ения уже стали невозможны. И теперь возможность нормальных, добрых отношений рушилась и с Новгородом. А предыдущая история наша показывает [188], что Великий князь, ставший противником и митрополита, и Новгорода, неизбежно становился хромой уткой на всём политическом, так сказать, ландшафе тогдашней Северной Руси. Одним словом, 1311 год стал очень нехорошим для князя Михаила: сначала Митрополит зубы показал, не пустив войско в Нижний Новгород, а потом и новгородцы зуб заимели, ибо челночной дипломатией пренебрёг.
Фактор нового хана, и не просто нового
В 1312 году взаимные претензии между вернувшимися из похода новгородцами и князем Михаилом находились в состоянии вялотекущих жалоб друг на друга с использованием эпистолярного жанра и конных гонцов, осуществлявших его – этого жанра – реальное функционирование. Однако обиды нарастали. Москва помалкивала, но Юрий и Иван, освободившиеся на время от военного давления, как увидим, не сидели сложа руки. Их Фандорины и Штирлицы не зря ели свой хлеб и начали тихую игру с новгородскими лидерами общества. Новгород в свою очередь стал чувствовать, что из Твери, хоть и писали когда-то с ними бумагу «и от Андрея, и от Татарина», союзника хорошего со взаимным доверием – не выйдет. С Андреем жили хорошо, с Татарином – торгуем без скандалов, и тоже всяко лучше, чем с Тверью. И вот – Москва, под боком у Твери. Им, правда, Татарин пальцем погрозил. Ну так это ж было, когда митрополита на столе не было. А теперь что? Митрополит новый. Михаил с Тверью – не поладил. А Москва за него в нужный час – горой встала. И теперь у них очень неплохие отношения. А при таком раскладе и хан уже не так страшен. Особенно если и Новгород со Смоленском растущую Москву поддержат. Как противовес Твери. Кстати, в Твери тоже стали понимать, что наделали ошибок. Ведь ещё два года назад перспективное, густонаселённое, с самым большим во Владимирской земле городским населением, крепким войском, уважаемое в Новгороде, Орде, Митрополии, расположенное идеально на торговых путях княжество. А сегодня – размолвки и с Церковью, и с богатыми и зубастыми в военном деле северянами. А вот Москва ошибок как-то и не совершала. Но хан, именем Тохта, пока был за Тверь. Как и предыдущий митрополит Максим, уважая легитимность Михаила Тверского. И в землях Владимирского княжества также многие города поддерживали Тверь, а не Москву. Тохта проводил политику укрепления центральной власти и поддержки городов. При нём была проведена денежная унификационная реформа и упорядочена административная система. В 12931294 годах Тохта вступил в открытую борьбу с Ногаем и после ряда сражений нанёс ему поражение в 1299 году. После решающей победы Тохты над Ногаем период двоевластия в Золотой Орде прекратился. Тохте досталось незавидное наследство. Значительная часть улуса Джучи была разорена междоусобной войной. Но главной проблемой Тохты была орда, на протяжении долгого времени служившая опорой ханской власти, а ныне стараниями Ногая этот статус утратившая. Хотя часть орды оставалось вполне преданной сарайским ханам, но и к ней полного доверия у Тохты не было. Вот почему московскому князю Даниилу пришлось выдержать тяжёлое сражение с рязанско-татарским войском. Сказано, что было убито много татар, и очевидно, основная часть из них – бывшие воины Ногая. А в Киеве махновщину сдержать не удалось. И люди побежали на север, и простые, и служивые, и духовные. Ещё более усиливая сильный Север. И ещё более ослабляя слабый Юг. В Орде, в степях, разорение было ещё более тяжким. Ослабление Орды неизбежно вело к ослаблению власти великого хана, который всё чаще был вынужден искать поддержки как у родичей, так и у влиятельных вождей племён. Тохта был вынужден маневрировать как во внутренней, так и во внешней политике. Он