Арт, не имея оснований скрывать информацию от главнокомандующего, доверил тому свой о-планшет. Ли Оберманн на всё время пути ушёл с головой в изучение объёмного документа. Несколько пояснений, которые пришлось давать по ходу чтения, укрепили Валевского в симпатии к генералу. Главнокомандующий Ли Оберманн на поверку оказался харизматичной личностью, не зря так быстро состоялся его взлёт к вершинам военной власти.
– Господин Валевский, ваши старания достойны высочайших похвал! – сказал генерал, выключая последнюю страницу отчёта, и сердечно пожал руку эксперту. – Вы на многое открыли мне глаза. Так значит, вы уверены, что война, по вашему убеждению, развязанная Подводными Колониями, должна быть закончена ими же немедленно и в одностороннем порядке?
– Убеждён. И буду отстаивать эту позицию.
– Позвольте узнать как?
– Огласка секретных документов перед правительством. Затем выступление…
– Не продолжайте. Вы человек чести, господин Валевский. Как и все в Подводных Колониях. Это упрощает наше дело, не так ли?
Арт споткнулся на последней фразе генерала. Чувство ментальной заминки было почти физическим. Ответил, взвешивая слова:
– Это и была конечная цель, к которой шли первые погрузившиеся в океан.
Оберманн откинулся в кресле и с пристальным интересом уставился в лицо аналитика:
– Какая именно цель? Не сочтите за любопытство, я не только военный, но и политик, мне важно слышать, как мысли облекаются в слова.
– Раннее прогнозирование развития личности позволяет создать общество, в котором каждый максимально ответственно делает своё дело, а честь не пустой звук.
– Как по мне, идея не нова. Вам, потомку русских, не знать ли этого? А вам неизвестны примеры, когда подводники поступали вопреки своему долгу? Может быть, просто их функции в обществе такие мизерные, а жизненные задачи так незначительны, что заметить это нелегко? И откуда взялась таинственная военная организация «Новый мир», на которую вы указали? Очень прозорливо, кстати, указали. И как появились сотни тысяч солдат Моря – ранним прогнозированием развития?
– Не солдаты, – перебил Оберманна Валевский, – Море не породило ни одного солдата в привычном понимании этого слова, я настаиваю на этом. Мы – военные инженеры, для нас война прежде всего – технологии, и мы осознаём своё отличие от вояк всех времён и народов…
– Будь по вашему, мистер, но работёнку гуманной не назовёшь. Не так ли?
– А вот для этого и нужно покончить с противостоянием Моря и Суши, разобраться, что же всё-таки произошло с нами?!
Подумал: «Папаша Оберманн первый в истории Колоний, в открытую призвавший к войне и взлетевший на вершину власти на волне общественных настроений. Вернусь, подключу Марка, нужно вникнуть в то, что и для каких нужд делалось в лаборатории «Нуво»? Лабораторией руководила ваша дочь, сэр…»
Омега-т прибыл в центральный шлюз Союза. Пока Валевский оглядывался поверх голов собравшейся толпы в тайной надежде увидеть за санитарной зоной Марка Эйджи и обдумывая встречу с учётом нового фактора – Зелмы Даугавы, вставшей между ними, генерал Оберманн, позируя перед многочисленными журналистами, осчастливил всех, произнеся спич:
– Я привёз хорошие новости! Мне посчастливилось ещё раз убедиться, что свобода и независимость Подводных Колоний незыблемы! Наши храбрые ребята, настоящие герои, боевой мощью демонстрируют Надмирью силу и волю народа Моря. Армия Моря несёт мир для всех жителей планеты! В ближайшее время мы переходим в развёрнутое наступление. Теперь не только Южное полушарие, но всё тихоокеанское побережье до Приморья и Аляски станет территорией свободных посещений, культурного, торгового и научного взаимодействия!
И генерал увлёк за собой онемевшего от неожиданности аналитика, настоятельно приглашая воспользоваться личным омега-каналом.
Словно не замечая немого изумления Валевского, блестящий Оберманн дружески похлопал Артемия по плечу, а в словах, рокочущим камнепадом высыпавшихся из твёрдых губ солдатского папаши Ли, Арт различил неприкрытый цинизм:
– Молодой человек, не вижу необходимости скрывать от чиновника Главного Управления и потому обрадую вас: с недавних пор мы обладаем новым оружием. Не только Надмирье, но самые могущественные гости из дальнего космоса, явись они на Землю, будут укрощены в момент. Наше открытие в состоянии спасти планету от половины известных сейчас глобальных природных катаклизмов, прошу заметить это! А от второй половины бедствий мы придумаем, как избавиться! – генерал засмеялся нездорово. Валевский, уязвлённый до глубины души, мог поклясться – смех, во всех отношениях солдафонский, тем не менее звучал с внутренним надломом.
