Тонкие ломти синтезированной телятины накручивали на шпажки, макая в кипящий котёл, где через минуту мясо покрывалось запёкшейся сырной корочкой. На гарнир ушёл весь салат, без остатка, – Лена не ошиблась с количеством. Соус у Валевского удался на славу. После мяса Серый стал опускать в котёл овощи, затем хлеб: получилось вкусно, и все присоединили свои шпажки к шпажке новобранца, в последний раз ужинающего с родными.
– Почему так спешно отправляют ребят? – озабоченно буркнул Арт в сторону инсуба. – Серый должен не меньше месяца заниматься в учебке здесь, в Союзе.
– Сколько сезонов ты был на Каса…, гм, на базе КС? – спросил Марк новобранца. После трагедии с островом, приведшей к началу войны между Морем и Сушей, название «Касатка» старались не произносить.
За сына ответила Лена:
– Девять сезонов. Мой младшенький целый год бредил учебкой, приходилось каждое лето раскошеливаться. А потом встречать его с облупившейся спиной, костлявого, прожорливого, перестирывать вонючие шмотки, пахнущие собаками, рыбами и ещё бездна знает чем.
– Ма, на поверхности всё пахнет по-другому.
– Вот. Пахнет! В твоём случае – смердит.
Младший Валевский хмыкнул:
– Ма не верит, что на поверхности запахи просто шибают в нос, поначалу просто теряешься, они текут отовсюду, а потом привыкаешь.
– Да уж! – отмахнулась Лена. – Ещё приходилось слушать его бесконечные сплетни о порядках на базе, россказни о волнах, птицах, животных и ураганном ветре, который унёс было нашего Серого, но передумал и вернул обратно, к мамочке родной.
Лена закончила свою тираду и потрепала сына по спине. Серый не тратил время на разговоры, дожёвывая салат.
Марк ответил:
– Первыми отправляют тех, кто прошёл полный курс обучения и адаптации. Их подготовку закончат прямо на кораблях. Чему ещё можно их научить в рифе?
За столом повисла тишина. Впервые почувствовали по-настоящему: этот юнец отправляется на войну.
– Ещё не поздно отказаться, Сергунчик? – в тайной надежде произнесла Лена с потухшими глазами.
Арт не стал обнадёживать:
– Отказ будет рассматривать Высшая военная комиссия. Дело сделано, сестра. Надеюсь, парень, это было твоё решение?
Серый кивнул:
– Всё в порядке!
Грустная Лена молча ушла в спальню.
– Помоги матери устроиться с ночлегом, – велел Арт, подбросив племяннику пульт.
Серый скрылся в полутьме спальни. Тихо зажужжал спускающийся с потолка матрац, заполняясь лёгкой ортопедической пеной.
Арт глянул на Марка пытливо и тревожно. Выражение лица инсуба не сулило ничего хорошего.
Валевский сдержал глубокий вздох.
– Эй, солдат, служба началась! – позвал он Серого.
– Чего? – племянник вернулся к столу, опустив экран, закрывший вход в спальню. Артемий протянул ему пакет для мусора. Серый принялся сортировать посуду со стола, между делом макал оставшиеся ломти хлеба в холодный соус и один за другим отправлял куски в рот.
Валевский подумал, что на войну идёт совсем ещё мальчишка.
– Печенье здесь очень даже ничего, – сказал Серый, заправившись напоследок сдобными колобками с ореховой посыпкой, – не мамина выпечка, конечно, но тоже вкусное. Спасибо за ужин, дядь Арт!
– Служи достойно, младший Валевский! И ещё, пацан, сделай так, чтобы твоя мать не волновалась.
– Кое-кто в курсе, что мне до совершеннолетия остался год? Может, я обнаружу в своём багаже подложенные памперсы?
Марк, наблюдая со стороны семейную сцену, сурово произнёс:
– Мы в курсе, птенец. Завтра ты закажешь себе галет. Чтобы клюв не зарос. Галеты будут не детские, требуй антарктические. Четыре фунта закажешь в четырёх разных местах, оплати доставку курьерами. Понял?
Серый едва не подпрыгнул:
– Четыре фунта галет? Это почти сорок фунтов жратвы!
– Антарктические потянут больше. Упакуй их, как пакуют личные ценности, по одному фунту, и сдай на хранение старшему офицеру. Сделай, как я сказал, если не хочешь, чтобы в твоём белье ещё перед отправкой транспорта порылись патрули.
Серый притих.
Арт сунул племяннику кредитки.
Через месяц электронка от обезумевшей от горя Лены сообщила: взвод Серого, едва сойдя на аргентинский берег, пропал в полном составе при таинственных обстоятельствах.
– Ты знал?! Что, что ты знал? – шипел в лицо Марку Валевский, долго искавший возможности поговорить с тем с глазу на глаз, но вынужденный дождаться конца рабочего дня. Инсуб, по его признанию, мотался безвылазно в сети подконтрольных транспортных омега-каналов.
– Я знал, что твой племяш любит точить всё подряд. Потому и посоветовал запастись галетами. А теперь клан Валевских объявляет мне вендетту?
– Поручи соседям досмотреть Полосата, сегодня мы идём по всем злачным местам! – пригрозил Арт.
