– Кто такой Серый Валевский?
Огорчать здоровяка не хотелось.
– Серый вёл нас. Где он?
– Внизу, – выдавил сквозь зубы Фред, не оборачиваясь, делая вид, что занят наблюдением за карабинерами.
Парень понял.
Задёргался так, что пилоту пришлось подсуетиться, опасаясь за его жизнь и за его товарищей, тесно лежащих на дне вертушки.
– Пошёл ты в бездну со своим уколом и капсулами! – плевался и извивался здоровяк. – Серый погиб! Погиб! Погиб! Мы сдохнем здесь без него, теперь-то уж точно сдохнем! Проклятая Суша! Гребаные внешние! Сначала чуть не угробили всех на руднике, и только Серый сумел нас вывести! Серый!!! – Ты! – он внезапно остановил безумный взгляд на пилоте. – откуда? Ты, чудак, вырубил нас, но я успел увидеть, как твоя вертушка вдруг стала видимой среди звёзд, прямо у нас над головой, потом дёрнулась, а потом завалилась на правый бок. Прилетел острый обломок, со свистом, как нож, врезался в землю у меня между ног. Больше ничего не помню.
– Тебе повезло. Не знаю, что случилось с о-вэ. И выяснять некогда.
Пилот промолчал про информацию, закодированную и перешедшую к нему в кровь и лимфу.
Здоровяк, успокаиваясь (ещё бы, Фред изловчился и всадил ему шприц с антимигнином), спросил пилота:
– Ты летел на наш сигнал?
– Ничего не знаю о вашем сигнале. У моих пассажиров тут было другое дело. И оно готовилось года два, приятель. Это был эксперимент. Может, тебя немного утешит то, что твой друг Серый не совсем мёртв.
– Это как? – здоровяк приподнялся на локте.
– Поток Силью использовали как канал для передачи сознания людей на космическую станцию. Серый, и двое ребят с ним, и ещё один профессор имеют шанс когда-нибудь снова жить и увидеть то время, которое для нас – отдалённое будущее.
– Ты не врёшь? – здоровяк, назвавший себя Хью, уже встал на четвереньки и пытался самостоятельно выбраться из кабины.
– Такое не придумаешь, – пожал плечами пилот, не спуская глаз с людей внизу.
Было очевидно, что карабинеры поджидают кого-то ещё.
– Можно сделать так, чтобы я ушёл за Серым? – доверчиво спросил Хью пилота. – Фредди, скажи, что для этого нужно?
– Не дури, Хью. Мне здесь без тебя никак. Шевелись быстрее – это лучшее, что ты можешь сделать сейчас. Ребята, берегите себя, – обратился он к солдатам, к которым постепенно возвращались сознание и частичная подвижность. – Честное слово, мне одному за вами не уследить. Не высовывайтесь из-за камней, помогайте друг другу и не лезьте с дурацкими вопросами.
Последнее прозвучало в сторону Хью.
Хью подполз к лейтенанту и теперь тоже следил за карабинерами болезненно-воспалёнными глазами.
– Вот это да! – присвистнул Фред и передал Хью свой шлем с бинокулярной оптикой, показав, в какую сторону смотреть.
Хью даже охнул, когда разглядел на расстоянии примерно двадцати миль новёхонькую самоходку в сопровождении команды юрких моторо – созданного по последнему слову техники гибрида мотоцикла и экзоскелета солдат Армии Моря.
Удачный компилят разработок подводников, моторо считался последним словом военной техники Надмирья и действительно был хорошей заявкой чьих-то незаурядных мозгов.
– Не ожидал увидеть здесь эм-ро… – прошептал Хью, по привычке жителей Моря сведя название моторо к паре букв. – Едут со стороны рудников, откуда и мы пришли. Погоди, а ведь в той стороне только одна дорога? Никак новый хозяин погнался за нами? А мы-то думали, наш побег предпочтут замять хотя бы до утра…
– Если сюда катит местный рабовладелец, то мы здорово попали, – нахмурился пилот. – У этой мафии достаточно средств, чтобы контролировать целые армейские подразделения, не то что местную полицию. Вы представляете для хозяина интерес как рабочая сила?
– Не слишком, – криво ухмыльнулся здоровяк, яростно почёсывая тело, по которому, ему казалось, бегают тысячи искр.
Оглянулся на своих ребят:
– Не так сильно, чтобы гоняться за нами по альтиплано с домашней армией.
– Понятно. Значит, началась охота. На нас.
– Вот хрень! – выругался обеспокоенный Хью. – Внешние это любят. Боюсь, нам долго не протянуть.
Фред постарался развеять его безнадёгу, но не вышло. Их положение было действительно дрянь.
– Что известно охотникам? Состав экипажа, цель полёта о-вэ и количество уцелевших не известны. Но карабинеры кое-какие выводы вполне успели сделать, просто наблюдая за нами. Например, что возле геликоптера один, ну максимум два человека в экзоскелетах. Скорее всего, они уже поделились своими наблюдениями с охотниками.
– А те знают количество рабов, сбежавших с рудника, – добавил Хью. – И знают, что им, то есть нам, тупо нечем обороняться. И потому смерть придумают долгую и мучительную – не зря же потащились в пустыню. Иначе отдали бы нас карабинерам. А те, чтобы не валандаться, перестреляли бы всех, как… как… морских жаб, по их же словам. Был бы жив Валевский, он бы что-нибудь придумал. Я должен забрать его и ребят. Я пойду.
