Этот вариант очевидно устроит и «пятую» и «шестую» колонны, но вряд ли устроит население, которое в лучшем случае просто останется статистом при переделе собственности в зависимой от США стране, а в худшем — окунется в очередную Смуту, где уже не будет никаких большевиков, которые бы страну оттуда достали и привели в чувство. Чтобы Путин в случае чего не попытался опереться на тех же патриотов или охранителей (не дуболомов в стиле «Чего изволите?», а тех, кто всерьез хочет сохранить существующую систему), их сейчас активно шельмуют — мол, они готовят «майдан в России», хотя на деле именно такие наезды на различных охранителей и патриотов и провоцируют дальнейший распад пропутинского большинства и готовят пресловутый «майдан» в центре Москвы. По умыслу это происходит или же по глупости, не так важно. С точки зрения интересов США, это очень удобный сценарий, который они несомненно задействуют. Вынуждаемые уступки по Новороссии служат катализатором недовольства в патриотической среде, которое попытаются помножить на ухудшение социально-экономической ситуации в стране под грузом текущих проблем и санкционного пресса. К концу июня этот сценарий начал становится все более очевидным.
Пока продолжалась реконфигурация информационного пространства, политические уступки на этом не закончились: Россия была вынуждена признать легитимность фашистской хунты и согласиться на назначение Порошенко президентом Украины в ходе сфальсифицированных выборов. Выбрав курс на купирование конфликта (который превращался в прямое противостояние с США и их сателлитами), Россия спешно пыталась остановить процессы складывания новых государств, что институциализировало конфликт; это уже в мае стало казаться крайне нежелательным. От народных республик начали рекомендательно требовать отложить референдумы о независимости, но процесс зашел очень далеко и его было не остановить. В результате возникли непризнанные полувиртуальные государства ДНР и ЛНР, и Москва оказалась в двойственном положении, когда инерция предыдущей стратегии мешала ей купировать конфликт в рамках изменившихся приоритетов. Попытка уклониться от конфликта не удалась.
В мае-июне хунта развернула первое крупномасштабное наступление на Донбассе, захватив значительные территории ДНР и ЛНР. Этому способствовало все более активное участие ВСУ и помощь американцев в развитии карательной операции. США обеспечивали поставку нелетальных грузов (формы, бронежилетов, касок, пайков, спец. оборудования), инструкторов и специалистов по разведке, работе с БПЛА, информационных специалистов и спутниковое обеспечение. Тем не менее, полной победы хунта добиться не смогла — поток добровольцев и гуманитарной помощи из России обеспечил необходимый минимум для запуска процесса складывания армии Новороссии, которая начала коваться именно в июне, когда разрозненные группы начали превращаться в первые батальоны ополчения. Тогда же в достаточно существенном объеме заработал и «военторг», как продолжение двойственной линии между отказом от ввода войск и нежеланием сдавать Новороссию, пусть даже в урезанном варианте, так как внутренние последствия этого были бы слишком катастрофичны. Была предпринята попытка спустить идущую во всю войну на тормозах, заключив первое перемирие. Это ни к чему не привело, так как это перемирие было использовано хунтой для монтирования ударных группировок для июльского наступления. Хунта открыто об этом говорила, что мы используем перемирие для подготовки к дальнейшей войне, тем самым позиция России еще больше была дискредитирована. США открыто поддерживали такое поведение хунты, так как рассчитывали, что Россия будет вынуждена утереться и проглотить уничтожение ДНР и ЛНР. Здесь их в июле и августе ждал определенный сюрприз.
Народные республики, и в первую очередь ДНР, потеряли в этот период массу времени, так и не начав полноценного государственного и военного строительства — через Донецк начались сепаратные переговоры представителей крупного финансового капитала с украинскими олигархами. Назначенный еще весной вместо Володина куратор украинского направления Сурков открыто поддерживал эту линию на сворачивание войны, которая слишком явно начинала бить по кошелькам «жирных котов». Переговоры с Ахметовым в итоге вылились в июньскую сдачу Мариуполя и попытку сдать Донецк в июле. Переговоры с Коломойским успехом не увенчались, тот слишком плотно сидел под американцами. Пока Стрелков отбивался в Славянске от превосходящих сил, для него уже готовили «героическую гибель», сопровождая это нелепыми оправданиями, что «раз Стрелков грустит, это к добру». К тому времени Стрелков уже прекрасно знал, что ввода войск не будет, поэтому, вместо удержания важного транспортного узла, он решал задачу прикрытия ДНР, давая республике время, чтобы та могла окрепнуть. Но это выигранное Стрелковым время было бездарно растрачено.
