частями 44-й армии, и указывались имена командиров, допустивших потерю управления войсками и «позорное бегство в тыл». Среди них — командир 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И. Ф. Дашичев, командир 236-й стрелковой дивизии генерал-майор (в приказе — комбриг) В. К. Мороз, военком той же дивизии батальонный комиссар А. И. Кондрашов, командир 63-й горнострелковой дивизии подполковник П. Я. Циндзеневский, начальник политотдела 404-й стрелковой дивизии Н. П. Колобаев, и некоторые другие офицеры, преданные по указанию Мехлиса суду военного трибунала.
Приказ Мехлиса, кроме того, предписывал: «…Паникеров и дезертиров расстреливать на месте как предателей. Уличенных в умышленном ранении самострелов-леворучников расстреливать перед строем. В трехдневный срок навести полный порядок в тылах…»[401].
После доклада Мехлиса о виновниках допущенного в Крыму поражения из Москвы поступила телеграмма, в которой Козлову предписывалось: «Немедленно арестовать исполняющего обязанности командующего 44-й армией генерал-майора Дашичева[402] и направить его в Москву. Сейчас же принять меры к тому, чтобы немедленно привести войска 44-й армии в полный порядок, остановить дальнейшее наступление противника и удержать город Феодосия за собой…».
Указание было тут же выполнено. Дело генерал-майора И. Ф. Дашичева Военная коллегия рассмотрела через три дня после осуждения маршала Кулика — 19 февраля 1942 года. На основании ст. 193—17 п. «а» УК РСФСР он был признан виновным в «преступном руководстве войсками и сдаче противнику г. Феодосия» и приговорен к 4 годам лишения свободы, с отсрочкой исполнения приговора. Одновременно Военная коллегия лишила его генеральского звания и ходатайствовала перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении всех боевых орденов[403].
Из материалов дела следовало, что в январе 1942 года обязанности командующего 44-й армией, вместо тяжело раненого генерал-майора А. Н. Первушина, некоторое время исполнял И. Ф. Дашичев. Причем исполнял, по мнению следствия и суда, халатно — «проявил нераспорядительность. не обеспечил в соответствии с приказом командования планомерный отход 44-й армии, в результате чего в частях этой армии возникла паника, приведшая к большим потерям личного состава и материальной части»[404].
Сразу после провозглашения приговора И. Ф. Дашичев подал в Президиум Верховного Совета СССР прошение о помиловании. А уже на следующий день оно было рассмотрено и удовлетворено. Судимость с Дашичева сняли, но, согласно этому решению, он лишался всех наград и подлежал не лишению, а «понижению в воинском звании» с использованием его на «низшей военной работе». После этого Дашичева направили в распоряжение военного совета Калининского фронта, где вновь арестовали 4 июля 1942 года. На этот раз — за «беседы антисоветского характера, в которых Дашичев высказывал шовинистические взгляды, клеветал на государственное и партийное руководство в нашей стране и заявлял свое неверие в вождя народа». Как «антисоветчика», его более восьми лет, до декабря 1950 года, продержали в тюрьме, а затем репрессировали во внесудебном порядке[405].
За день до суда над Дашичевым состоялось судебное разбирательство по делу генерал-майора Василия Константиновича Мороза, командира 236-й моторизованной (стрелковой) дивизии 28-го механизированного корпуса.
Дивизия в декабре 1941 года была переброшена морем из Новороссийска в порт Феодосия. 17 января 1942 года комбриг Мороз стал генерал-майором, а в начале февраля был снят с должности за потерю управления дивизией. 18 февраля 1942 года В. К. Мороз был приговорен военным трибуналом Крымского фронта по статье 193—17 п. «б» УК РСФСР к расстрелу. Через четыре дня приговор был приведен в исполнение.
В то же время командир 63-й горнострелковой дивизии П. Я. Циндзеневский был освобожден из-под ареста в связи с прекращением дела. С 3 марта 1942 года он возглавил 77-ю горнострелковую дивизию, получил воинское звание «полковник». П. Я. Циндзеневский погиб 17 мая 1942 года…
Л. Мехлис так и не добился перелома ситуации на фронте в лучшую сторону, поскольку действовал методами нажима, устрашения, установил за командирами слежку и постоянно перетасовывал командные кадры. Так, он подключил сотрудников особого отдела фронта для сбора компромата на командующего 47-й армией генерал-майора К. Ф. Баронова. И вскоре получил информацию о том, что генерал в период довоенной партийной чистки исключался из партии за «белогвардейские замашки», был женат на «дочери егеря царской охоты», изобличался в связях с лицами, «подозрительными по шпионажу», сильно пьет и практически не руководит подчиненными войсками[406]. После этого Баронов был снят с должности.
