я сообразил, что мы должны сбросить цепи, но для этого надо разогнать селенитов. Я поглядел на троих копьеносцев. Неожиданно один из них метнул в меня копье. Оно просвистело у меня над головой и полетело в пропасть позади. Я набросился на селенита с такой же стремительностью, как копье, пролетевшее надо мной. Он повернулся бежать, но я сшиб его, поскользнулся в его расползшемся теле и упал. Он точно извивался у меня под ногами. Потом я привстал и увидел в голубоватом свете спины селенитов, скрывавшихся во тьме. Я разогнул цепь на ногах и встал, держа ее в руке. Второе копье просвистело около меня, как дротик, и я бросился в темноту, откуда оно вылетело. Затем вернулся к Кейвору, все еще стоявшему около светящегося ручейка и возившемуся со своими цепями. Он что-то бормотал о своем новом способе общения.