олучения ярлыка переехала в Тверь. Ведь другого ярлыка и не ожидали в соответствии с русским наследственным правом. НО. Чисто по человеческим эмоциям Москву тоже можно понять. Ведь Андрей, как и его вечный противник Дмитрий, – оба Александровичи, дети Невского. Как и Даниил Московский, младший сын великого Александра, просто не успевший побыть князем Владимирским. Во многом из-за этого люди переяславские ушли под Москву. А Михаил, сын Ярослава Ярославича, брата Невского, он всего один среди претендентов и сейчас перебивает восхождение всему роду Александра. Случай непростой. К тому же, на Руси ситуация меняется, князья уже не на лествичную систему ориентируются, а на мощь своих вотчин. И Москва не согласилась. В этих условиях Даниловичи приняли необычное решение: они не стали делить между собой земли и решили держаться вместе. Младшие братья, видимо, не были согласны с таким решением, но уступили воле старших братьев, Юрия и Ивана. После смерти отца братьям сразу пришлось вступить в политическую борьбу. Юрий Данилович (московский князь в 1303–1325 гг.) даже не смог попасть на похороны отца. Он находился в Переяславле, и горожане не пустили его, т. к. опасались, что великий князь Андрей Александрович Городецкий воспользуется моментом и захватит город. А, кстати, ничего у нас феодализм, а? Да и горожане тоже. Попробовали бы так же где-нибудь во Франции или Германии герцога или барона из своего города НЕ выпускать?? А у нас и самого Невского – то выгоняли из Новгорода, то не выпускали по несколько месяцев. Человек-то нужный! Хотя в Европе задача как правило была иная: НЕ ВПУСТИТЬ феодала в город. А то потом и не выедет. В 1303 году Даниловичи одержали первую победу. Они вместе явились на съезд князей в Переяславле и удержали этот город за собой. Хотя Михаил Тверской, которому великий князь Андрей Александрович Городецкий обещал уступить владимирский стол, и пытался удержать город за собой как часть великого княжения. Весной 1304 года братья захватили Можайск и присоединили его к своим владениям. Теперь княжество Даниловичей охватывало всю Москву-реку от истоков до устья. Для начала XIV столетия это был большой успех. И – миролюбивый Даниил, когда надо, мог побить, и татар и князей, как у Рязани, не хуже воинственного Михаила Тверского.
Первая схватка. Ослабление Твери
Основатель московской династии и отец Ивана Калиты князь Даниил Александрович – сначала самый неприметный из правивших тогда в Северо-Восточной Руси потомков Всеволода Большое Гнездо. Он родился в 1261 году и был младшим сыном Александра Невского. Точная дата его появления на свет неизвестна, но можно думать, что случилось это в самом начале зимы. Преподобный Даниил Столпник, в честь которого он получил свое имя, по старым месяцесловам праздновался 11 декабря. В ноябре 1263 года, когда в возрасте 43 лет умер его отец, Даниилу не исполнилось и двух лет. Согласно завещанию отца он получил весьма скромный удел – основанную Юрием Долгоруким Москву с прилегающими к ней землями. В силу своей незначительности Москва в первые сто лет своего существования ни разу не была стольным городом. Лишь в 1247 году сюда случайно залетел и ненадолго здесь обосновался задиристый и непоседливый князь Михаил Хоробрит, брат Александра Невского. Однако в Москве он явно скучал. Через год Михаил перебрался во Владимир-на-Клязьме, изгнав оттуда своего дядю, юрьевского князя Святослава Всеволодовича. Строитель гениального собора, Святослав был, по-видимому, неважным воином. Во всяком случае, он без боя уступил престол своему нахрапистому племяннику. А еще немного времени спустя Михаил Хоробрит сложил свою буйную голову в какой-то дикой схватке с литовцами на берегах сонной подмосковной речки Протвы. Его похоронили в Успенском соборе во Владимире. А Москва с округой вновь вернулась в состав великого княжения Владимирского. Душеприказчиком Александра Невского был его младший брат Ярослав Ярославич. Этот сильный, уважаемый современниками князь, известный прежде всего как родоначальник трагической династии тверских князей, взял в свою семью на воспитание малолетнего Даниила (Мать ребёнка, княгиня Александра, к этому времени уже умерла). То был мудрый, дальновидный шаг князя Ярослава. Повзрослев, Даниил сохранил добрые отношения с сыновьями Ярослава Святославом и Михаилом. Которые никак не смягчили потом упорство противостояния Москвы и Твери. Мало того, если московские князья упирали на то, что они потомки Александра, то тверские – возможно – жалели, что выкормили и выпестовали под своей опекой отца своих лютых врагов. Удел Даниила, Москву, Ярослав поручил своим наместникам. Лишь через семь лет тиуны были отозваны – и управление городом перешло к доверенным лицам Даниила. Впрочем, не исключено, что и позднее, в 1270-е годы, Москва находилась под контролем великих князей владимирских: сначала Ярослава Ярославича, а с 1272 по 1276 год – Василия Ярославича. С приходом на великое княжение владимирское следующего поколения Рюриковичей – сыновей Александра Невского Дмитрия и Андрея – Даниил получает полную самостоятельность, но еще не скоро становится заметной для летописца фигурой. Впервые он появляется на страницах летописей в 1282 году, когда вместе с тверским князем Святославом Ярославичем и новгородцами участвует в походе на Переяславль-Залесский (Название этого города лишь с конца XV века приняло, наконец, современную, сокращенную форму – Переславль). Участие Даниила в этом походе едва ли было его собственной инициативой. Скорее, этого требовали интересы Москвы, оказавшейся втянутой в охватившую всю Северо-Восточную Русь кровавую усобицу старших сыновей Александра Невского. И проявил себя как миротворец, прежде чем стал присоединять к своей столице новые и важные города. К концу века у Даниила был авторитет, который подкреплялся тем, что этот особо не пылающий любовью к войне религиозный и спокойный человек при случае мог нанести удар и постоять за свои права.
