рений проявились уже в ходе войны, несмотря на то что уделять много внимания этому оккупационная администрация не могла. Нигде в оккупации не работала средняя школа, с 1942 года занятия посещали только ученики 1–4 классов. Хотя поначалу преподавание истории для них продолжалось, но, как правило, — в контексте той огромной пользы, которую немецкое влияние приносило славянским народам. Однако русская история, в которой были Александр Невский, взятие Берлина в 1761 году и Суворов, говоривший «русак пруссака всегда бивал», оказалась очень неудобна для реализации гитлеровских планов. В 1943 году нацисты официально вывели этот предмет из школьной программы.
Немецким нововведением в бывшей советской школе стал Закон Божий, но гитлеровская поддержка православной церкви была абсолютно лицемерной и продолжалась лишь до тех пор, пока священнослужители демонстрировали полное одобрение оккупационной политики. Свои потаённые мысли Гитлер высказывал в близком кругу: «Следует избегать создания единых церквей на более или менееобширных русских землях. В наших же интересах, чтобы в каждой деревне была своя собственная секта со своими представлениями о боге. Даже если таким образом жители отдельных деревень станут, подобно неграм или индейцам, приверженцами магических культур, мы это можем только приветствовать….»[997] Гиммлер в письме шефу РСХА Эрнсту Кальтенбруннеру 21 июля 1944 года отмечал, что православие неизбежно приведёт русских к мыслям о национальном возрождении. Взамен его рейхсфюрер предлагал использовать для умиротворения коренного населения секту «Свидетелей Иеговы», которая сочетает пацифизм с ненавистью к евреям[998].
Особо настаивал фюрер на том, чтобы отторгнуть коренное население от медицины и гигиенических знаний. «Почему мы должны им делать прививки? Действительно, нужно применить силу в отношении наших юристов и врачей: запретить им делать туземцам прививки и заставлять их мыться. Зато дать им шнапсу и табаку сколько пожелают…. Даже речи не может быть о вакцинации местных жителей и тому подобных мерах по укреплению их здоровья. В их головах нужно убить даже мысль о них. И со спокойной душой всячески способствовать распространению среди них суеверного представления о том, что все эти прививки и тому подобные вещи крайне опасны»[999].
В директиве Розенбергу на этот счёт сказано: «Ни в коем случае нельзя вводить немецкое здравоохранение для местного населения оккупированных восточных территорий… Для ненемецкого населения никакой речи не может идти о прививках и прочих профилактических оздоровительных мерах»[1000].
Очень точно мысли фюрера отразили слова внутренней директивы востмина, изданной 19 августа 1942 года после осмысления письма Бормана Розенбергу:
«Славяне должны работать на нас. Если же они нам больше не нужны, пусть умирают»[1001].
Это откровенное признание в официальном документе является наивысшим выражением утилитарного взгляда расы господ на коренное население. Строчка нацистской директивы идеально рифмуется с фразой Джона Хэммонда, описавшего колониальный геноцид в Тасмании. Мы позволим себе ещё раз напомнить её, поскольку решение за или против колониального геноцида, как мы видим, напрямую зависит от полезности аборигенов: «Тасманийцы были бесполезны и все умерли». Славяне тоже должны были умирать, если колонизатор не мог использовать их с выгодой.
Таким образом, Гитлер вовсе не находился в стороне от планирования колонизации Востока. Гиммлер действовал не просто с ведома, но и согласно рамочным указаниям главы рейха. Во время совещания в ставке фюрера 17 августа 1942 года, на котором в числе прочих присутствовали Гиммлер и Карл Вольф, диктатор отдал прямой приказ о первоочередном заселении немцами следующих областей:
• рейхскомиссариата Остланд, то есть Прибалтики и части Белоруссии. При этом фюрер высказался в пользу онемечивания эстонцев; о литовцах и латышах высказался уклончиво, а особенно обрушился на латгалов, которые «из-за своего медлительного ума и огромной доли славянской крови вообще не годятся для онемечивания»;
• Ингерманландии, то есть Ленинградской области;
• остальной Белоруссии;
• Крыма[1002].
Крым занимал особое место в нацистских поселенческих планах: ему предстояло стать курортом рейха, «немецкой Ривьерой». О покорении полуострова грезил Геббельc, отметивший в дневнике: «Он будет включён в рейх в качестве провинции под именем Остготенгау. Там поселятся лучшие представители немецкого народа. Название Остготенгау восходит к древнейшей германской традиции, в наши руки перейдут [земли], из которых, собственно, и вышли германцы». Воодушевлённый Розенберг тем временем выдумывал новые названия для крымских городов, намереваясь переименовать Симферополь в Готенбург, а Севастополь — в Теодериххафен[1003]. Очищение Крыма от славянского населения планировалось уже летом 1942 года. 12 июля Кейтель издал распоряжение провести подготовительные меры к расчистке территории. О каких же мерах шла речь?
