ами обмена всего на все вряд ли поражала бы своим величием. Но качали головами. Жили по старинке. Сколько ни сажай скотину во дворец, она царем быть не сможет. Психология временности и нервное озирательство вокруг — не удрать ли — так и не выродились в народе, да и в новых властях со старыми дырками в головах. Теперь Москва была виновата в том, что она-де для себя все это построила, а сверх того не обеспечила. Тем более, что обеспечение "Тихоокеанского транспортного кольца" кадрами шло как-то мимо сахалинской публики. Случился антропоток на Восток, и в нем шустрили те, кто был, готов биться за свое новое устройство, что те турки на американских заводах. Даже молдаване и хохлы работали на свою совесть и на ремитанс своим несчастным самостоятельным государствам. Сахалинцы остались собою. Они жлобствовали в роли хозяев острова, но успехи финансовые их обходили сушей и оплывали морем. Тут, правда, рыбники и нефтяники были статьей особой. Дети вырывались в американские фирмы и сражались за место под солнцем с молдаванами. Расцветал великоэкологический шовинизм с национальными прожилками. Смешно, что сами жители острова были давно и сильно национально перемешаны. Свалить на "корейский вопрос" свои пережитки не удалось. Приглашали канадцев и французов с их опытом. В 2010-м году стало вдруг модно культивировать микроэтносы. Под это снижали аренду. Иностранцы делились знаниями, но так и не смогли взять в толк конфликта интересов местного населения. В таком социальном котле и угроза войны, а потом и сама война были чем-то не должным случиться. Тут и так было смутно — без войны. "Но человек предполагает, а глобалист располагает…", — говаривал Горский. Он вовсю сотрудничал с (обрусевшими) SHELL'aми.
Население очнулось и начало давать согласованный отпор врагу к ночи 4 сентября. Откуда-то повылезли штатские с оружием и стали расстреливать в упор с крыш и даже дальнобойным чем-то с "Горного воздуха" немногочисленные японские патрули. Вот это было, наверное, зря… От партизанских выстрелов молодые японские десантники впали в подлинный экстаз и стали крушить город, как в жестоком мультике, нимало не разбираясь в стратегических императивах будущего бывшей своей Кирафуто. Что они знали о ней? Даже музей — единственную память о японцах на этой земле, ухитрились взорвать! Потом Гном понял, что город им был не нужен, а дороги к нему они сохранили. Женщины пытались увещевать мужчин не сражаться, а сдаться. Но теперь в демаскированном городе, где прозвучали взрывы и где разнесли центральные здания, было уже бесполезно выходить с поднятыми руками. Японцы стреляли, потому что указания брать в плен у них не было. Дальше все шло по их сценарию. Им было даже лучше, что русские, наконец, проснулись, позалегли, позасели и начали стрелять. Теперь можно было всех убить и идти дальше.
"Карта" (2)
Бой у Южно-Курильской островной гряды, произошедший практически одновременно с Петропавловской операцией и 1-м сражением в Японском море, по ряду параметров является уникальным в истории военно-морского искусства. Во-первых, безусловно слабейшая сторона одержала в этом бою ясную тактическую победу. Во-вторых, несмотря на это, стратегический успех был на стороне японцев, хотя потери, ими понесенные, были очень тяжелыми и никак не предвиденными на этапе планирования. В-третьих, организационно единым соединениям — 1-й эскортной группе Учебного флота, 1-й дивизии ракетных катеров, Оперативной группе "Курильские острова" — пришлось вести два совершенно самостоятельных, никак не связанных между собой, имеющих разный рисунок сражения, которые зафиксированы в морских летописях как "1-й бой у Итурупа" и "Бой у Кунашира". В-четвертых, не имел аналогов в войнах анабазис ракетного катера "Разлив", проложившего себе путь на Родину через два контролируемых противником моря. Наконец, в-пятых, жирная "точка" в этом бою была поставлена через четыре дня после его завершения, причем произошло это, в известной степени, случайно.
Для японцев трудность планирования Южно-Курильской операции состояла в том, что с политической и стратегической точки зрения захватить Южно- Курильскую гряду в первый же день войны было необходимо (формально война и велась за так называемые "Северные территории"; точный состав их был не определен, но Кунашир, Итуруп, Уруп и Шикотан значились во всех вариантах), но морских сил на это не хватало.
Первоначально японцы не предполагали встретить на Курильских островах серьезного сопротивления, по крайней мере на море. Однако после 2008 года усилия ряда заинтересованных лиц в администрации Сахалинской области и в околоправительственных кругах привели к созданию отдельной Оперативной группы "Курильские острова", которая первоначально насчитывала один ракетный катер "Смерч" водоизмещением в 700 тонн, именовавшийся в документах корветом и имевший на вооружении антикварные, но довольно мощные ракеты "Малахит". К 2010 году к "Смерчу" присоединился "Разлив", а непосредственно перед войной в рамках "неотложных предприятий по усилению обороноспособности морских рубежей России на Дальнем Востоке" из Петропавловска на Курилы были направлены два последних катера этого типа — "Иней" и "Мороз".
