Иногда случалось и наоборот — подчиненные вершили «самосуд» над старшими по должности и званию. Например, командир роты тяжелых танков старший лейтенант Д. С. Савонь-кин. награжденный в октябре 1942 года орденом Красной Звезды, в декабре того же года за нерешительность и трусость в бою расстрелял заместителя командира 8-й гвардейской отдельной танковой бригады по строевой части гвардии майора И. Я. Щербину[242]. Савонькин был осужден трибуналом и лишен ордена.
За годы войны командованием издано немало приказов, направленных на пресечение «самосудов». Так, по результатам проверки, проведенной Управлением военно-учебных заведений Красной Армии в период с августа 1942 года по январь 1943 года заместитель наркома обороны генерал-майор Румянцев подписал приказ № 0206 от 24 марта 1943 года о многочисленных фактах «издевательского отношения к курсантам и рукоприкладства со стороны командиров» в ряде военных училищ[243]. А в приказе заместителя наркома обороны маршала А. М. Василевского, изданном в августе того же года, приводились случаи невыполнения командирами «законных требований служебных нарядов КПП о проверке документов» и оказания им сопротивления. В приказе, в частности, отмечалось:
«4.2.43 г. начальник штаба 5-го мехкорпуса (Юго-Западный фронт) полковник Шапошников избил старшего КПП 287 сп НКВД младшего сержанта Зотова, пытавшегося проверить у него документы. На полковника Шапошникова наложено дисциплинарное взыскание.
25.3.43 г. начальник штаба 203 сд (Юго-Западный фронт) полковник Сивицкий застрелил старшего служебного наряда 24-го пограничного полка старшину Гуркина, задержавшего дивизионного инженера капитана Котова, как не имевшего паспорта на автомашину. Сивицкий приговорен военным трибуналом к пяти годам лишения свободы.
17.4.43 г. командир минометной роты 2 сп 186 сд (Брянский фронт) капитан Гегуадзе при попытке служебного наряда 88-го пограничного полка проверить у него документы открыл по наряду огонь, убив красноармейца Карпова. Гегуадзе приговорен военным трибуналом к пяти годам лишения свободы…»[244].
Таких приказов за годы войны было издано немало, но изжить порочную практику «мордобоя» и «самосудов» так и не удалось.
В докладе председателя военного трибунала 3-го Белорусского фронта отмечалось, что за «рукоприкладство и незаконные репрессии в отношении подчиненных» в 39-й армии осуждено 8 офицеров[245]. В докладе по результатам проверки боевой подготовки 1437-го полка 1-го танкового корпуса Западного фронта от 19 июня 1943 года говорилось: «Командир полка майор В. С. Гаевский, его заместитель по политической части майор Г. Л. Бабкин и начальник штаба майор А. И. Авдеев систематически применяли физические меры воздействия к своим подчиненным бойцам и командирам. В ряде случаев избиение производилось упомянутыми лицами в состоянии опьянения. Так, Гаевский в апреле избил старшего техника-лейтенанта П. Я. Дорошина, нанеся ему несколько ударов кулаком и пистолетом по голове, а после приказал ему становиться для расстрела… Начальник штаба полка майор Авдеев в марте месяце в состоянии опьянения превысил свои права и незаконно расстрелял старшего сержанта Навака. В результате произведенного выстрела Навак получил тяжелое ранение в голову. За попытку присутствующих при этом красноармейца Н. С. Виноградова и старшины Д. М. Чистилина оказать помощь раненому. Авдеев пригрозил им расстрелом и приказал выбросить раненого Навака из машины на снег, а поставленному часовому — пристрелить Навака, если он поднимется. Спустя короткое время Навак попытался подняться и в соответствии с приказанием Авдеева был добит часовым. После убийства Навака, Авдеев совместно с Гаевским послали матери Навака извещение, что ее сын расстрелян как трус и изменник…»[246].
Установлено, что майоры Бабкин и Авдеев в тот же день, когда был составлен доклад по результатам проверки боевой подготовки 1437-го полка, были осуждены военным трибуналом Западного фронта к расстрелу.
В обзоре судимости начальствующего состава (от среднего и выше) Красной Армии за 1942 г.[247] подчеркивалось: «Особенно следует отметить случаи незаконных расстрелов подчиненных отдельными командирами. При этом надо отметить, что факты незаконного применения оружия наблюдаются в тыловых частях, в условиях, где нет боевой обстановки.
Действительно, даже в тыловых частях самосуд практиковали достаточно широко. И эти случаи никак нельзя было втиснуть в рамки приказа № 270.
