что татары возвратят жителям Кафы все у них похищенное и исправят поврежденное в городе. Тогда хан снова двинулся в Южный Крым, решив сурово наказать итальянцев, но. Ничего из этого опять не вышло. Кафа стала мощной крепостью, которая не зря укреплялась с 1316 года. О качестве кафинских укреплений свидетельствует тот факт, что в 1344–1347 гг. татарские войска несколько раз осаждали город, но захватить его так и не смогли. Признавая формально вассальную зависимость от Золотой Орды, генуэзцы, надежно защищенные крепостными стенами Кафы, могли не только чувствовать себя в полной безопасности, но и принуждать татарские власти к отказу от агрессивных действий. И в 1344 г. Генуя договорилась с Венецией о совместной борьбе против Орды. После этого вся морская торговля была блокирована, Азовское море занял флот итальянских союзников. Взять Кафу ни осадами, ни штурмом, ни обстрелом из осадных орудий не удалось. Фортификация Западной Европы за 100 лет сделала большой шаг вперёд. И в итоге крепость Кафы оказалась не по зубам Золотой Орде. Это вынудило Джанибека пойти на заключение мира уже с обеими республиками. Тот же прием итальянцы повторяли при возобновлении конфликта в 1347 и в 1349 годах. И всякий раз – с благоприятным для себя результатом. Вдобавок в 1345 году Рим объявил крестовый поход против Золотой Орды. Приведенные факты показывают, насколько важной стала для Золотой Орды морская торговля, полностью находившаяся в руках итальянских городов-республик. Но если в начале XIV века татары чувствовали себя хозяевами в Крыму, то теперь, после нескольких судорожных попыток, им пришлось не только признать де-факто уже полную независимость городов-крепостей, но и уступить им Азовское море. Господство Золотой Орды в этом важнейшем для нее стратегическом регионе теперь кончалось у Таны (Азова). А от Азова до Сарая – всего 400 км. Ситуация изменилась радикально не в пользу хана. Практически в 1344/45 гг. произошла аннексия Южного берега Крыма. Золотая Орда потерпела первое в своей истории тяжёлое поражение. Практически разгромное. И Золотая Орда, особенно после объявления против неё крестового похода в 1345 году, окончательно меняет свою политику и своё отношение к Суздальской земле, а вернее, теперь уже – к Великому княжеству Московскому (То, что началось ещё при Узбеке, в 1331 году и в 1339-м. Проницательный отец Джанибека чувствовал усиление Запада. А потому внимательно прислушивался к словам Петра Волынца и новгородских послов). Ибо там Польша с Литвой также и усиливались, и завязывали дружбу – сперва против Тевтонского ордена. В соответствии с белорусско-литовскими летописями, после захвата Северной Волыни Гедимин, «собравши вси силы литовские и жемойтскии, и русскии, и поиде на другой недели по Велице дни (т. е. после 15 апреля) на князя Станислава киевского».
Киев и в XIV–XV вв. ещё был важным экономическим, политическим и культурным центром Восточной Европы. Через него проходил один из торговых путей из Центральной Азии в Западную Европу [331]. Для населения различных частей Руси в то время Киев оставался воплощением традиций древнерусского наследства, символом былого политического единства русских земель. Этот фактор учитывался в Константинополе, и поэтому после перенесения в 1300 г. митрополичьей кафедры во Владимир-на-Клязьме Киев сохранил за собой номинальное значение религиозного центра всей Руси. Как разъяснял в 1380 г. константинопольский патриарх Нил, нельзя было стать архиереем Руси, «не получив сначала наименования по Киеву, который есть соборная церковь и главный город всей Руси» [332]. Примерно также определяли значение Киева и правители ВКЛ. Подчинение Киева власти литовских князей должно было «узаконить» их серьёзные притязания на территориальное наследство Древнерусского государства [333]. И в это же время Золотую Орду вышибают с Южного берега Крыма, а одновременно – с Азовского моря к Азову. И теперь Великий князь Московский и Владимирский снова становится не просто вассалом, а важнейшим торговым партнёром. Практически они становятся союзниками. Теперь и хан Джанибек, и князь Симеон находятся в дружеских отношениях – и отношениями этими оба очень дорожат. А опустевшая Тверь теряет своё влияние.
Казалось бы.
