– Пф, – сказала я, – там же не требуется ради грамотного пищеварения совершать намаз.
– Ну-у, – уклончиво сказала Фатима, – ты же понимаешь. Ты можешь эти же пять раз в день молиться Христу, Деве Марии, читать Конфуция, Карла Маркса или даже Елену Блаватскую. Дело-то не в этом. Дело в том, что ты выбираешь для себя высшую духовную ценность и уже от нее отстраиваешь свой день. Ты вообще можешь для себя решить, что это время посвящаешь сыну.
– Отличная идея.
– Ну еще бы. Я, извини, не для галочки столько лет была генералом Ордена Евы. Знаю, что предложить женщине. Ну так что, диету скинуть?
– Конечно. Вдруг она действительно вкусная? Правда, мне придется нанять повара-мусульманина…
– Ну, дорогая, вот эти проблемы ты точно способна решить без меня!
Нам принесли по второй порции мороженого. В одном я с Фатимой соглашалась: они были слишком маленькие, чтобы от них поправился хоть кто-то, не страдающий обжорством.
– Теперь о послании. Надеюсь, ты не решила, что я ловко сменила тему? – Фатима подмигнула мне: – Вот этим не страдаю. Просто, когда голодна, способна говорить только о еде. Итак, послание. Главная проблема – эльдорадская часть секты. Она для нас самая закрытая, и, собственно, я не поручусь, что это не отдельная секта. Нашей разведке удалось подойти теоретически вплотную, но мы даже не знали – вплотную или мы уже в секте, или мы вообще не туда влезли. Мало ли в Эльдорадо тайных обществ. Чуть больше года назад нам – мне, Руди, Ашену – пришло в голову, что можно очень просто отследить структуру эльдорадской части секты. Надо запустить очередное послание Ивана Кузнецова, на этот раз – с явными приметами подлинности. Нынешние сектанты – это вам не альбигойцы, они техникой пользоваться умеют. Тут мы поняли, что с подлинностью у нас возможности близки к нулевым. Тогда Руди – я уже говорила, что он способен поладить с кем угодно? – поворошил свои контакты и выяснил, что у него есть общий знакомый с тестем твоего брата, Криса.
Я поняла.
– Руди познакомился с Бенни Хэтфилдом – кстати, классный мужик, передай ему это при случае – и обрисовал задачу. Бенни воодушевился и практически на слабо взял Криса. Крис, я так думаю, понял, во что его вовлекли, потому что и вопросов не стал задавать, и отработал безупречно. То есть он изготовил реально послание Ивана Кузнецова. Он нашел на Дивайне в закромах Чужих какие-то материалы, годные, чтобы на них писать или ими писать. Оставалось сделать текст. Недолго думая, он пошел к знакомому арканзасскому психиатру и попросил его достать монологи истинных шизофреников. При истинной шизофрении на одной из стадий речь превращается в специфический набор слов. Специфический тем, что он проявляется не только в устной, но и в письменной форме. В отличие, например, от ишемической речи, которая на письме не повторяется. Тот же психиатр нашел ему, помимо двух качественных шизофреников, несколько ишемических монологов – устных, само собой. Ты с ними сталкивалась? Нет? Объясняю. При ишемической атаке бывает стадия, когда речь «сыплется». Сознание у больного ясное, думает он все правильно, зачастую даже координация сохранена – а с языка срывается фонтан даже не слов, а слогов. Причем эти слоги взяты из мусорки полусознания, куда сваливаются продуманные, но непроизнесенные диалоги, монологи… Ну, мы же часто воображаем себе разговор с кем-то? В общем, Крис взял это сокровище, покромсал, механически соединил и переписал от руки, копируя почерк Кузнецова. Получилось такое, что… – Фатима восторженно закатила глаза. – Когда мне показали, я только и вякнула: ребята, это послание Бога. Послание зашифрованное. Вот отсюда и родилась версия, которую тебе сегодня озвучила Фора. Спасибо, теперь мы в курсе кое-каких путей.
– Думаешь, действительно капсулу привез Энрике?
– Судя по тому, что ему приписали какой-то запрет говорить в присутствии евиток, – он даже не знает, что именно привез.
– Ну почему же, у Хатак Тулан сын был под таким запретом…
– У Хатак Тулан сын был евит, а не адамит. Это во-первых. А во-вторых, Хатак Тулан держалась о-очень своеобразной школы. Той самой, которая одарила нас идеей повторного рождения в Совершенном теле. А у адамитов такого нет. У адамитов другие требования. Мужчина должен иметь профессию, которая способна прокормить его и его семью в случае беды, мужчина должен уметь защитить свою семью и себя, и мужчина должен уметь приготовить десять кушаний. Три супа или похлебки, один вид мяса или птицы, один вид рыбы, один вид грибов или овощей, плюс каша, салат, гарнир, и одно блюдо на выбор. Вальдес этот экзамен сдал, разумеется. В качестве профессии он выбрал учителя грамотности – письмо и счет, – за защиту сошел его год в действующей армии, ну а в качестве блюда на выбор он испек хлеб. В результате он сдал экзамен на три плюса – а это освобождение от дальнейших испытаний. Честно скажу, три плюса он получил за счет хлеба. Мужчина-хлебопек – один из важнейших символов в адамитстве. Этого никому не говорят заранее, чтобы не было лицемерия, так что он был вполне честен. Хотя в христианстве этот образ – продолжение Каина, в Ордене он очищен. Грубо говоря, Каин виновен в братоубийстве не потому, что хлебороб, а потому что завистлив. Исходя из всего этого, я думаю, что Вальдесиха за каким-то дьяволом прикрылась именем сына. То ли она хочет выдвинуть его, для чего и приписывает ему все заслуги, то ли она чего-то боится, поэтому на всякий случай сказала, будто капсулу добыл и доставил он, а она только привезла ее в штаб-квартиру.
