— А то, — усмехнулся Катушкин, — нет у них американцев! Выдумки все это, херня, одним словом!
— Мне докладывала местная сторона…, — начал объяснять Дольский, но Катушкин его прервал:
— Знаю, врали… Выдавали желаемое за действительное, — безапелляционно сказал генерал-полковник. — Из политических соображений… Недавно получил ответ из Москвы на свой запрос, надеюсь, догадываешься, из каких инстанций…
— Почему, догадываюсь, Иван Сергеевич? Знаю, откуда! Ну, и что ответили с Хорошевки?
— Анализ перехвата радио-переговоров в воздухе над территорией Египта не дает основания утверждать, что их вели американцы. Или хотя бы один американский летчик. Весь зафиксированный радиообмен велся на еврейском языке, как его там?
— Иврите? — подсказал генерал Дольский.
— Вот именно, иврите! — четко повторил Катушкин и продолжил:
— Я — невеликий знаток языков, но специалисты с Хорошевки утверждают, что изучить этот самый иврит за короткое время невозможно. Тем более до уровня свободного владения…
— Допустим, нет среди израильских летчиков парней из Штатов, в чем я все-таки сомневаюсь, — сказал Дольский. — Но обстановка изменилась, теперь наши летчики будут летать в небе Египта, что скрыть не удастся. А этот факт даст зеленый свет на использование американских пилотов.
— Вряд ли, — усомнился Катушкин. — Впрочем, поживем — увидим!
…Вместе с письмами Полещуку вручили записку от Озерова. Он развернул листочек и прочитал: «Александр Николаевич, позвоните, пожалуйста, в торгпредство. В любой день, но желательно, как только приедете в Каир. До 17.00. Буду ждать. В.О.» Даты на бумажке не было.
Ну вот, все планы коту под хвост, огорчился Полещук, надо звонить. И Сафвату — тоже…
— А чего это у вас так тихо? — спросил он дежурного на КПП. — Вымерли все что-ли?
— Главный совещание проводит, — ответил дежурный. — Понаехало генералов, погляди, сколько машин! Давай, быстренько мотай отсюда! Катушкин злой сегодня с утра, как черт!..
Полещук выскочил из КПП, глянул на припаркованные черные «Волги» и песочного цвета газики, отошел подальше и стал ловить такси. «Какой такой умник придумал разместить аппарат главного военного советника рядом с резиденцией Насера? — подумал Полещук, глядя из окна набиравшего скорость автомобиля. — Пара воздушных ударов — и халас: ни президента, ни Катушкина со всем его аппаратом, включая Верясова!» Он вспомнил круглую лоснящуюся рожу замполита и достал из кармана пачку «Клеопатры».
Глава четвертая
Египетские истребители перехватили израильские самолеты, которые сегодня на малой высоте пытались прорваться к египетским позициям, расположенным в районе города Бальтим (восточнее Александрии) и к северу от Эль-Кантары.
В результате решительных действий авиации ОАР, говорится в заявлении представителя военного командования, самолеты агрессора были вынуждены удалиться в восточном направлении. Все египетские истребители, принимавшие участие в операции перехвата, вернулись на свои базы.
Ажурная 150-метровая смотровая башня, видная издалека, наверное, с любого места центральной части Каира, казалась фантастической ракетой, устремившейся в небо, чем-то нереальным, особенно, если смотришь на нее с узких и грязных улочек Булака, бедного столичного захолустья, где теснятся, подпирая друг друга старые, едва ли не средневековые домишки.
Перед мостом через Нил открылась панорама острова Гезира, утопающего в зелени садов и парков: Замалек — фешенебельный район с роскошными виллами, похожими на дворцы, и не менее шикарными зданиями иностранных посольств, престижных спортивных клубов и кинотеатров. Ну, прямо райский уголок! Даже надоедливый весенний «хамсин», ветер из пустыни, несущий тучи мельчайшей красноватой пыли, дующий уже несколько дней с перерывами, словно натыкался на барьер, достигнув границ Замалека. Конечно же это было не так, но уж больно поразительной казалась Полещуку разница между этим и другими районами египетской столицы.
Машина свернула на улицу Азиза Аббаса и остановилась у красивого здания в викторианском стиле, окруженного высокими пальмами и раскидистыми акациями. «Неплохо, однако, устроились наши торгаши, — подумал Полещук, направляясь ко входу в советское торгпредство, — и разведчики…» Эта мысль неизменно посещала его, когда он оказывался здесь после спартанской жизни в блиндажах на канале.
— Ну, наконец-то появился! — обрадовано встретил Полещука Озеров. — А я уж думал, куда человек пропал? Давай, присаживайся!
— Да ладно вам, Валерий Геннадьевич! — сказал Полещук. — Вам-то не знать, смешно, ей Богу! В общем, загремел в роту РЛС в Фаиде. Слышали о таком местечке?
— Приходилось, — ответил Озеров. — Давай, рассказывай! Может, выпьешь чего-нибудь? Виски, джин, коньяк…
— Кофе и стакан холодной водички, если можно…
— Можно, Саша, можно, — метнулся Озеров к двери. — Сейчас, подожди минутку. Газету вот пока полистай! Свежая!
