Неисправимый «диссидент» был обвинен лагерным судом в том, что продолжал проводить среди заключенных злостную антисоветскую агитацию и клеветать на вождей. Вот лишь некоторое его высказывания, зафиксированные в архивных следственных документах:
«У меня создалось впечатление, что очень много людей осуждено ни за что…
Лучший народ загнали в лагеря…
Упоминая Ленина, надо называть имя Сталина, а то могут сказать, что это антисоветчина…».
Факт инакомыслия, как говорится, налицо. Поэтому судебная коллегия по делам лагерных судов Верховного Суда СССР утвердила вердикт нижестоящего суда, по которому 10 лет заключения в лагерях присоединялись к неотбытой части наказания по первому приговору.
Вскоре однако, Пленум Верховного Суда СССР по протесту его председателя А. Волина снизил наказание по приговору лагерного суда до 5 лет, с тем чтобы поглотить этот срок уже отбытыми Калининым 9 годами заточения и освободить его из лагеря.
Степана Андриановича восстановили в звании и уволили в запас, назначив генеральскую пенсию. Судимости же с него снял Президиум Верховного Совета СССР, что опять же означало помилование, но не реабилитацию. Она состоялась лишь 2 ноября 1956 года, когда Пленум Верховного Суда страны отменил все ранее состоявшиеся судебные решения (в том числе и свое собственное) и прекратил дело в отношении генерала Калинина за отсутствием в его действиях состава преступления.
Глава 7. Ни шагу назад
1. Трагедия маршала Кулика
1942 год сложился для советского командования неудачно. Три крупных поражения — сначала в Крыму, потом под Харьковом и Сталинградом — завершились окружением и уничтожением большого числа соединений и объединений Красной Армии.
Катастрофу в Крыму, начало которой положила сдача врагу г. Керчи в ноябре 1941 года, нередко связывают с именем Маршала Советского Союза Г. И. Кулика. Между тем. он менее всего причастен к произошедшей там трагедии.
Жизненный путь Кулика во многих отношениях необычен и трагичен. Он трижды становился генерал-майором, дважды был осужден. Близость к Сталину сыграла в его жизни роковую роль. Вождь вознес его на такую высоту, на которую тот. в силу своих природных данных и способностей, сам бы никогда не смог взобраться. С 1926 года Кулик занимал должность начальника Артиллерийского управления РККА, в 39-м стал заместителем наркома обороны СССР — начальником Главного артиллерийского управления. В следующем году за участие в финской войне он был удостоен звания Героя Советского Союза, а вскоре стал маршалом. Когда же Г. Кулик перестал оправдывать оказанное ему доверие. Сталин его убрал. Но не сразу. Несколько раз давал ему шанс исправиться, реабилитировать себя.
Кулик дважды женился на «политически неблагонадежных» женщинах. Одна из них — Кира Симонич. дочь обрусевшего серба, служившего в царской контрразведке. Перед войной она вдруг исчезла. Кулик, не зная, что жена арестована по указанию сверху, написал заявление об объявлении всесоюзного розыска. А когда понял в чем дело, немного погоревал и женился на подруге своей дочери.
Кулика часто называют недалеким и малообразованным генералом. Пишут, что он ратовал за артиллерию на конной тяге, называл автомат «буржуазной выдумкой» и отдавал предпочтение безотказной трехлинейке со штыком.
Представляется неверным слишком уж упрощать и примитивизировать его личность и даже эти его суждения надо рассматривать в контексте того времени. Не будем забывать, что он один из самых боевых советских генералов. Причем не паркетных. Кулик прошел шесть войн. И за исключением последней, прошел их достойно. Пять раз был ранен, трижды — тяжело. Дважды контужен. Воевал в Испании, отличился в ходе боевых действий на реке Халхин-Гол и при прорыве линии Маннергейма, честно заработал восемь орденов, стал Героем и одним из семи довоенных маршалов. К сожалению, к началу Великой Отечественной он перестал соответствовать требованиям времени, не смог в силу объективных причин проявить себя в первые месяцы войны — ни под Ленинградом, ни под Ростовом, ни под Керчью.
Установка Сталина относительно Крыма в годы войны всегда была жесткой и ни разу не менялась:
— Удерживать Крымский полуостров в наших руках до последнего бойца.
Сталин прекрасно понимал, что для немцев Крым был своеобразным трамплином для захвата Кавказа и прорыва к бакинской нефти. Для нас же это был важный плацдарм для нанесения удара по группе армий «Юг», а также для обеспечения господства на Черном море. Все это предопределило ту в высшей степени напряженную и кровопролитную борьбу, которая разгорелась за полуостров, и объясняет жесткие репрессии, которые последовали в отношении военачальников, сдавших его врагу.
И. Сталин негодовал, когда командующий войсками, дислоцированными в Крыму, вице-адмирал Г. И. Левченко, доложил шифротелеграммой от 6 ноября 1941 года об исключительно тяжелом положении и просил Верховного Главнокомандующего «срочно усилить керченское направление дополнительно двумя дивизиями, или решить вопрос об эвакуации войск из Керчи».