установил дружеские отношения с Палеологами в Византии. Дружба, как и до того в случае с Ногаем, была скреплена семейными узами: Мария, внебрачная дочь императора Андроника II Старшего, стала одной из жён Тохты. Как уже указывалось, византийцам монголы своих принцесс замуж не давали, а брали их женщин, но в условиях многожёнства. Русские по факту уважались выше: три принцессы Золотого рода (Феодора Сартаковна, Анна Менгу-Тиму-ровна, а вскоре и сестра Узбека Агафья) и несколько других знатных ордынок отправились на Русь в качестве жён. Тохта поддерживал оживлённые дипломатические отношения как с мамлюкским Египтом, так и с Ильханами (монголами Ирана). Важным результатом мирных взаимоотношений между Золотой Ордой и Ильханами во время правления Тохты стало возрождение торговли между двумя ханствами. Черноморская торговля, наоборот, испытывала регресс из за разногласий между Тохтой и генуэзцами. Кафа наживалась на работорговле в тот момент, когда в обедневшей от затяжной войны Золотой Орде многие люди продавали себя в рабство, чтобы не умереть голодной смертью. Хан Тохта довольно эмоционально воспринял это – и не без веских оснований – как пир во время чумы. В 1308 Кафа (Феодосия) была разграблена ордынцами. Однако в других портах торговля не ослабевала. Особенно взвешенной и осторожной была и политика Тохты в отношении Северной Руси. Многие русские князья обнаружили, что не только Новгород, Тверь и Москва, но и Ярославль с Ростовом были важными центрами торговли – и к их мнению прислушивались. К тому же, часть из них с русскими дружинами помогали Тохте одолеть мятежника Ногая, а теперь вернулись в свои города с добычей и боевым опытом. В то же время основной интерес у русских князей был не в военной добыче в Причерноморье или даже в Прибалтике, а в торговле на Северном шёлковом пути. И здесь интересы русских городов и их князей больше совпадали с интересами хана, чем у многих степных военачальников. Хотя Тохта был теперь единым правителем Золотой Орды, всё же он был вынужден считаться в своей политике с вельможами, окружавшими его трон, – старшими князьями-джучидами и военачальниками, а также с ведущими купцами и другими «влиятельными группами». Поскольку по ряду вопросов между ханскими советниками возникали разногласия, русские князья и купцы вносили устойчивость в ситуацию. И были желанными гостями в Сарае. Впрочем, хан, участвуя через своих православных послов в русских княжеских съездах, также спасал Русь от феодальной махновщины, губительной для страны.
В Суздальской земле всё громче заявляли о себе стремительно набирающие вес Тверское и Московское княжества, и Тохте приходилось с этим считаться. Поэтому он решил вести политику осторожную, но – соответствующую русскому закону и наследственному праву. В этом случае он мог рассчитывать на поддержку русского митрополита и его епископа в своей столице. В сочинении шейха Ал-Бирзали (ум. 1338) говорится, что Токта-хан был идолопоклонником, любил «лам и волшебников, и оказывал им большой почет». У Токта-хана был сын Иксар, который испытывал интерес к исламу, любил слушать чтение Корана, хотя и не понимал его; он предполагал, что когда станет царём этой страны, то не оставит в царстве своем никакой другой религии, кроме ислама. Но он умер ещё при жизни отца, оставив двух сыновей: Эсен-Буку и Ильбасмыша. Борясь со сторонниками Ногая и готовя (расчищая) трон для своих прямых наследников, хан в орде казнил многих знатных людей, включая потомственных Чингизидов. Тохта назначил наследником престола своего внука (по некоторым данным – сына) Ильбасмыша, однако тому не пришлось править: в январе 1313 года после смерти своего дяди хана Тохты в Золотой Орде воцарился Узбек, убив Ильбасмыша. Опора в ОРДЕ – для Твери последний её козырь. А