Генерал явно был не прочь скоротать время в компании аналитика Главного Управления: омега-транспорт даже в личном транспортном канале нарочно медленно проходит путь от внешних шлюзов в риф, ожидая, когда в пропускной санитарной зоне будут готовы результаты медицинского контроля. И если в транспорте ехал носитель небезопасного штамма, придётся возвращаться и генералу, и эксперту ГУ, и любому из пассажиров – на повторную санобработку…
– Согласитесь, – говорил Ли Оберманн, – гарантия спасения человечества от ужасов Армагеддона стоит того, чтобы масштабно испытать оружие, не дожидаясь часа икс? Через несколько дней мы продемонстрируем миру нашу мощь. Это и есть главная и конечная цель развязанной три года назад конфронтации между Морем и Сушей. Теперь население Колоний достаточно подготовлено к тому, чтобы, не дрогнув, нанести главный удар, покончить с затянувшейся войной и в веках утвердить своё могущество на планете.
– Но… – только и смог выдохнуть Валевский, выслушав явно заготовленные цитаты из будущего генеральского выступления. Его свежие раны заныли, аналитик усилием воли справился с подступившей тошнотой и головокружением. Шокирующая догадка пронзила сознание:
– Вы собираетесь испытывать новое оружие на русском Дальнем Востоке и в Китае – на территориях, не принимающих участие в войне, – устало сказал он.
– Чувствую профессионального аналитика! – улыбнулся генерал и добавил с интонацией странной и противоречивой: – Сибирь и Китай – идеальный плацдарм. С одной стороны, безбрежные заснеженные пространства послужат буферной зоной, с другой – государство, исторически страдающее от перенаселения. То, что эти страны не принимают участия в войне, тоже важно: у Совета Надмирья не останется никаких сомнений, что мы хотим не просто победы в Южном полушарии и безопасности для рифов – мы заявляем свои права на всю планету.
Потрясённый Валевский попытался что-то ответить и не нашёл в себе силы.
Заметив бледность своего собеседника, Ли Оберманн сделался серьёзным:
– Что вас так удивляет, мистер Валевский? Любые сверхтехнологии, наши или от внешних, не должны появляться в свободном маркетинге: последствия могут быть неконтролируемые. Планете необходима сверхдержава. Это гарантирует то, что интеллекты стекутся в одно место, и передовые достижения будут находиться в контролируемом пространстве до тех пор, пока время не укажет на степень их полезности или пагубности для человечества. Друг мой, будет лучше для всего человечества, если этой сверхдержавой станут Подводные Колонии. Я верю в нашу способность мудро управлять миром и никогда не верил в здравомыслие внешних.
Валевский впервые переживал такое лобовое столкновение с одиозным сознанием. И вся военная мощь Моря сосредоточена в руках этого человека.
Арт сказал себе, что пойдёт до конца, но не даст генералу осуществить…
Что?
Что осуществить?
То, о чём говорит вояка, нельзя назвать иначе чем шовинистическим бредом и манией величия.
Валевский отвёз отчёт в Главное Управление, отдал доклад руководству и, уже ничему не удивляясь, узнал, что попасть домой не судьба: сотрудники ГУ в ближайшие пять дней лишены возможности уходить из офисов. В такой режим перевели все правительственные учреждения, имевшие хоть какое-то отношение к государственным секретам.
Генерал Ли Оберманн действовал напролом.
Времена торжества не разума, но грубой силы наступили. И не в Надмирье, а в Подводных Колониях.
К исходу первых суток нашего заточения в Главном Управлении Валевский подошёл ко мне, и квадратная его рожа была решительной и неподвижной, словно вырезанная из камня. Догадываюсь: ночью он, как и я, проигрывал все возможные варианты дальнейших событий, так что, когда Валевский открыл рот, я был готов услышать именно то, что услышал.
Знаю: мои щёки заросли щетиной и сейчас щетина нелепо контрастирует с новой расцветкой волос. Валевский, вежливый тип, потягивает носом, молчит, соображает; а ведь от меня на весь отдел должно разить тонизирующей жвачкой.
Мне надо перестать испытывать его терпение: Арти тревожится. Он рассматривает меня со сложным чувством, в котором всё: и тревога, и недоумение, и вопросы без ответа, и превосходство старшего… Когда это ты заделался старшим, а, молокосос, – вчерашний выскочка из Университета? Ты признался, что после возвращения от внешних чувствуешь свою инаковость. Так чувствует себя взрослый, остановившийся понаблюдать за детьми, играющими в наивные забавы его детства, – верно я угадал? Что ты скажешь, когда узнаешь, что догонялки на самом деле всего лишь прикрытие для тех, кто играет в прятки?
Валевский смотрел на Марка, пытаясь разобраться в своих чувствах:
«Я не простил тебе Зелму, инсуб. «Секс дружбе не помеха», – так ты говорил? Ладно, проехали. Я закрыл на всё глаза, инсуб. В конце концов, и в этом ты верен себе. И ты по-прежнему единственный, в чьём участии я нуждаюсь больше всего. Нет, даже не так. Твоё участие мне жизненно необходимо. Нет, не мне, – теперь ты нужен делу».
– Я должен остановить войну! – произнёс Валевский, не в состоянии и дальше нести в одиночку тяжкий груз сомнений.
Война с Надмирьем подняла столько мути в Колониях и на поверхности и поднимет ещё больше, если он будет оставаться молчаливым статистом. Пришла пора действовать. Правильно ли то, что он задумал, или нет, – Арт согласен держать ответ за всё. Если у него есть шанс повлиять на события, он обязан сделать это.