Сталин требовал прекратить отступление 51-й армии и. поскольку обстановка в лучшую сторону не менялась, приказал маршалу Кулику срочно вылететь в Крым. Напутствие перед дорогой было кратким:
— Керчь нужно удержать любой ценой.
Г. И. Кулик, снятый перед этим за допущенные провалы с должности командующего 54-й армией, понимал, что не имеет права на ошибку.
По прибытии в Керчь, он в целом правильно оценил ситуацию, близкую к катастрофической. Но переломить ее оказался уже не в состоянии. В его распоряжении оставалось всего четыре дня. А главное — не было дополнительных сил и средств для удержания города. Повсюду царили паника и растерянность, управление обороной было потеряно, многие бойцы дезертировали со своих позиций. Видя, что Керчь обречена, маршал принял, видимо, верное в тех условиях решение не перебрасывать два полка с Таманского полуострова для усиления обороны города, с тем. чтобы не допустить вторжения врага на Северный Кавказ. Это решение соответствовало распоряжению Сталина — помочь командованию 51-й армии «не допустить противника форсировать Керченский пролив, овладеть Таманским полуостровом и выйти на Северный Кавказ со стороны Крыма». Но именно это решение маршала вскоре будет положено в основу обвинительного заключения по его делу.
Дело в том. что после переданного Куликом 13 ноября в Москву предложения об эвакуации Керчи, связь оборвалась. А когда 16 ноября Б. Н. Шапошников довел до Г. И. Кулика приказ Сталина — Керчь держать до конца — город уже был эвакуирован.
Вице-адмирал Гордей Иванович Левченко, осуществлявший несколько дней (с 22 октября и до сдачи Керчи[389]) общее командование войсками Крыма, был арестован в конце ноября 1941 года (постановление датировано 1 декабря 1941 года). Он признал себя виновным в пораженчестве, и на Кулика возложил часть вины за сдачу Керчи.
26 января 1942 года Л. П. Берия направил И. В. Сталину протокол допроса арестованного Г. И. Левченко с сопроводительной запиской, в которой говорилось: «Левченко признал себя виновным в том, что под влиянием фашистской пропаганды о непобедимости германской армии и мощи ее техники был настроен пораженчески, поддался панике и, не организовав отпора врагу, вопреки приказу Ставки Верховного Главнокомандующего Красной Армии. — сдал противнику значительную часть территории Крыма с городом Керчь…
Маршал Кулик, являясь уполномоченным Государственного Комитета Обороны, как показывает Левченко, вместо принятия мер к обороне города Керчь, своими пораженческими настроениями и действиями способствовал сдаче врагу этого важного в стратегическом отношении города.
Следствие по делу Левченко закончено и дело передано на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда Союза СССР»[390].
25 января следующего года «за оставление Керченского полуострова и Керчи» Военная коллегия приговорила Г. И. Левченко по ст. 193—21 п. «б» УК РСФСР к 10 годам лагерей. Но хлебать тюремную баланду ему не довелось. 31 января Левченко был Президиумом Верховного Совета СССР помилован и понижен в звании до капитана 1-го ранга. Через некоторое время вновь одел адмиральскую форму, а в 1944 году снова стал заместителем наркома ВМФ…
В постановлении Государственного Комитета Обороны № 1247сс от 6 февраля 1942 года говорилось: «Попытка т. Кулика оправдать самовольную сдачу Керчи необходимостью спасти находившиеся на Керченском полуострове вооружение и технику только подтверждает, что т. Кулик не ставил задачи обороны Керчи во что бы то ни стало, а сознательно шел на нарушение приказа Ставки и своим паникерским поведением облегчил врагу временный захват Керчи и Керченского полуострова… На основании всего сказанного, Государственный Комитет Обороны постановляет привлечь к суду маршала Кулика и передать его дело на рассмотрение прокурора СССР. Состав суда определить особо»[391].
В результате маршал предстал 16 февраля 1942 года не просто перед судом, а перед Специальным присутствием Верховного Суда Союза ССР. Эта инстанция созывалась в исключительных случаях, рассматривала дела в отношении маршалов, с привлечением военачальников в качестве судей, что уже само по себе предполагало назначение виновному сурового наказания.
Председательствовал — армвоенюрист В. В. Ульрих, члены суда — П. А. Артемьев. Е. А. Щаденко.
Г. И. Кулик оправдывался перед судьями:
— Мне нечем было отстоять Керчь. Там были не войска, а потрепанная бражка, просто банда. Они пьянствовали, женщин насиловали. Как я мог с такой бандой удержать Керчь? Да и приехал я туда слишком поздно, когда изменить положение было уже нельзя.
Но суд акцентировал внимание на неприглядных делах самого Кулика, который, помимо женщин и бражки, много времени уделял «самоснабжению». Из Ростова, например, сдачу которого ему тоже вменили в вину