– Конечно. Вдруг освободится место водителя для сеньоры и она вспомнит обо мне?
– Ах вот оно в чем дело! – Капитан придвинулся ко мне ближе и сказал тихо: – Тебе повезло. У сеньоры как раз нет личного водителя. Но если ты мечтаешь о работе в приличном доме, то должна накрепко запомнить: твоя репутация должна быть чище, чем у господ. Поняла? Чтоб я больше не слышал, что тебя видели в обществе проститутки или девок, которые возят наркоторговцев.
Я сделала большие испуганные глаза:
– Капитан Лопес, спасибо. Я непременно сделаю так, как вы советуете.
– Ладно. Раз ты такая послушная… Я знаю, у тебя заработки не ахти. Но есть вещи, на которых экономить нельзя, если не хочешь потом заплатить втридорога. Купи абонемент в нормальной диспетчерской. Там, где тебя не заставят возить кого попало.
– Мне нравится сеньора Перес. Вы что-нибудь знаете о ней?
– Подойдет. И вот что еще. Заезжай через служебные ворота. Они в переулке. Хватит уже привлекать внимание соседей.
Я поблагодарила его и уехала.
Да уж, я точно экзамен по импровизации сдала бы лучше Энрике.
Прием удался на славу. Я повсюду следовала за сеньорой, изображая то ли компаньонку, то ли бедную родственницу-приживалку. Платье мне выдала напрокат Веста, туфли я купила на распродаже для школьниц, а золотой цепочкой с крестиком осчастливил Хосе – сказав, что проконсультировался с женой и она посоветовала все-таки надеть что-нибудь скромное. Для оживления образа. Ну и чтобы с горничной не путали.
Роль, которую мне назначила сеньора Вальдес, в целом отвечала моему настроению и тайным желаниям. Строгая девушка, блюдущая свою честь, не должна отвечать на приглашения потанцевать (а я и не собиралась, поскольку не умею), не должна выпить за весь вечер более одного бокала шампанского, не должна уединяться для беседы с мужчинами, и вообще ей лучше не отходить далеко от своей старшей родственницы или опекунши.
Паола пришла расфуфыренная, как на бал, что смотрелось довольно дико – все-таки прием в саду требует более сдержанных нарядов. Сеньора Вальдес улыбнулась ей так вежливо и так холодно, что Паолу просто сдуло.
– У этой девушки совершенно нет вкуса, – обронила сеньора. – И как она с такими данными может надеяться привлечь внимание моего сына? К тому же Энрике серьезен и умен, ему будет скучно с этой болтушкой. О, кажется, Амелия? Вот кто одет подобающе и изящно!
Амелия, единственная из молодых женщин, пришла в брюках и жакете почти мужского силуэта. Гладкая прическа казалась бы почти скучной, если бы не мелкие блестючие камушки на шпильках. Маленькие сережки с такими же камнями, достаточно яркий вечерний макияж.
– Вот! – восхищалась сеньора Вальдес. – Вот девушка, которая себя уважает. Сразу видно, что она не старается кому-то понравиться, она себя не предлагает и не навязывает. Большая редкость для современных девиц.
С Амелией сеньора поздоровалась очень тепло, чем удивила девушку. Обменявшись с хозяйкой дома несколькими фразами, Амелия обратилась ко мне:
– Долорес, не желаете завтра присоединиться ко мне? В кафедральном будет концерт органной музыки после полуденной мессы.
– О! – Я засмеялась. – Теперь я понимаю, отчего сразу три мои клиентки собрались непременно в кафедральный и непременно к полудню. Амелия, скорей всего, я там буду, но в качестве сопровождающего лица. Это…
– Да, это неудобно, – согласилась Амелия. – Что ж, тогда мы с вами вволю побеседуем в четверг. Вы ведь не передумали?
– Нет-нет, что вы.
Она отошла.
– Что за клиентки? – насупилась сеньора Вальдес. – Надеюсь, они приличные?
– Три пожилые дамы из среднего сословия. Младшей шестьдесят, старшей девяносто. К счастью, они знакомы друг с другом, поэтому мне не придется метаться, чтобы успеть довезти до собора всех троих – я могу посадить их в машину одновременно.
– И куда же вы с Амелией собрались в четверг?
– В университет. Сеньорита Амелия была так добра, что пригласила меня на встречу Кардинала со студентами.
– Хм, – сеньора одобрительно приподняла брови. – Пожалуй, тебе стоит побывать там. Потом непременно расскажешь мне, о чем говорили.
Ужин сервировали на западной террасе и без особого пафоса. Впрочем, сеньора Вальдес хотела устроить демократический прием. Поэтому на террасе расставили множество столиков, каждый на четыре персоны, между которыми сновали приглашенные официанты. Меня усадили в компанию к двум далеко не юным матронам и говорливому старичку.
Не успела я сесть, как за спиной появились генерал Вальдес и Арриньо. Ну естественно, без него не мог обойтись ни один прием. Отечески похлопав меня по плечу, Арриньо спросил:
– Ну, как поживает ваш котенок?
Я мысленно поблагодарила его: теперь мне точно было о чем беседовать за столом.
– Спасибо, доктор Арриньо, с ним все хорошо. Мы уже побывали в клубе, получили первичную экспертную оценку и допуск к выставкам.
– Превосходно. А то я переживал за это крохотное существо.
Он ушел. Матрона справа осведомилась:
– Вы держите породистую кошку?
