Это была ровно та же стратегия («мы здесь одни»), которую колонизаторы ранее проводили в Тасмании, Австралии и Калифорнии, только воспроизведённая в колоссальных масштабах. Низший туземный народ следовало отторгнуть от жизненно важных ресурсов и обречь на вымирание. А тех, кто не смирится с горькой участью и окажет сопротивление, — объявить бандитами и уничтожить в карательных экспедициях.
Историки, которые сомневаются в правдивости показаний Бах-Зелевского, включая Дмитрия Жукова и Ивана Ковтуна, не учитывают связи озвученной цифры с наработками штаба «Ольденбург-Ост», а Гиммлера — с Бакке.
Не учитывают они и ряд других данных. Важное свидетельство дал на допросе в Риге в 1946 году руководитель СС в районе действия группы армий «Север» Фридрих Еккельн: «Герф сказал мне, со слов фон дем Баха, что фон дем Бах получил от Гиммлера приказание уничтожить 20 миллионов человек на территории Белоруссии и других областей к востоку от неё, по ходу продвижения немецкой армии»[484]. Историк Кристиан Герлах заметил, что под юрисдикцию Бах-Зелевского попадала Центральная Россия, а его штаб-квартира должна была в итоге разместиться в районе бывшей советской столицы[485]. Сам генерал однажды записал, что его «земли» будут простираться от Москвы до самого Урала. Таким образом, большая часть «лесной зоны», жители которой были обречены в первую очередь, подпадала под его контроль. Этим, вероятно, объясняется то, что именно Бах-Зелевскому досталось обеспечивать уничтожение львиной доли «лишних» тридцати миллионов.
Большой интерес для нашей темы представляет и фигура Герфа, о которой упоминает Еккельн. В 1942 году генерал-майор Эбергард Герф два месяца пробыл начальником полиции порядка в Белоруссии, а в мае 1943 года получил вторичное назначение в Минск. Впоследствии этот осведомленный исполнитель попал в советский плен и на суде в Минске подтвердил данные независимо от него показания Еккельна. Это очень важный факт, который был неизвестен даже такому скрупулезному исследователю нацистской истребительной политики в Белоруссии, как Кристиан Герлах, и который впервые сопоставляется с другими сведениями о нацистских планах геноцида. По словам Герфа, о приказе Гиммлера истребить двадцать миллионов он первоначально узнал от главы генерального округа Белоруссия Вильгельма Кубе, которому Бах сообщил это в доверительном разговоре. Потом информацию подтвердил и сам получатель директивы, который теперь возглавлял антипартизанскую борьбу на всей оккупированной территории. «…Бах говорил, что необходимо уничтожить не двадцать, а больше — тридцать миллионов[486]», — рассказал Герф. В том же ключе, не называя чисел, генерал-майора наставлял и сам рейхсфюрер СС, который в борьбе против партизан рекомендовал ему придерживаться методов Чингисхана, то есть поголовно уничтожать население. То, что такие разговоры велись уже в 1943 году, говорит об одном: со времен весельсбургского совещания взгляды Гиммлера ничуть не изменились.
Кроме того, мы располагаем важным рассказом начальника разведки группы армий «Центр» Рудольфа-Кристофа фон Герсдорфа, участника покушения на Гитлера в 1944 году. Герсдорф в советский плен не попадал и прожил долгую, в целом благополучную жизнь в ФРГ. В начале воcточной кампании к нему на переговоры для согласования действий прибыл командир передовой команды «Москва» из айнзацгруппы B Франц Зикс. От него Герсдорф впервые услышал, что вермахт должен не оккупировать, а окружить советскую столицу. Главное же, Зикс сообщил, что «Гитлер намерен сделать восточной границей империи линию Баку — Сталинград — Москва — Ленинград. Восточнее этой линии вплоть до Урала будет своего рода “выжженое поле”…. Около тридцати миллионов русских в этой области будут уничтожены голодом, так как с этой огромной территории будут удалены все продукты питания… Крупные города, Ленинград и Москву, предстоит стереть с лица земли. Ответственность за исполнение этих мер несёт высший фюрер СС фон дем Бах-Зелевский»[487].
Речь, конечно, не могла идти о том, что Бах-Зелевский будет нести ответственность за всю эту программу. Ограбление территорий и организация голода возлагались на экономический штаб «Ост» и вермахт, которому предстояло блокировать поступление продовольствия в «лесную зону». По всей видимости, Бах-Зелевский должен был осуществлять поддержку реализации данного плана по линии СС. О какой же поддержке могла идти речь? Очевидно, высший фюрер получил директиву сделать голод не единственным средством истребления.