«Сначала в соответствии с уже отданным приказом и по действующим директивам рейхсфюрера СС айнзацгруппами СД будет проведена ликвидация активных большевистских элементов и городского сброда. Кроме того, со всей настойчивостью необходимо произвести набор рабочей силы для генерального уполномоченного по использованию рабочей силы…»[1004] Иными словами, русское и украинское население предполагалось частично истребить, а частично вывезти в Германию для рабского труда. В полной мере этот замысел выполнить, однако, не удалось: экономическое управление ОКВ категорически высказалось в том смысле, что удаление русских и украинцев, которые составляют 4/5 населения полуострова, просто парализует местное сельское хозяйство и промышленность. В дело вмешался Геринг, чьей вотчиной была экономика Востока, и депортацию славянства отложили до окончательной победы. Но СС продолжало готовить эту операцию: в конце 1942-го в отчёте гиммлеровского штаба сообщалось, что «переселение приднестровских немцев в Крым, как и переселение [туда] этнических немцев из соседних с Крымом областей находится в стадии подготовки»[1005]. Окончательно крымскую часть плана «Ост» похоронило освобождение полуострова советскими войсками летом 1944 года. Расстроенный Розенберг записал тогда в дневник печальное воспоминание о недавней поездке в Готенгау и о прогулке по холмистому плоскогорью над Чёрным морем, где «хватало места сразу для нескольких немецких деревень»[1006].
Зато на Украине проект германизации уже вошёл в стадию воплощения. В августе 1942 года рядом со ставкой Гиммлера возле Житомира были основаны три немецких посёлка под общим названием Хегевальд, где разместили советских фольксдойчей[1007]. 16 сентября на этом островке рейха среди оккупированной Азии Гиммлер крупными мазками нарисовал картину великой колонизации: «За эти 20 лет мы должны заселить сегодняшние немецкие восточные провинции, от Восточной Пруссии вниз до Верхней Силезии, всё генерал-губернаторство; мы должны онемечить и заселить Белоруссию, Эстонию, Латвию, Литву, Ингерманландию и Крым. На остальных территориях, так же как сначала и здесь, вдоль наших главных автобанов, железных дорог, аэропортов будут возникать маленькие города с населением в 15–20 тысяч жителей, защищённые нашими гарнизонами и окружённые в радиусе 10 километров немецкими деревнями, чтобы деревни были всё время вплетены в немецкую жизнь с городом как культурным центром. Эти “поселенческие жемчужины”, которые будут располагаться отсюда до Дона, до Волги и, как я надеюсь, до Урала, в один прекрасный день, год и потом в течение одного поколения должны будут заполниться молодежью немецкой крови. Этот немецкий Восток до Урала должен… стать питомником немецкой крови, чтобы через 400–500 лет, если судьба предоставит Европе столько времени до сражения между континентами, вместо 120 миллионов германцев мы имели бы 500–600 миллионов… Эта наша любимая нордическая кровь, наш собственный германский народ, из которого мы происходим и которому обязаны всем. Самый лучший народ на Земле, давший этой Земле смысл, содержание, культуру, который возвысился благодаря Адольфу Гитлеру, и мы как рыцари рейха, как эсэсовцы, имели счастье помогать в этом»[1008].
Вскоре на Волыни была образована ещё одна колония — Гальбштадт[1009] (бывший советский Молочанск), где также обосновались поселенцы из числа украинских немцев: поддержать братьев и сестёр по крови прибыло около восьмидесяти медсестёр из Красного Креста Германии.
Славянские крестьяне исполняли при фольксдойчах роль батраков. «Процентов двадцать-тридцать украинского и русского населения, оставшегося там, были превращены немецкими колонистами… в рабов. Рабы эти с утра до ночи работали в хозяйствах немцев, — свидетельствовал партизанский командир, генерал-майор и Герой Советского Союза П.П. Вершигора, которому довелось участвовать в боях с переселенцами. — Всё мужское население фольксдейчей было вооружено винтовками, сведено во взводы, роты, батальоны. Оно служило надёжным заслоном центральных коммуникаций, идущих через Украину от Полесья…»[1010]
Таким образом, процесс колонизации захваченных земель стартовал. Уже одно это объясняет, почему войну против нацистов со стороны народов СССР мы не можем не считать Отечественной.