– Что-нибудь интересное удалось выяснить?
– Не-а. Мы даже разочаровались. Капсулу крали и перевозили абсолютно мелкие, незначимые люди. Крали по поручению тех, о ком мы и так все знали, перевозили к тем, кого мы и так и знаем. Единственное, у нас провалился последний этап. То есть мы не знаем, собственно, того, как капсула оказалась у Вальдесихи.
– Человек, в убийстве которого обвинили Вальдеса, наш разведчик.
– Исключено. Капсулу привезли из Куашнары монахи местного Ордена святой Изабеллы. Вот как капсула из монастыря попала к Вальдесихе – единственное темное пятно во всей цепи. Делла, не ломай ты голову над этим. У Ашена целый штат умников, которые только тем и занимаются, что сидят и ломают голову над чепухой вроде этой. У нас задачи другие.
– Мне бы сейчас тоже не помешал штат умников. Или один Август Маккинби.
Фатима хохотнула.
– Ладно, давай сначала. Если верить тому, что Ясмин Фора копирует лишь тех, кто ей нравится…
– Я бы уточнила. Она копирует тех, кто в данный момент влиятельней. Не то чтобы старается понравиться, нет. Скорей, меняет окраску как хамелеон, чтобы ее воспринимали частью чужой силы. Значит, в Ордене сейчас заправляет карибская клика… – Фатима обхватила подбородок пальцами.
– От меня она поехала к Тессе. Что их может связывать?
– Да что угодно. Тессу кто-то продвигает, из Сената. В пику Ашену. Значит, с точки зрения Форы, она тоже – сила. Тем более что у Тессы-то самодовольства на двоих хватит, она большая любительница чужой успех себе приписать, Фора могла и не разглядеть за ней ее покровителей.
– Думаю, что разглядела, потому что Тесса в жизни не носила мужские костюмы. И сомневаюсь, что она подражает кому-то из адамитов, кого могла встретить в штаб-квартире.
Фатима рассеянно покивала.
– Где Фора познакомилась с Тессой?
– Да хоть у Ашена. Дел, к нему же ходят все до единого главари признанных сект. К христианам традиционного толка, иудеям, мусульманам и буддистам он ходит сам, а прочие регулярно посещают его кабинет. С отчетом, как ты догадываешься. Ашен в этом плане молодец, если человек не бычит, то ему могут даже помочь. Но если, конечно, сектантик мечтает о самостоятельной политике, его быстренько заменяют. Хотя Ашен очень не любит менять. Тесса уже лет десять как начала дурить – нет, терпел ее. Привык. Костюм, костюм… – задумчиво протянула она. – По ходу, придется мне сегодня просидеть вечерок над каталогом мужской моды.
– Не самое худшее времяпровождение. Мне-то вечером принимать индейцев. Они обрадовались, что мне нужна помощь, и сто процентов зайдут с подарками.
– А что, помощь означает подарки? Я думала, наоборот, это ты их будешь одаривать.
– Не все же могут мне помочь. А поучаствовать хочется всем.
– Вот оно как… Знаешь, у тебя отличная работа. Мне бы понравилось. Тебе помощница не требуется?
– Тебе угрожают, что ли? Ищешь, куда спрятаться?
– Угрожали мне всю дорогу, знаешь ли. И тебе угрожают. Но сейчас мне и вправду неуютно в отеле – а в Канаду я даже не сунусь, у меня дом на краю города и на отшибе. Руди предлагал оставить роту своих мальчишек, я отказалась. Роту он все равно оставил, она так и торчит в Эдинбурге. Я подумала: если ты меня примешь, я этих парней распределю по Пиблс, хоть узнают, кто там орудует. Может, проредят под шумок ряды противника…
– А лицензия на отстрел у них есть?
– Как у всех, – Фатима ухмыльнулась, – только при самозащите. Дел, зачем отстреливать? Будут сдавать кому прикажут с чем надо. С упаковкой запрещенного наркотика в кармане, например.
– Сами-то с ней не попадутся? А то полицию в Пиблс почистили, но сдается мне, не до конца грязь вымели.
– Они опытные, – заверила Фатима. – В крайнем случае побеспокою Ашена. – Она отправила в рот последний кусочек мороженого, остававшийся в ее вазочке, и тщательно облизала ложку. – Мне, честно тебе скажу, неприятен отзыв Августа. Все-таки Ашен меня, считай, вырастил. Спорить, конечно, не стану. Но у патологической трусости есть оборотная сторона: такая же патологическая хитрость, помноженная на дальний расчет. Если что-то можно делать скрытно, то Ашен сделает это быстро и с блеском. Вот явных действий от него ждать не стоит. Он из тех, кто предпочитает загребать жар чужими руками. Но! Все та же трусость не позволяет ему присвоить этот самый жар. И руки для загребания он подбирает тщательно и любовно.
– Не пойму, к чему ты клонишь. Я не пойду к нему с повинной.