тут – Узбек, и что от него ждать? С Петром и Тохта никак не ссорился, считая это – при грамотности Петра – меньшим головняком, чем разборки с фрондой у себя в степи. А что будет теперь? И Михаил поехал за ярлыком в 1313 году вместе с Петром. Как уже писалось, Пётр пробыл в Орде недолго, а получил невероятно много. Став самой влиятельной фигурой Северной Руси. Более того, Узбек, принявший ислам, совершил ещё один важный жест для Руси. Как упомянуто во введении, массовый, вполне легальный отъезд на Русь знати в 1310-х годах при введении Узбеком ислама как государственной религии. Под государственной религией здесь следует понимать то, что Узбек разрешил занимать высокие административные посты в государстве именно мусульманам. Но в обычной жизни веротерпимость продолжалась, и не только среди бродников или черкесов. Но и в городах Нижней Волги часто муж и жена, их дети исповедовали разные религии в одной семье. На это хан не покушался. Но карьеры немусульманской знати он резко обрубал. Становилось непросто, начались казни самых знатных людей. И одним из способов выпустить пар и стало такое разрешение – отъехать на христианскую Русь, а там – служи хоть круглые сутки. Главное – здесь не путайся. Это решение дало плоды, ибо с Русью были весьма доверительные хозяйственно-экономические связи. Большая часть послов (а началось ещё с великого баскака Аргамана-Захара или знаменитого посла Ахмыла (как раз при Узбеке)) так и осталась похороненной на Руси. Их дети-внуки хорошо инкорпорировались в русское православное общество, как и представители высшей знати, переехавшие на Русь ранее (Пётр-царевич, Чет-мурза, родоначальник фамилии Годуновых) и возглавившие ордынские диаспоры на Руси (особенно в Ростове) [189]. Всё это облегчило уход на Русь ордынской православной знати. Хотя оно, к тому же, не было одномоментным. Узбек-хан приходился племянником хану Тохте и внуком хану Менгу-Тимуру. Сын Тохты Иксар (Ильбасар, Илбасмыш) по протекции всесильного эмира Кадака был объявлен ханом, при этом сам Кадак стал главным визирем. Но в январе 1313 года Узбек вместе с беклярбеком Кутлуг-Тимуром, прибыв из Ургенча, чтобы сказать близким покойного хана Тохты слова утешения, убил Иксара и Кадака. После при поддержке Кутлуг-Тимура и жены своего отца Баялун Узбек захватил власть в Золотой Орде. Согласно «Тарих-и шейх Увейс», ордынский эмир Кадак хотел возвести на трон сына Тохты Илбасмыша, но Узбек и Кутлуг-Тимур прибыли из Хорезма и убили обоих. Воцарение Узбека осуществлялось при поддержке сторонников ислама. Выдвижению предшествовала оживлённая борьба, поскольку представители кочевой аристократии хотели иметь на ордынском престоле преемника Тохты, сторонника традиционных порядков и тенгрианства. В результате Узбеку, кстати, хоть и вступившему на престол при поддержке происламских сил, пришлось восемь лет провести в северной части Дешт-и-Кипчака. В январе 1313 года Узбек-хан взошёл на трон. И только в 1320 (1321) году он официально принял ислам от потомка Баб Арслана Занги-Аты и его преемника Сеид-Аты. Баб Арслан был наставником Ахмеда Ясави, крупного суфия, идеолога среди тюркских племён. Анонимный автор сочинения XV века «Шаджарат аль-атрак» («Родословие тюрков») сообщает следующее: после восшествия на ханский престол до истечения 8 лет он проводил жизнь со всем своим илем и улусом в странах Северного (арка) Дешт-и-Кипчака, так как (ему) нравились (вода и воздух) тех стран и обилие охоты (дичи). Не так всё было просто, и очевидно – на Юге более опасно. Когда с начала его султанства истекло 8 лет, то под руководством святого шейха шейхов и мусульман, полюса мира, святого Зенги-Ата и главнейшего сейида, имеющего высокие титулы, указующего заблудившимся путь к преданности господу миров, руководителя странс