Глава 5Новый расклад сил. Победа Москвы
В 1349 году князь Ольгерд Литовский посылает в Орду посольство во главе со своим братом Кориядом. Цель – договориться о совместных действиях против Ордена, против Польши, навалившейся на Галицию, и – против Москвы. Но по представлениям, то есть «настойчивым убеждениям» московских бояр Джанибек. выдаёт литовских послов Москве! И теперь сила и влияние Москвы становятся очевидными для всех [334]. А князь Литовский и Русский Ольгерд вынужден просить мира у московского князя. И, кроме того, Симеону и митрополиту Феогносту удаётся в 1347 году снова закрыть Галицкую митрополию, осадив напористых князей литовских. Теперь Московского князя признают старейшим по всей территории будущей Центральной России. Он уже не делает больших даров в Орду, как отец, но имеет там «большой почёт». И всякий раз Великий князь возвращался из Орды «с великой честью». Удельные князья считали его судьей в разрешении споров. Растёт строительство. Процветает русская торговля. Примерно в то же время Семён женился на дочери Александра Михайловича Тверского и даже открыто поддержал претензии его сына Всеволода на тверское княжение. Но уже в том же 1349 году Ольгерд, приехав с миром и смирением – опытный литовский князь, когда надо, мог умело скрывать свою ярость, даже из-за отданных в Москву послов. Сам ошибся, сам же и приехал к Москве (послов-то надо своих выручать). Да ещё и женился на другой дочери Александра Михайловича Тверского Ульяне Александровне, а Семён вскоре выдал дочь, оказавшуюся его единственной наследницей из-за последующей смерти всех его сыновей, за сына кашинского князя Василия Михайловича. Эти династические связи снова усилили вес Твери, о былой силе которой, казалось, уже стали забывать. В итоге, как мы увидим дальше, Тверь, окрепнув, при Дмитрии Донском снова вернётся к борьбе с Москвой за преобладание в зарождающейся России. Если мы посмотрим назад, то можем заметить: хотя хан Узбек и отошёл от политики предыдущих, немусульманских (преимущественно языческих) ханов, предпочитавших вмешиваться в русские дела только при одновременном обращении к ним не только князей, но и Церкви (Так два крупнейших вмешательства – Неврюева рать 1252 и Дюденева рать 1293 годов были связаны ещё и с активизацией северных Крестовых походов) [335]. Но в решающие моменты старался он как человек неглупый принимать мудрые и взвешенные решения. Если его решения против Михаила Тверского были, скорее всего, не имевшими альтернативы (судя по настроениям Москвы и особенно Новгорода), то далее, после разгрома Твери 1328/29 годов, хан явно не спешил с решениями. Он весьма внимательно слушал не только своих приближённых, но и новгородских послов и людей митрополита Петра. Он понял, что у него нет возможности единоличного назначения и утверждения Великого князя Владимирского даже при пике могущества Орды и схватке двух сильнейших княжеских домов. И он принял это с дипломатической прагматикой и, когда надо, шёл за событиями, а не создавал их. И таким образом естественно пришёл к признанию дома Калиты в 1328 – 1331 годах главнейшим на Руси. Явно видя, что этого хотят и Новгород (для устойчивости торговли, с чем он – по совести – был внутренне согласен), и – в ещё большей степени – митрополит. А его поддержка нужна была для противодействия растущей агитации и давлению (прямо-таки средневековый аналог гибридных войн) католиков. Так что тут Узбеку надо отдать должное: ну представим, что на его месте был бы менее грамотный и более подверженный эмоциям человек. Вряд ли тогда они с Иваном Московским не сразу, «степ бай степ», но нащупали общие важные для их подданных согласованности. Которые в итоге были осуществлены за короткие 12 лет, с 1328 по 1340 годы. А в это время в Европе и Азии шли бесконечные 100-летние войны с близкими к нулю результатами и перспективами.
Тут, правда, встаёт вопрос: хорошо, хан предвидел усиление итальянцев в Азовском море. Но не слишком ли сам же он играл на руку Москве? Думается, что нет. И он сам, и его сын Джанибек – они ведь предсказателями не были, а потому силу удара эпидемии чумы именно по важнейшим и густозаселённым землям Золотой Орды предвидеть никак не могли. И что получится для Орды такая фатальная последовательность событий. Итак, сперва пандемия – во второй половине 1340-х годов – ударила по междуречью Волги и Ахтубы, дельте Волги и вообще региону Нижней Волги. Где жила главная масса весьма образованного чиновничества страны. Следом за падением количества грамотных людей проявился другой назревший недуг – степной сепаратизм. Отягощённый самовластными узурпаторами типа Мамая. Который был разбит князем Дмитрием, хотя притягивал в союз против Москвы и Тверь, и Литву, и Рязань. Но не успел хан Тохтамыш добить остатки его войска; а также, после взаимных разорений городов с русскими, включая Москву, Казань и Булгар, замириться с русскими на условиях признания Великого княжества Московского и Владимирского наследственным владением Московской династии [336], как началась гибельная война с Тимуром. Которая снова принесла с 1395 года на земли Орды степной сепаратизм, который на этот раз проходил при сильно уменьшившихся материальных и организационных резервах [337] и повёл степную державу по пути необратимой [338] дезинтеграции и распада. Предугадать всё это, что и для русской экономики оказалось явно невыгодно, было вряд ли возможно. Поэтому до смерти Джанибека Золотая Орда вела партнёрскую политику по отношению к Северной Руси в целом и к Москве как к её национальному центру.
Симеон Гордый
У Калиты было три сына (Симеон, Иван, Андрей) и две дочери (Марья и Федосья). В завещании великий князь разделил свою отчину между тремя сыновьями. В год отцовской смерт