За 2 месяца донецкие сидельцы не только не удосужились взять аэропорт (позорная атака под руководством Ходаковского закончилась одними из самых крупных разовых потерь ополчения за всю войну), а также отбить у хунты танковый склад в Артемовске и оружейный в Соледаре. Присланный из России Бородай и заседавшие в Донецке вожди вроде Пушилина показывали свою несостоятельность как государственные деятели. Нелепые идеи на тему конституции, метания с национализацией, неспособность обеспечить в Донецке элементарный порядок, разворовывание гуманитарных грузов, деятельность в Донецке структур, подчиненных фашистской хунте — все это вело к дискредитации политических структур в ДНР.
В обществе постепенно нарастал вопрос о происходящем, но вера в то, что власти знают что делают, была еще крепка. Славянская эпопея внушала надежды, что Новороссия организуется и погонит хунту к Днепру, тем более что вожди ополчения открыто говорили, что вот отобьемся в обороне и пойдем на Киев. А то, что Стрелков «грустит», ну так работа у него такая — «грустить». Но плоды кулуарной возни российской и украинской олигархии, а также деятельность так называемых «пятой» и «шестой» колонн в самой России вели к тяжелейшему июльскому кризису, когда фашистская хунта попыталась с подачи США утопить Новороссию в крови и стереть ее с политической карты.
7 октября. О политике России на Донбассе — часть № 2
Вторая часть посвящена событиям июля и некоторым моментам работы «военторга».
1 июля хунта, естественно, нарушила перемирие и, имея от американцев гарантии, что Россия напрямую не вмешается, развернула наступление с целью уничтожения Новороссии. Работа «военторга» в июне не получила должной оценки, что впоследствии сыграло для хунты роковую роль.
Начавшееся наступление развивалось для хунты успешно — имея подавляющее превосходство в бронетехнике, артиллерии, пехоте и авиации над ополчением, хунта, вместо прямых лобовых атак на ключевые пункты, начала их обтекать, нанося удар на тех направлениях, где ополчение в силу недостатка сил не могло создать должной плотности войск. Для примера — против имевшихся Славянске, помимо захваченных еще весной 6 БМД (включая знаменитую «Нону»), 3 танков, 5 БМП и 3 БТРов, а также 3-х артиллерийских орудий, противник сосредоточил более 100 танков и около 300 других бронеединиц, более 80 артиллерийских систем, включая «Смерчи» и «Ураганы», которые именно в июле стали широко применяться на фронте.
В боях 2—4 июля Славянск, где находились наиболее боеспособные силы Новороссии, оказался в оперативном мешке. Последняя крупная дорога на Славянск была перекрыта, остатки гарнизона Николаевки (в ходе боев 2 командира ополчения совершили фактическое предательство, оголив фронт) во главе с Моторолой с трудом зацепились за центр населенного пункта, который был окружен и фактически отрезан от Славянска.
В боях за Николаевку, которые решили судьбу Славянска, помимо предательства, имело место и своеобразное вредительство, когда поставленные «военторгом» ПТУРы в решающий момент не сработали (бракованной оказалась вся партия из более чем 30 штук — эти ПТУРы бросили в Славянске и хунта их потом показывала как трофеи), что привело к большим потерям ополчения при танковой атаке хунты, отрезавшей Николаевку. Собственно, и ранее систематически отмечались случаи поступления на фронт бракованных боеприпасов, неисправных противотанковых и зенитных средств. И это касается не трофеев с поля боя или украинских воинских частей, а прежде всего поставок по линии «военторга». Было ли это халатностью или сознательным вредительством — вопрос риторический.
В конечном итоге, комплекс объективных факторов делал падение Славянска вопросом времени. И в Киеве, и в Донецке, и в Москве были силы, которые ждали прогнозируемого финала «славянской эпопеи» — героической гибели Стрелкова и его частей в Славянском котле, после чего можно было бы без проблем добивать Новороссию. В Донецке никто к обороне не готовился, более того — велись переговоры о сдаче города (среди участников — мэр Донецка Лукьянченко, начальник милиции Пожидаев, министр ГБ ДНР Ходаковский), в которых принимали участие как некоторые лидеры ДНР, так и представители органов власти, до сих пор (а ведь ДНР на начало июля существовала уже около 3-х месяцев) подчинявшихся фашистской хунте. На юге к границе начинает движение южная группировка войск, с севера Луганской области на Изварино также наносится удар. Цель простая — окружить Славянск и уничтожить отряд Стрелкова и одновременно по сходящимся направлениям соорудить гигантские «канны» для всей Новороссии, отрезав ее от России и тем самым перекрыть каналы снабжения. В целом, к вечеру 4 июля, спустя всего 4 дня после начала наступления хунты, Новороссия оказалась на границы катастрофы.
Далее следует известный маневр Стрелкова, который оставляет Славянск и Краматорск и уходит в Донецк. Попутно оставлены Дружковка, Константиновка, Семеновка. Имея в тылу не захваченный Соледар и силы хунты в Артемовске, никаких возможностей создать промежуточную позицию между Донецком и Славянском у Стрелкова не было. Имея гораздо меньше сил, он бы все равно был охвачен с флангов и угрожал угадать в новый котел между Артемовском и Донецком.