Полещук взял «Правду», пробежался глазами по заголовкам, машинально отыскивая сообщения или статьи о событиях в Египте. Ничего! Как будто нет, и не было здесь никакой войны… Тишь, гладь и Божья благодать. Вся страна в едином порыве готовится встретить небывалыми трудовыми успехами 100-летний юбилей вождя пролетарской революции! Больше ничего!
— Все-таки давай, Полещук, по пятьдесят грамм! — появился в дверях Озеров с расписным деревянным подносом. — Коньячку! И я с тобой выпью. Как никак с канала приехал, а? — еще раз предложил Озеров и улыбнулся. Но его глаза за стеклами очков были серьезными.
— Нет, Валерий Геннадьевич, — решительно отказался Полещук, думая о том, что ему еще предстоит сегодня вечером выпить с друзьями, а начинать это дело сейчас было бы чревато, слишком стремно. — Лучше сразу к делу, — сказал он и взял стакан с водой.
Полещук, не вдаваясь в подробности, рассказал Озерову об обстановке на Суэцком канале в районе Фаида, подготовке радиолокационных станций к боевой работе, профессионализме капитана Агеева, израильских самолетах-разведчиках… Но по глазам Озерова он понял, что все это мало интересует «сотрудника торгпредства» и он, попросив разрешения закурить, зажег сигарету и сказал:
— Все, Валерий Геннадьевич, не буду тащить кота за хвост, перехожу к главному. В общем так. Сафвату я звонил сегодня, говорил с женой. Из госпиталя его выписали, дали отпуск. Дома будет ближе к вечеру. — Полещук посмотрел на часы. — Думаю, через час-другой можно ему позвонить.
— То, что он сейчас в отпуске — великолепно, — сказал Озеров. — Твоя задача, Саша, обязательно дозвониться и вытащить комбата на встречу. Понял?
— Куда вытащить? — спросил Полещук. — Сафват, насколько я его знаю, вряд ли пойдет сюда, например, или в наше посольство… Конспиративная квартира, — добавил Полещук, вспомнив фильмы про шпионов, — тоже отпадает. Однозначно не пойдет… Вот какое-нибудь злачное место, типа незаметной кафешки с баром — другое дело…
— Шпионских романов начитались, Александр Николаевич? — заулыбался Озеров. — Хотя, в принципе, рассуждаешь, Саша, правильно. Давай-ка сделаем так… — он задумался. — Где вы с Сафватом бывали? В смысле, в каком-нибудь кафе?
— Да я уж не припомню, Валерий Геннадьевич, — сказал Полещук и вспомнил бар Махмуда с английской водкой «Борзой». — Он меня на «Мерседесе» возил…
— Понял, — сказал Озеров. — Да ты пей кофе, не стесняйся! Кафе, бар… Что ж нам такое придумать? Ладно, Саша, покури пока, а я сбегаю, проконсультируюсь с товарищами…
«У них здесь что — филиал ГРУ? — подумал Полещук, доставая из пачки очередную сигарету. — С кем это Валера будет консультироваться?» Он щелкнул зажигалкой, закурил и подошел к окну. Окно выходило во внутренний двор здания, чистенький, с ухоженными газонами и клумбами, между которыми в строго геометрическом порядке торчали невысокие перистые пальмы. Во дворе никого не было. Хлопнула дверь, и вошел Озеров.
— Есть пара вариантов, — сказал он. — Каир-то хорошо знаешь?
— Не очень, — сказал Полещук. — В основном — центр и Гелиополис.
— Ну, этого вполне достаточно, — потер руки Озеров. — Мы — люди военные, без карты никак! Не забыл еще «дубовую рощу»?[108] — спросил он, расстилая на столе карту Каира.
— Как можно ее забыть, Валерий Геннадьевич! — ответил Полещук и подошел к столу. — А какие классные преподаватели были, помните? Полковник Проничев, например, выдавал перлы: «Усе горить, земля горить, вода горить, и только бронетанковые войска идуть у эпицентр ядерного взрыва…»
— Помню, Саша, помню. Ну вот, смотри: здесь Гелиополис, а вот здесь за кинотеатром «Рокси» маленькая улочка, где находится кафе «Аль-Хуррия». Нормальное тихое место, в кафе есть бар с алкогольными напитками. Это — вариант номер один. Запомнил?
— Да.
— Теперь второй вариант. Смотри внимательней на карту: это — в другой части города. Вот здесь. — Озеров показал карандашом место на карте. — Улица Аль-Гумхурия, далее площадь Оперы, а сразу за театром переулок, в самом начале которого кафе «Аль-Вади». Вывеска у них не очень заметная, поэтому запомни место. Там тоже вполне пристойно и тихо. Ориентир — театр.
— Знакомое место, — сказал Полещук. — В театре, конечно, не был, но сориентируюсь легко. Найду.
— В общем, предлагаешь Сафвату сначала Гелиополис, а если не захочет — центр, оперный театр.
— А ежели, он свой вариант предложит? — спросил Полещук. — Мало ли…
— Исключено, — ответил Озеров. — Настаивай, ведь у него тоже есть свой интерес. Должен согласиться. Договоримся так: звонишь Сафвату, предлагаешь встретиться в одном из этих кафе, мотивируя тем, что ты уже там. Сижу, мол, лакаю виски и жду тебя… И сразу же перезваниваешь мне и говоришь, где ты. Оперативно, понял? Я постоянно буду на телефоне. Кстати, вот деньги на кафе, — Озеров достал бумажник. — Виски — это не спирт из аптеки!