Возьмем для примера выдержки из доклада председателя Военного трибунала Дальневосточного фронта. Он сообщал в Военную коллегию, что помощник командира 3-ей роты 221-го автобатальона младший техник-лейтенант Коврыгин, подозревая старшего сержанта Белянкина в принадлежности к контрреволюционной организации, вызвал его в штаб роты для допроса. В ходе «допроса» расстрелял Белянкина из личного пистолета «ТТ». Командир хим-роты 335-й стрелковой дивизии старший лейтенант Корсункин, следуя на машине в нетрезвом состоянии, потребовал от шофера Макарова передать ему руль. После того, как Макаров отказался это сделать, Корсункин пытался применить к нему личное оружие, но при помощи следовавших в этой же машине граждан Устименко и Филиппова, был обезврежен. По прибытии в роту, Корсункин по боевой тревоге выстроил роту, приказал зарядить винтовки, поставив Макарова. Устименко и Филиппова перед строем для расстрела. Корсункин выстрелом из револьвера «Наган» ранил Макарова. Устименко и Филиппов стали просить о пощаде, и он их отпустил[248].
А вот аналогичный пример из доклада председателя военного трибунала Орловского военного округа. Назначенный начальником эшелона призывников инструктор отдела всеобуча Курского областного военкомата старший лейтенант Сироткин в пути следования три раза инсценировал расстрел недисциплинированных граждан, призванных на фронт, а затем, будучи пьян, поссорившись со своим помощником старшим лейтенантом Малиновским, произвел выстрел над его головой и ранил случайно одного из призывников.
Командир дивизиона 58-го ЗАП капитан Исаев, производя допрос сержанта Колесникова, заподозренного в краже, нанес ему несколько ударов, угрожал расстрелом, и, наконец, выстрелил в Колесникова и тяжело его ранил[249].
Следует сказать, что с позиции сегодняшнего дня суды явно недооценивали общественную опасность таких деяний, не всегда давали им должную оценку. Слишком обыденным явлением стали на войне стрельба и смерть бойцов. Слишком низко опустилась планка, определявшая тогда цену человеческой жизни.
В секретном приказе председателя военного трибунала 5-й ударной армии от 24 марта 1945 года № 09 отмечалось: «Военный трибунал 230-й стрелковой дивизии неосновательно прекратил дело в отношении старшего лейтенанта Сидорина Н. А., который стрелял в своего подчиненного и тяжело ранил его. Такой вид преступления требовал судебного воздействия для предупреждения столь позорных фактов поведения офицеров в отношении своих подчиненных»[250].
Нередко дело вообще не доходило до трибунала, особенно когда расстрел применяли высокопоставленные воинские начальники. В докладе председателя военного трибунала 1-го Украинского фронта генерал-майора Г. Я. Подойницына приводился пример о рассмотрении генеральским судом чести полевого управления 1-го Украинского фронта дела командира 18-го стрелкового корпуса генерал-майора Афонина. Он застрелил подчиненного ему начальника разведки 237-й стрелковой дивизии майора Андреева, который вступил с генералом в пререкания и в ответ на насильственные действия со стороны Афонина, нанес ему удар плеткой. А генерал выхватил пистолет и убил майора.
Суд чести объявил Афонину выговор и решил ходатайствовать перед военным советом о задержке ему очередного военного звания[251]. Только и всего.
За несколько дней до победы Военная коллегия рассмотрела дело командира 113-й стрелковой дивизии генерал-майора А. Власенко, осудив его по ст. ст. 193—17 и. «а» и 19. 137 УК РСФСР к 5 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора. За что? В секретном приговоре Военной коллегии от 5 апреля 1945 г. об этом говорится достаточно подробно. 16 апреля 1944 года Власенко, являясь в то время командиром 259-й стрелковой дивизии отдал незаконное приказание, по которому был расстрелян без суда и следствия начальник артиллерии стрелкового полка майор Киселев. Власенко сняли за это с должности. Но нашлись высокие покровители. И вскоре дали другую — 113-ю дивизию. Вскоре крутой нрав комдива проявился и здесь. В декабре 1944 года, не разобравшись в том, кто виноват в задержке движения колонны, он решил, что таковым является командир отдельной 157-й штрафной роты капитан Носовенко, сидевший верхом на лошади. Власенко выстрелил в него и тяжело ранил[252].
Чуть позже. Военная коллегия, применив ст. 20 и. «к» УК РСФСР, объявила порицание командиру 99-й Краснознаменной Житомирской стрелковой дивизии генерал-майору А. Сараеву. За что же было назначено генералу столь мягкое наказание. Можно сказать символическое и столь не свойственное грозной высшей военно-судебной инстанции? Оказывается Сараев, как и Власенко, «проявив горячность и не разобравшись в обстановке», ошибочно решил, что отступают бойцы 1-го стрелкового полка. Чтобы остановить их, выхватил пистолет и расстрелял двух красноармейцев[253]