Эйджи недоверчиво хрюкнул.
За предложением Валевского, не способного без Марка найти даже обычную пивную вечеринку, скрывалась решимость устроить ему допрос с пристрастием.
В последнее время не только под глазами Валевского легли синие тени от недосыпания, Арт заметил: у инсуба тоже черты лица стали суше и твёрже.
– У тебя уши отросли, что ли? – опередил его Марк, критически рассматривая осунувшуюся физиономию аналитика.
Арт не в первый раз подумал, что между ним и инсубом, как в сообщающихся сосудах, перетекают одни и те же мысли. Но глазастый чёрт всегда успевает высказать их первым.
Для разговора по душам решили угнездиться в кафе-мороженом. В поздний час детей, главных потребителей сладкого льда, не было, но кафе не закрывалось, и непонятно, кого ждала хозяйка за стойкой. Скоро всё объяснилось: здесь торговали ещё и молочными продуктами. Редкие покупатели заходили сюда принять вечернюю дозу соевого йогурта и запастись творожной пастой.
Тишина, безлюдье, низкие столики и уютные полукруглые диваны, на которых удобно развалились оба приятеля, располагали к разговору.
После порции льда с сиропом к Валевскому вернулось его обычное благоразумие, и он отказался от попытки вывести инсуба на чистую воду. Судя по всему, Марк знал о положении в зоне боевых действий не больше его самого и про галеты сказал безо всякой задней мысли.
Завтра с утра предстояло заняться пропавшим взводом племянника.
Артемий раздумывал: кто в ГУ может навести на след несчастных, оставшихся на Суше?
Лена с ума сходит от горя.
Бездна!
Как позволили потеряться целому взводу новобранцев?
У него складывалось впечатление, что неизвестная третья сила столкнула Надмирье и Подводные Колонии. «Не надо множить сущности без необходимости», – ответил он себе изречением Оккама. Следом его посетила мысль, что до сих пор он собирал сведения, делая срез информации в настоящем времени. Что, если имеет смысл вернуться в нулевую точку, ко времени Великого Погружения? Что, если культурные отличия, накопившиеся за двести лет, привели к войне?
В выборе тем Эйджи оказался парадоксален, как всегда. Валевский ничуть не удивился, когда инсуб завёл разговор о том же:
– По-твоему, сколько жителей Моря помнят настоящую причину Великого Погружения?
– «Для любого события существует пять причин», – пословицей отозвался Арт. – Причин и было пять. А может, шесть или тридцать шесть… Думаю, историей Погружения вплотную интересуются три процента населения, не больше.
– Не маловато ли, аналитик?
– Добавим сюда процентов двенадцать тех, кто представляет в общих чертах, какая идея двигала первыми колонистами, но не вникает в тонкости. А вот три процента, о которых я сказал, – действительно знают, почему предки решились уйти в море.
– Я думал над этим. У меня тоже выходит примерно так. А остальные?
– Принимают всё как есть, не задумываясь. Общество Подводных Колоний – самая эффективная форма человеческой самоорганизации.
– Самоорганизации, ты сказал! – Эйджи осклабился и затряс пальцем в направлении Валевского. – Марк, кончай дурачиться. Той самоорганизации, которая немыслима без направленного контроля. И мы с тобой – винтики системы контроля.
– Нам нужно больше доверять друг другу, приятель, времена сейчас непростые, – теперь инсуб говорил загадками. – Мне интересен этот разговор, и я хочу начистоту и до конца.
– «Крепка ли вера твоя?» – как говорили древние?
Эйджи улыбался.
– Ну, типа того. Или мы смотрим в одну сторону и видим одно и то же, или есть отдельные расхождения, или у нас разные мнения о путях Суши и Моря. Всё просто. Итак, мы оба в теме. Задай мне вопрос, аналитик, – серьёзно закончил он.
– В чём причина войны Моря и Суши?
– Хорошо, что ты не спросил, кто в ней победит.
– Есть сомнения?
– У меня – нет.
– И у меня тоже. На кой она нам нужна, – вот что меня мучает… И куда отправили Серого – тоже. Очень.
Марк промолчал. Вопрос Валевского был скорее риторический.
Вместо ответа инсуб задумчиво произнёс:
– Что было бы, если бы человечество не разделилось?
Валевский внутренне поёжился.
Сменилось несколько поколений со времени Великого Погружения, но путь, который выбрало Надмирье, как и предсказывал предтеча Погружения, русский церебролог Савельев, действительно вёл в тупик. Это ясно любому в Подводных Колониях. Но каким-то уму непостижимым образом внешних не волнует, что их цивилизация близится к закату. Или они не желают признать очевидное.
– Я думаю, сколько столетий осталось внешним? В смысле, когда они начнут снимать скальпы друг с друга и есть печень врага?
– Без инъекций наших технологий – лет триста, – ответил Арт.
– Ты не слишком щерд?
– Я верю в них, – вздохнул Валевский. – Но триста лет – это максимум. Запасы угля и нефти исчерпаны, а внешние не спешат совершенствовать работу с даровыми источниками. Технологии добычи ветровой и солнечной энергии у них не продвинулись со времён Третьей мировой. До поедания друг друга, надеюсь, они не докатятся, но эпоху перегретого пара эти ребята себе устроят.