Здесь нам стоит вернуться к документу Кейтеля от 5 июля, адресованному начальнику Управления вооружений. В этом приказе, как мы видели выше, говорится о том, что голод вызовет «акты отчаяния» и возможные нападения на оккупантов. Подавлять эти голодные бунты предстояло охранным и полицейским формированиям, то есть силам, которые находились в ведении высших фюреров СС. А поскольку наиболее масштабной зоной голода должна была стать Центральная Россия, то и наибольшее сопротивление, по всей видимости, ожидалось там. Ответить на волнения со стороны коренного населения Гиммлер собирался истребительными операциями под командованием в первую очередь Бах-Зелевского — в полном соответствии с опытом колонизаторов предшествующих времён. Если бы события разворачивались так, как было запланировано «Барбароссой», то пик уничтожения под командованием Баха пришёлся бы на позднюю осень 1941 года и зимний период. В документе Кейтеля говорится, что замирение оккупированных районов, возможно, продлится до конца зимы[488].
Важно также и то, что сам Гиммлер говорил о планах ликвидации славян отнюдь не только в Вевельсбурге. По свидетельству генерал-полковника Фердинанда фон Шёрнера, незадолго до вторжения Германии в СССР рейхсфюрер прибыл в покорённые Афины и во время обеда с офицерами оккупационной немецкой армии публично заявил, что «вскоре предстоит большая война на Востоке, целью которой является вытеснение славян из восточного пространства и колонизация славянских земель немцами. При этом он ориентировал на физическое истребление русских в случае оказания ими сопротивления во время вторжения немцев в пределы России»[489]. Представить, что «русские» сдадут европейскую часть СССР вообще без борьбы, невозможно, поэтому оговорку о геноциде как реакции на сопротивление следует считать обычной нацистской демагогией. Это классическое оправдание принципа избыточного насилия в любой колониальной войне для завоевания жизненного пространства.
В связи с этим стоит также напомнить откровенное июльское выступление Гиммлера в Штеттине в июле 1941 года, где он в своей ксенофобской манере назвал жителей СССР смесью рас и народов, «чьи имена нельзя выговорить и чей внешний вид таков, что их можно просто перестрелять без всякой пощады и милосердия»[490].
Таким образом, как минимум три независимых источника (Бах-Зелевский, фон Шёрнер и сам рейхсфюрер) говорят нам о Генрихе Гиммлере образца мая-июля 1941 года как об убеждённом стороннике геноцида на территории Советского Союза.
Обилие разрозненных свидетельств, которые наконец начинают выстраиваться в единую картину, не оставляет сомнения: накануне войны нацистская верхушка цинично спланировала геноцид советского народа. Ожесточённое сопротивление Красной Армии сорвало этот план. Но приказ Гиммлера оставался в силе и выполнять его пришлось в 1942–1943 годах в других условиях, когда оккупантам угрожали не «акты отчаяния», а сильное партизанское движение. Рамочные распоряжения о подавлении будущего сопротивления, исходившие из логики геноцида, были отданы именно на вевельсбургском совещании.
Замок Вевельсбург, построенный в начале XVII века, находится в земле Северный Рейн-Вестфалия, неподалёку от города Падерборна. В 1933 году Гиммлер впервые посетил это место и проникся к нему симпатией; спустя год замок превратился в резиденцию СС, где на постоянной основе разместилась идеологическая школа Управления по делам расы и поселений.
Возможно, на выбор этого места оказал влияние близкий к Гиммлеру пожилой оккультист Карл Мария Вилигут[491], глава отдела СС по изучению ранней истории. Именно он напомнил патрону древнее германское сказание о «битве у берёзовой рощи», которая, судя по описанию, должна была произойти где-то в окрестностях Вевельсбурга. В этом сражении, согласно легенде, воинство Запада уничтожит великую армию Востока, в которой ещё со времён Фридриха Великого немцы привыкли видеть русских. Склонный к мистицизму и символизму Гиммлер ухватился за этот образ, воспринимая его как метафору: здесь, у «берёзовой рощи», должна быть выиграна битва умов, подготовлен план «окончательной победы» над Востоком. Поэтому нет ничего удивительного в том, что для финального обсуждения деталей этого плана он позвал высших руководителей СС именно в Вевельсбург.
То, что 12–15 июня обсуждался именно порядок действий на оккупированных территориях СССР, видно по составу участников. Гиммлер вызвал на встречу своего ближайшего сподвижника, руководителя имперской безопасности Рейнхарда Гейдриха. В непосредственном подчинении Гейдриха находились айнзацгруппы полиции безопасности и СД — специальные формирования, предназначенные для решения «политических задач» в ходе завоевательной кампании. Опыт других оккупированных стран, в первую очередь Польши, показывает, что подобные «эскадроны смерти» использовались для ликвидации непримиримых противников рейха из вражеского госаппарата и интеллигенции в районах действия армии и глубоком тылу. Очевидно, что в Вевельсбурге должны были обсуждаться и наверняка обсуждались задачи айнзацгрупп на Востоке.