Формально оставаясь частью Оперативного соединения "Петропавловск" Российского Тихоокеанского Флота, "де-факто" катера перешли на обеспечение от администрации Сахалинской области, точнее от крупнейшего местного рыбопромышленника Берковского. По сложной системе взаимозачетов Берковский снабжал корабли горючим, расходуемыми боеприпасами (понятно, что "Малахиты" все мирное время продремали в пусковых установках), денежным и вещевым довольствием, "социальным пакетом" для офицеров и их семей. Катера, в свою очередь, исправно демонстрировали российский военно-морской флаг над Курилами и контролировали какой-никакой порядок на промысле в российских национальных водах, где до этого японские рыбаки чувствовали себя вольготно и даже приступили к методическому вытеснению корейцев и русских. Не то чтобы контрабанду икры и красной рыбы удалось пресечь полностью — это, по-видимому, невозможно, да и цели такой никто не ставил, но в определенные "рамки" она была поставлена, что положительно сказалось на деятельности крупнейшего в регионе рыбозавода на Итурупе.
Катера постоянно находились в движении, но, как правило, "Мороз" и "Разлив" базировались на Кунашир, а "Иней" и "Смерч" — на Итуруп.
Японцы в своих предвоенных выкладках предполагали встретить в районе Южно-Курильской гряды два катера, но боялись, что их может оказаться и четыре. Чтобы в любом случае осуществить Кунаширскую и Итурупскую десантные операции, они сосредоточили достаточные, по представлениям Штаба командующего, силы.
Непосредственное прикрытие осуществляли четыре легких ракетных катера типа "Хиябуса" водоизмещением 200 тонн, вооруженные двумя "Гарпунами", 76-мм орудием и двумя крупнокалиберными пулеметами. В роли "главных сил" выступали 4 старых учебных эсминца, которые использовались для транспортировки десанта и его прикрытия с моря. Эсминцы были вооружены "Гарпунами" или "Си-спарроу", "Асроками", 76-мм и 20-мм пушками, несли вертолеты, оптимизированные дня огневой поддержки сухопутных войск.
Эскадра была разделена на оперативные группы "Итуруп" и "Кунашир" одинакового состава: по два эсминца и два катера. Русские катера перед войной расположились следующим образом: "Иней" и "Смерч" в гавани Курильска в часовой готовности к выходу; "Мороз" и "Разлив" в дозоре к юго-востоку от острова Кунашир.
Предполагалось, что такое построение кораблей гарантирует острова от внезапной атаки, и действительно, группа "Итуруп" была обнаружена на радарах в 5.12 (время Токио) в 90 милях от Курильска.
В 6.32, когда выяснилось, что радиолокационный вектор на обнаруженную цель в течение часа не меняемся, в море для проведения досмотра был выслан "Смерч". В 6.40 японцы увидели русский корабль на курсе сближения и выслали вперед катер "Хиябуса-1". В 7.32 "Смерч" встретился с "Хиябусой".
Командир японского катера начал переговоры, требуя пропустить в Курильск "мирную делегацию японских парламентариев"; командир "Смерча", ссылаясь на полученные им инструкции, требовал от японских кораблей выйти из российских территориальных вод. Японцы тянули время, опасаясь скомпрометировать Петропавловскую операцию, но долго этого делать было нельзя, и в 7.50 "Хиябуса-1" открыл по "Смерчу" огонь, первым же залпом выведя из строя антенны и радиостанцию. "Смерч", несмотря на фактор неожиданности и большие потери в людях, открыл ответный огонь. В 7.55 японский катер запускает по уходящему "Смерчу" две ракеты с 10 километров, и русским морякам на горящем катере удается сбить только одну. В ответ "Хия- буса" получает две универсальные малокалиберные "Осы" и тоже теряет связь и радиолокацию.
Все это время "Иней", стоящий у пирса в минутной готовности, пытается связаться с внезапно замолчавшим "Смерчем". В 7.57 корабль, так и не получив ответа, выходит из гавани. Минутой позже эсминец "Асагири" запускает 4 "Гарпуна", а горящий и погружающийся "Смерч" дает команду на пуск тяжелых противокорабельных ракет "Малахит". Сработала лишь одна ракета, которая разнесла на куски "Хиябуса-2", приблизившийся к своему собрату. Японский катер ушел на дно в 8.01, став первым японским кораблем, потопленным в войне 2012 года.
Залп японцев "ушел в молоко": две ракеты отказали, две были сбиты "Осой" подходящего "Инея", который, в свою очередь, дал шестиракетный залп. "Асагири" повторил "Гарпуны", на втором же эсминце более осторожный Кенада выпустил заранее приготовленные "Си-спарроу".
В этом бою устарелых, но ракетных кораблей никакие системы автоматизированного управления огнем не работали, решения принимали люди в меру своего мгновенного разумения.
В 8.01—8.02 попадания получили "Хиябуса-1", "Асагири" (два "Малахита", одна "Оса"), "Иней", вступивший в артиллерийский бой с горящим "Асагири", и уже умирающий "Смерч", которого новый взрыв ниже ватерлинии почти мгновенно отправил на дно. Но "Асагири" пришлось не легче. Битком набитый людьми корабль горел, скорость упала до 10 узлов.