В марте Л. Мехлис направил И. Сталину несколько телеграмм, в которых, надеясь убрать командующего фронтом, называл Козлова ленивым, глупым, «опасно лживым», «человеком невысокой военной и общей культуры», «обожравшимся барином из мужиков» и предлагал заменить его генералами Н. К. Клыковым или К. К. Рокоссовским[407]. Однако согласия на это не получил. В период майской Керченской оборонительной операции, когда оборона 44-й армии была прорвана врагом, Мехлис вновь телеграфировал в Кремль о неумелых и безграмотных действиях Козлова. На этот раз в ответной телеграмме И. Сталин выплеснул на Мех-лиса все свое раздражение:
«Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте вы — не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибки командования. Вы вместе с командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон слабым. Если „вся обстановка показывала, что с утра противник будет наступать", а вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись пассивной критикой, то тем хуже для вас. Значит, вы еще не поняли, что вы посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки…»[408].
К этому времени Козлов и Мехлис практически утратили управляемость войсками. Адмиралы Н. Г. Кузнецов и И. С. Исаков вспоминали, что в эти трагические дни Л. Мехлис, небритый и с кровавыми царапинами на лице, демонстрируя показное презрение к смерти, отчаянно носился во время боя на «газике», пытаясь остановить отходящие войска, но все было напрасно. 15 мая немцы вновь овладели Керчью. Тем не менее, и в эти дни Мехлис не отказался от излюбленного приема сваливать ответственность за случившееся на других. Он потребовал от адмирала Кузнецова предать суду военного трибунала или расстрелять командира Керченской военно-морской базы А. С. Фролова, который был назначен начальником переправы на Таманский полуостров. Но Кузнецов проявил тогда твердость. А Мехлиса через несколько дней отозвали в Москву.
В директиве Ставки Верховного главнокомандования от 4 июня 1942 года были названы главные причины нашего поражения в Крыму — полное непонимание Козловым и Мехлисом природы современной войны, бюрократический и бумажный метод руководства войсками, их личная недисциплинированность. Однако до суда дело не дошло.
3. «Злая воля» генерала Рухле или кто виновен в Харьковской катастрофе?
Разгром и окружение советских войск под Харьковом — одна из самых трагических страниц истории Великой Отечественной войны.
Генштаб дважды пытался убедить Сталина отказаться от проведения наступательной операции с Барвенковского выступа с целью овладения Харьковом. Но перевесили «доводы» горячих сторонников ее проведения — С. К. Тимошенко и Н. С. Хрущева.
Приведем в этой связи небольшой отрывок из «Воспоминаний и размышлений» маршала Г. К. Жукова:
«Мне довелось присутствовать в этот день (18 мая 1942 г. — авт.) в Ставке при одном из последующих разговоров И. В. Сталина с командующим Юго-Западным фронтом. Хорошо помню, что Верховный тогда уже четко выразил С. К. Тимошенко серьезное опасение по поводу успехов противника в районе Краматорска. К вечеру 18 мая состоялся разговор по этому же вопросу с членом Военного совета фронта Н. С. Хрущевым, который высказал такие же соображения, что и командование Юго-Западным фронтом: опасность со стороны краматорской группы противника сильно преувеличена и нет оснований прекращать операцию. Ссылаясь на эти доклады Военного совета Юго-Западного фронта о необходимости продолжения наступления. Верховный отклонил соображения Генштаба. Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступавших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствует действительности. Я это свидетельствую потому, что лично присутствовал при переговорах Верховного»[409].
С 12 по 17 мая 1942 года советским войскам удалось продвинуться вперед всего на 20–25 км. В это время танковая группа Клейста нанесла удар под основание Барвенковского выступа, в полосе 9-й армии, и через неделю срезала его, окружив 6-ю, 57-ю армии и некоторые другие части, в том числе армейскую группу генерала Л. В. Бобкина. В котле оказалось около 270 тыс. человек, погибли заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко, командующие армиями генералы А. М. Городнянский. К. П. Подлас. а также Л. В. Бобкин. А. Ф. Анисов, А. И. Власов и другие.
Один из главных виновников катастрофы С. К. Тимошенко попытался свалить всю вину на командующего 9-й армией генерал-майора Ф. М. Харитонова.
«Командующий 9-й армией генерал-майор Харитонов бросил войска на произвол судьбы и трусливо сбежал…»