В XIV веке Тверь оспаривала у Москвы господство над Северо-Восточной Русью. Политические интриги и военные союзы стали неотъемлемой составляющей борьбы двух городов. И превосходство Москвы, особенно в первой четверти века, не было очевидным. В XIV столетии вся Русь стала демонстрировать стремление к централизации удельных княжеств. Самым знаменательным фактом в это время являлся рост хозяйственного и политического могущества северо-восточных городов. Началась эпоха городов. На севере строятся Псковский кремль – знаменитый Довмонтов город, крепость в Копорье (дважды), а в 1302 г. мощные крепостные стены опоясывают Новгород Великий [146]. И дальше укрепления городов только обновляются и расширяются в XIV и XV веках. Уже после смерти Довмонта, в начале XIV века, псковичи строят линию каменных стен вокруг всего города. В 1303 году ставится новая деревянная крепость Изборска с круглой каменной башней Луковкой. Кроме того, мастерами Довмонта на территории Крома был возведён каменный княжеский дворец. Причём строили не только крепости. Архитектор С. В. Заграевский в книге: «Зодчество Северо-Восточной Руси конца XIII – первой трети XIV вв.» (М, 2003) описывает каменные церкви, построенные в это время. Мы видим, что к концу XIII – первой трети XIV века относится достаточно представительный круг памятников: 1. Церковь Бориса и Глеба в Ростове. 1287 год; 2. Спасо-Преображенский собор в Твери. 12851290 годы; 3. Церковь в Коломенском кремле, предшествовавшая Успенскому собору Дмитрия Донского. Конец 1290х годов; 4. Нижний храм церкви Рождества Богородицы в Городне. 1290-е годы, условно уточненная датировка -1291-1292 годы; 5. Нижний храм Никольской церкви (Старо-Никольского собора) в Можайске. Начало XIV века, условно уточненная датировка – 1304–1305 годы; 6. Церковь Иоанна Предтечи на Городище в Коломне. Начало XIV века, условно уточненная датировка – 1307–1308 годы; 7. Никольская церковь в селе Каменском. Не позднее 1325 года, условно уточненная датировка – 1309–1312 годы; 8. Верхний храм церкви Рождества Богородицы в Городне. Не позднее 1327 года, условно уточненная датировка – 13091315 годы; 9. Верхний храм Никольской церкви (Старо-Никольского собора) в Можайске. Первая четверть XIV века, условно уточненная датировка – 1318–1325 годы; 10. Собор Федоровского монастыря в Твери. 1323–1325 годы; 11. Церковь в Старице, предшествовавшая храмам рубежа XIVXV веков, фрагменты которой во вторичном использовании были обнаружены Н. Н. Ворониным; 12. Успенский собор в Москве. 1326–1327 годы; 13. Петроверигский придел Успенского собора в Москве. 1329 год; 14. Церковь-колокольня Иоанна Лествичника в Москве. 1329 год; 15. Собор Спаса на Бору в Москве. 1330 год; 16. Церковь Михаила Архангела (Архангельский собор) в Москве. 1333 год. Это названы только белокаменные церкви и храмы. Т. о. рубеж XIII–XIV вв. на Руси можно назвать началом эпохи городов. Ибо дальше строительство только росло. Обратимся к комментариям автора. «В любом случае, каким бы ни было соотношение местных и «пришлых» строительных кадров, как бы ни шел обмен опытом между зодчими разных городов и княжеств, все равно в Северо-Восточной Руси конца XIII-первой трети XIV века мы видим нормальный, закономерный процесс формирования уникального (русского) архитектурного стиля. Н. Н. Воронин отмечал, что еще с «дореволюционных времен» существует стереотипный взгляд на историю русского зодчества этого времени как на пору глубокого упадка и регресса, вызванных монгольским разгромом. Но, убедительно доказав неправомерность такого стереотипа, исследователь выдвинул в качестве альтернативной версии «болезнь роста» [147]. Но на самом деле вряд ли вообще возможно говорить о «болезни» зодчества Ростова, Твери, Рязани и Москвы [148]. Иначе бы русские мастера конца XIII – первой трети XIV века разучились делать и гладкотесаные порталы, и тонкие архивольты, и орнаментальные пояса [149]. У нас нет никаких поводов говорить и о «грубости» пластики послемонгольского скульптурного декора по сравнению с домонгольским [150]. Сравнительный анализ, проведенный автором этой книги в отношении орнамента на стенах Георгиевского собора в Юрьеве-Польском и фрагментов орнамента раннемосковских храмов, хранящихся в лапидарии Московского Кремля, не показал никакой значимой разницы в тонкости их исполнения. Все размеры основных элементов этих орнаментов очень близки [152]. Послемонгольский декор выполнен с качеством его тески выше, чем у домонгольских аналогов.