– Котика. И с ним произошла такая невероятная история…
Опустились сумерки, и слуги зажгли фонари, развешанные на деревьях. Над террасой звенели веселые голоса, но самая оживленная беседа, ручаюсь, была за нашим столиком. Мы обсудили решительно все: безобразную организацию в породных клубах, жестокость современных людей, бескультурье и духовное обнищание, свежую пьесу от знаменитого автора детективных историй, дурацкую моду на розовые шарфы и банты, преимущества маленьких машин перед большими и наоборот, очередную причуду Гуерриды, который построил новый конезавод, чтобы разводить лошадей исключительно изабелловой масти… На лошадях застряли надолго. Сошлись на том, что изабелловые лошади, безусловно, самые красивые, и разводить их нужно хотя бы в силу исторической памяти – ведь пониманием истинной красоты кремовых и золотых мастей мы обязаны королеве Изабелле, до нее в Европе все хотели вороных или белых. Но, конечно, если говорить о красоте, то многое зависит и от породы. Самые роскошные «изабелки» – ахалтекинцы, тут мы четверо были единодушны. Совершенно невозможно ведь представить першерона изабелловой масти. Он будет выглядеть, как толстуха в балетной пачке. Вообще, эта масть не идет крепким, мощным и особенно рабочим лошадям. Но в Эльдорадо чистокровных ахалтекинцев раз, два и обчелся. И как среди них набрать нужное количество производителей, которые способны дать потомство именно изабелловой масти? Так что пусть Гуеррида не пыжится. Без примесей других пород он явно не обойдется. Может, ему и удастся получить несколько красивых лошадок, но они в любом случае будут нечистокровными. И куда он, спрашивается, денет жеребят другой масти? Спрос на верховых и парадных лошадей в Эльдорадо постоянный и не сказать, чтоб высокий. Если только в Куашнару станет вывозить…
Пожалуй, мы не обсуждали только погоду, футбол и войну с Землей.
Потом стемнело окончательно. На южной веранде устроили танцы для молодежи, а тем, кто постарше, подали кофе, сигареты, коньяк. Гости снова смешались, и я сама не заметила, как на несколько минут осталась совершенно одна на краю террасы. Я отвернулась от гостей, наслаждаясь тихим вечером.
– Долорес, можно попросить тебя уделить мне несколько минут?
Я даже не обернулась.
– Энрике, не нужно. Считай, я простила тебя за ту выходку.
– Долорес, такое больше не повторится. Даю слово. Но мне действительно необходимо поговорить с тобой. Это чрезвычайно важно для меня.
– Хорошо, – сдалась я.
Мы спустились в бархатный полумрак сада. Энрике остановился, когда мы оказались отделены от гостей первой же шпалерой.
– Долорес, я люблю тебя, – сказал он твердо и тяжело, глядя мне в глаза.
Я молчала.
– Я прошу тебя стать моей женой.
Я отрицательно покачала головой:
– Это невозможно.
– Но почему?
– Потому что мы не ровня, вот почему. Неравный брак хуже ограбления.
Он застонал:
– Долорес, это же глупости, это пережитки, ну как ты можешь даже думать о таком?!
– Я не понимаю, Энрике, как ты можешь думать о таком?
– Ты просто не любишь меня.
– Конечно. Разумеется, я не люблю тебя.
Несколько секунд он пристально вглядывался в мое лицо. И что-то ведь высмотрел обнадеживающее. Впрочем, неверный свет садовой иллюминации к этому предрасполагал. Так или иначе, он метнулся ко мне, схватил за плечи, и я едва успела отвернуться, чтобы избежать поцелуя. Он и не подумал выпускать меня. Я вывернулась из его жадных рук, отбежала:
– Не смей даже приближаться ко мне!
Куда там! Шел на меня, как бык на красную тряпку. Упрямый какой мальчик.
Не дожидаясь развития событий, я развернулась и убежала на террасу, где мигом втерлась в группу гостей, которой верховодил мой давешний сосед по столу.
Проклятье! Что делать, что же делать? Я отлично понимала, какое решение примет Энстон. Если узнает, конечно. Ему наплевать на чужие чувства и планы. Такое случается раз в сто лет, и если разведчица имеет хоть какую-то склонность к промискуитету, то ей повезло. Командование всегда принимает одно и то же решение: замуж. Один из самых респектабельных и перспективных мужчин в Эльдорадо. Да, сейчас у его отца шансы на диктаторство невелики. Но если поможет земная разведка, они вырастут в геометрической прогрессии. И перейдут по наследству к сыну. А мне светит пожизненное место земного резидента. И попробуй откажись.
Можно, конечно, посоветоваться с Хосе. Или даже с Арриньо. Но я внезапно увидела куда более надежный вариант в лице сеньоры Вальдес.
Конечно, сеньора Вальдес! Заботливая мамочка желает сыночку только самого лучшего и помнит, от кого родила его на самом деле. Можно быть уверенной: она не допустит, чтобы простонародные гены закрепились в крови ее внуков.
Доверительный разговор с сеньорой потребовал от меня всех моих актерских талантов. Сначала я сумела убедить ее ненадолго покинуть гостей. Затем – выслушать меня в доме и при закрытых дверях. Она привела меня в маленькую гостиную, я нефигурально кинулась ей в ноги и, заливаясь слезами – до сих пор не понимаю, как я сумела нешуточно разрыдаться, при том, что выжать из меня слезинку было проблемой уже в детстве, – наябедничала на Энрике. Я так распиналась о своем глубоком почтении к семье Вальдес, так горячо рассказывала, что слишком дорожу хорошими отношениями с сеньорой, чуть сама в это не поверила. Я даже выкрикнула, что лучше умру, чем опозорю семью, согласившись на неравный брак. Я умоляла сеньору о прощении и о том, чтобы она повлияла на сына. Нам с ним нельзя даже видеться. Ясно ведь, что каждая новая встреча только укрепляет Энрике в его решимости. А я, дескать, опасаюсь, что не смогу объяснить ему, как дурно все происходящее, поэтому и обращаюсь к его матери. Кто еще сумеет это сделать тактично и с любовью?