– Стой! – Фред пригнул голову здоровяка к земле. – Не оставляй меня, Хью! Ребята ещё не оклемались, а ваш босс прибудет минут через десять.
– Нет, я должен. Я не могу допустить, чтобы Серого, и Вана, и Анджея сожгли из огнемёта.
– Мы всё равно не успеем их похоронить, слышишь, ты?!
– Серый не бросил бы меня лежать просто так на глазах у ублюдков-внешних. Я почти восстановился, пойду. Я быстро. Не бойся за меня, Фредди. Сдаётся мне, мы сделали правильные выводы: карабинеры не начнут стрельбу. У них патроны казённые.
– Чёрт!.. – процедил лейтенант, понимая, что вряд ли будет услышан ребятами, час назад боготворившими своего командира Серого.
Появление Хью на склоне вызвало оживление среди карабинеров. Они живо перегруппировались, все стволы нацелились на длинного плечистого здоровяка, исхудавшего, но крепкого.
Хью лениво поднял руки. Возможно, к нему просто ещё не вернулась прежняя координация движений.
Он шагал к трупам, и люди внизу это поняли.
Несколько мгновений постояв над убитыми, Хью остался доволен тем, как Фред всё сделал: глаза покойных закрыты, руки, ноги зафиксированы: пилот повязал на всех погибших траурную ленту. Правда, ленты не хватило, чтобы запеленать как следует шестерых, – получился лишь один виток через левое плечо и на грудь. Ещё на диафрагме у каждого покойного песком насыпан знак Моря. Тела готовы к погребению, пусть даже в огне вражеских огнемётов. Хью подумал, что у него не получилось бы лучше. Он передумал забирать тело Валевского. Лишь опустился на колени перед другом, приложился лбом к холодному восковому лбу и заплакал.
И вдруг: короткий вжик, и пуля вбилась в ступню трупа. Вторая – в ступню погибшего учёного старца. Стрелял снайпер. Издевался, демонстрируя своё мастерство.
Хью взревел от ярости, взвалил на себя труп Серого и потащился с этой ношей вверх, к о-вэ. Упал, снова поднялся; поступь его становилась всё тяжелее, по лицу катился пот, раскрытым ртом он тяжело хватал разреженный и холодный утренний воздух.
Фред решил не выходить навстречу: Хью должен справиться. Покойнику уже ничем не помочь, а выставляться перед снайпером пилоту Моря в полной боевой экипировке – значило наверняка нарваться на огонь из всех стволов.
Имя – Мария
Она заставила себя привыкнуть к имени, доставшемуся от незнакомой девушки, рано ушедшей из жизни. Получение нового имени, идентификационного браслета и лживой легенды сопровождалось неприятным чувством. Молодая женщина первое время тоскливо замирала, когда к ней обращались: «Мария Хосе Агилар».
Но Лукреция просила не забивать себе голову подобной ерундой…
Странно, она чувствовала себя в безопасности, только когда поблизости была эта сухопарая потёртая дама с накладными ресницами, носившая казавшиеся пуленепробиваемыми бюстгальтеры – два жёстких горба под пафосными блузами неизменно вычурного кроя – и обожавшая причёски с накладкой «конский хвост».
В Лукреции было нечто гротескное, но тем не менее все её любили: от выглядевшего, как улитка, только что высунувшаяся из своей ракушки, профессора Свенсена и до разносчика больших открытых пирогов. Любили Лукрецию – это значит, непрестанно сплетничали о ней и пересказывали друг другу всё, что происходило с участием доктора Лу Фольк.
…А пироги здесь пакуют в коробки из настоящей плотной бумаги…
Они на некоторое время стали единственной пищей Марии.
Её желудок с трудом принимал бесконечно разнообразные местные продукты, и Мария не спешила экспериментировать с новыми кушаньями, довольствуясь пиццей. Хорхе заказывал для неё свежую пиццу с разной начинкой с детской кухни, потому что только пироги для маленьких были без обжигающих специй, острого сыра или соуса. Мария осторожно пробовала верх, съедала или не съедала начинку, в зависимости от вкуса, доверяя первому впечатлению. Но выпечка её всегда устраивала, как и йогурты с той же детской кухни.
Доктор Хорхе, в первое время загоравшийся каждый раз, как только видел её, вскоре нашёл себе более доступное утешение в лице красивой и смелой парагвайки, на свой страх и риск двигавшей собственное провизорское дело и лично занимавшейся доставкой медикаментов для военных госпиталей.
Для Марии это стало хорошей новостью.
Хорхе она в немалой мере обязана относительной безопасностью, но это стесняло её, вынуждая быть как минимум обходительной с мужчиной, с которым она никогда бы не стала искать общения при других обстоятельствах.
Когда незадачливый доктор понял, что женщина Моря холодна к нему, несмотря на пылкие и куртуазные ухаживания, он повёл себя совсем иначе. И однажды не защитил Марию от откровенных приставаний офицера армии Лос Анхелос. Марии пришлось спасаться самой. Лукреция, выслушав её недоуменные сетования, выяснила у коварного доктора подробности в беседе с глазу на глаз. Он сослался на то, что слишком независимая сеньорита, видимо, привыкла, по обычаю своей родины, сама проявлять инициативу в любви, так что пусть разбирается со своими ухажёрами без него. И вообще, «фермозе»